Вкус медовой карамели - Светлана Бернадская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Щеки Кайи покраснели ещё гуще. Хорошо, что Эрлинга от нее отделял спасительно широкий стол,иначе он не сдержался бы и расцеловал бы ее в эти румяные щечки. А потом, чего доброго, еще и до губ добрался бы – и она уже не отделалась бы легкими, скользящими поцелуями, какими он целомудренно одарил ее в священной обители и потом, за свадебным столом. И только Создателю известно, сумел бы он потом ограничиться одними поцелуями…
Она молчала, застыв под его взглядом и уставившись на него, будто видела впервые. В гостиной почему-то стало очень жарко, даже горячо, и его собственные щеки теперь запылали огнем,и воздух вокруг сгустился так, что его можно было резать ножом…
Тоненько мяукнул проснувшийся в кресле котенок. Эрлинг повернулся ңа звук, словно разрывая невидимые тягучие нити, протянувшиеся от него к Кайе. Рыжий пушистый комочек вольготно вытянул лапы поверх медвежьей шкуры, выпустив из розовых подушечек мягкие коготки. Кайя подхватилась с места, взяла новоиспеченного питомца на руки, заворковала над ним, нежно почесывая светлое мохнатое брюшко. Εе взгляд тоскливо скользнул по лестнице, словно она только и мечтала о том, чтобы убежать наверх, подальше от Эрлинга.
– Ты не будешь ужинать? – спросил он, завистливо глядя на котенка, нежившегося под лаской девичьих пальцев.
– Нет, я не голодна.
– Тогда иди спать. Ты, должно быть, здорово устала за день.
– А… ты?
– Не беспокойся. Я привык ужинать в одиночестве, - он невесело усмехнулся. – Потом загляну в мыльню и тоже пойду к себе.
– И завтра снова уйдешь ни свет ни заря?
Эрлинг не удержался и хулигански вскинул бровь.
– Если ты хочешь, чтобы я остался,только скажи – и я целый день буду весь твой.
Кайя вспыхнула, крепче прижала к себе котенка – тот возмущенно мяукнул в ее руках – и решительно замотала головой.
– Н-нет, что ты. Просто хотела понять, когда тебе готовить завтрак.
Как бы ему ни хотелoсь, он не стал смущать ее еще больше.
– Лучше поспи,тебе нет нужды вставать так рано. Я не ребенок, Кайя, сам разогрею. Доброй тебе ночи.
– И тебе, Эрлинг, – пробормотала она и быстрее ветра взбежала вверх по лестнице.
Эрлинг ещё какое-то время смотрел на пустые ступеньки, задумчиво пережевывая мясо. Правильно ли он поступил, когда решил благородно уйти из супружеской спальни? Похоже, что своим обещанием он сам загнал себя в тупик.
ГЛАВА 16. Домашние битвы
С каждым днем новый дом нравился Кайе все больше и больше. Вот уж гдė она могла почувствовать себя полноценной хозяйкой! Огромный, с явными признаками запустения и долгого отсутствия хозяев, он тем не менее казался теплым и уютным. И пусть мебели от прежних владельцев осталось немного, но ведь Эрлинг, как она уже догадалась, любит столярничать, и со временем у них непременно появятся и новые шкафы в спальнях, и полочки в гостиной,и ящички в кладовых, и сундуки для хранения вещей.
Конечно, в первые дни на нее навалилось много забот. Под отцовской крышей жила большая семья,и вся работа делалась домочадцами сообща, но за время жизни у Штефана Кайя oтвыкла от помощи, со всем приходилось справляться самой. Правда, в новом доме ей пока не доводилось заниматься тяжелой работой: каждое утро она обнаруживала полную до краев бочку с водой и запас дров для печи и мыльни. Всю неделю в Заводье стояли трескучие морозы, а накануне к вечеру повалил снег, и Эрлинг, вернувшийся из мастерской, не сел ужинать, пока не разгреб двор от крыльца до ворот, а утром расчищенная дорожка удлинилась до самого поворота, где тропа от залива соединялась с городской мостовой.
Кайя, уже привыкшая к безделью первого мужа, только диву давалась. И старалась, чтобы Эрлингу, утомленному работой от зари до зари, хотелось возвращаться в тепло домашнего очага, где его всегда ждал горячий ужин, согретая вода в протопленной мыльне и чистая постель.
И рыжий котенок, что своим урчанием и мелкими проказами вызывал на лице Эрлинга невольную улыбку, на которую Кайя нет-нет, да и засматривалась украдкой.
Но и сама она без дела не сидела. Что и говорить, здесь было где разгуляться извечной женской тяге қ созданию уютного гнездышка. Начала она, разумеется, с гостиңой, по традициям Заводья служившей в доме одновременно и кухней,и трапезной, затем мало-помалу навела порядки в мыльне, сенях, в кладовых и погребе; к концу седмицы она отважилась прибраться в комнате Эрлинга,и наконец в пятницу у нее дошли руки до супружеской спальни, которая пока что безраздельно принадлежала ей одной.
До сих пор здесь стоял неразобранный сундук с ее вещами, привезенный из отцовского дома. Давно стоило бы разложить и развесить часть вещей в одежный шкаф, однако тот что-то не вызывал у Кайи доверия. Огромный, достававший едва ли не до потолка, но покосившийся, запыленный, он был внутри весь завален всяким старьем, явно не принадлежавшим Эрлингу, противно скрежетал заржавевшими петлями и подозрительно попахивал внутри застоявшейся плесенью. Кайя, сколько могла, откладывала уборку этого пугающего уродца, но в конце концов, вытащив из печки заблаговременно приготовленную к ужину рыбную похлебку, засучила рукава, вооружилась старыми мешками, водой с уксусом и тряпкой – и принялась за дело.
Выносить чужой старый хлам с верхнего этажа и сжигать его во дворе – дело не слишком-то легкое и приятное,и Кайя провозилась с ним до самых сумерек. После того, как шкаф опустел, он отнюдь не стал нравиться ей больше, однако она не теряла надежды привести эту рухлядь в мало-мальски приемлемый вид. Морщась от затхлого запаха, она одну за другой протерла полочки внутри и пoняла, что до верхних, с ее-то ростом, ей ни за что не добраться.
Кайя призадумалась. Спустилась вниз, в соседнюю с гостиной комнатку, которую Эрлинг отвел под мастерскую и куда сгрудил все свои инструменты. Козлы он куда-то спрятал от греха подальше, зато она отыскала среди сундуков и сломанных стульев старенькую лестницу. Правда, некоторых перекладин в ней не хватало, а иные опасно шатались и выглядели ненадежно, да и тяжела оказалась находка – на верхний этаж в
