Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

Ямани был показан только в первом выпуске новостей, успевшем к этому моменту выйти в эфир; из всех последующих он бесследно исчез.

— Король повелел, — продолжает американец, — неожиданно для всех превратить Ямани в невидимку. Хотя это было совершенно невозможно.

Не подтверждая и не отрицая, что этот инцидент действительно имел место — в самом деле, трудно отрицать то, что видели собственными глазами вице-президент Соединенных Штатов и его спутники, — Ямани предпочитает утверждать, что ничего не помнит. И быстро уходит от темы.

Он испытывает явную неловкость.

Не секрет, что ребяческое поведение Фахда вызывает чувство неловкости и у Абдуллы. Когда Фахд уволил Ямани, причем сделал это, с точки зрения Абдуллы, чрезмерно резко, уже на следующее утро (как стало известно некоторым западным посольствам в Саудовской Аравии) Абдулла позвонил Ямани домой и извинился за поведение короля.

В тех же посольствах полагают, что после своего воцарения (если это произойдет) Абдулла попытается вернуть Ямани к общественной деятельности.

Но даже в этом случае абсолютно исключено, что Ямани согласится вновь принять портфель министра нефти. Для этого он слишком горд. Не может он стать и министром иностранных дел — по крайней мере до тех пор, пока сын Фейсала, принц Сауд, не решит оставить свой пост (не говоря уже о том, что министерством иностранных дел, как и другими ключевыми ведомствами, по традиции руководит один из принцев крови). Так что возможностей не слишком много. Маловероятно, что Ямани предложат назначение, не отвечающее тому весьма высокому статусу, которым он некогда обладал.

Но западные дипломаты в Джидде и в Эр-Рияде, судача за обеденным столом, нередко высказывают предположения, что Аблулла попытается соблазнить Ямани одной жизненно важной для страны должностью.

Безусловно, лучшего кандидата на эту должность не найти.

И она чрезвычайно почетна.

Если верить этим предположениям, Абдулла может предложить Ямани место посла в Соединенных Штатах Америки.

В лучах мировой славы

Первым ребенком Заки и Таммам Ямани был мальчик, родившийся в 1976 г. По вполне понятным причинам они назвали сына Фейсалом.

В 1977 г. у них родился сын Шараф, а в 1980 г. первая дочь, Сара. Вторая их дочь, Арва, появилась на свет в 1981 г., третий сын, Ахмед, — в 1983 г.

Поскольку король жил то в Эр-Рияде, то в Джидде, Заки и Таммам с детьми часто переезжали из отеля «Ямама» в свой джиддский дом — большой особняк на берегу Красного моря, с огромной гостиной, непосредственно примыкавшей к крытому плавательному бассейну.

Каждое лето, когда король отправлялся в свою горную резиденцию, семья Ямани переселялась на принадлежавшую ей ферму в Таифе, в холмистой местности примерно в 35 милях к юго-востоку от Мекки.

Старшие дочери Ямани, Май и Маха, к этому времени кончали школу в Швейцарии. Позже Май начала изучать антропологию в Филадельфии, а Маха — юриспруденцию в Кембридже. Хани, старший сын Ямани, поступил на юридический факультет Оксфордского университета, но впоследствии перевелся в университет Пенсильвании, где стал изучать менеджмент.

До женитьбы на Таммам Ямани жил один в отеле «Ямама». Впрочем, это одиночество не было полным: у Ямани был слуга и какое-то время повар; кроме того, он держал двух визгливых шпицев и двух африканских серых попугаев.

Держать маленьких собачек в то время было не принято. Любители собак (главным образом члены королевской семьи) отдавали предпочтение крупным охотничьим псам, которые были как бы атрибутом мужественности. Со шпицами и другими комнатными собачками устойчиво связывалось представление о европейской гостиной, где пьют чай старые леди викторианской эпохи. Они еще не стали частью саудовской культуры.

Ямани положил начало новой моде. Он был одним из первых, если не самым первым человеком в Саудовской Аравии, который стал держать маленьких собак и сделал их неотъемлемой частью домашнего обихода высших слоев общества.

Редкостью были и его африканские попугаи. У этих птиц была весьма опасная привычка: они с поразительной четкостью повторяли все, что слышали. Особенно неприятным было то, что попугаи дожидались ухода человека и начинали делать свое черное дело тогда, когда приходил следующий гость.

Посетители Ямани быстро усвоили, что в присутствии его птичек ни о ком нельзя отзываться плохо.

Эпоха бума сделала многих саудовцев необыкновенно богатыми. Что касается Ямани, то он в это время сделался самым знаменитым министром нефти в мире, «суперзвездой» средств массовой информации.

— Это ничуть не удивительно, говорит сэр Джон Уилтон. — Дело, которым занимался Ямани, было главным предметом внимания всей мировой прессы. Не было человека, который не хотел бы с ним познакомиться. Западных людей особенно привлекало к Ямани то, что он был одним из немногих саудовцев, принимавших гостей в неофициальной обстановке. Его дом был открыт едва ли не для всех. Гостей там встречали очень приветливо. К ним всегда выходили его жена и дети. Это было неотъемлемым элементом любого приема.

По наблюдениям Уилтона, в Саудовской Аравии гораздо труднее справляться с ролью хозяина, чем на Западе.

— Всегда нужно знать, кого с кем вы можете соединять. Если вы хотите устроить прием и пригласить на него саудовцев с женами, вы должны точно знать, чья жена выезжает в свет и чья нет. Но это не все: вам не только следует помнить, кто из саудовцев ездит в гости с женами, но и знать, чье присутствие в обществе их жен они считают допустимым. Совершенно особым периодом, — добавляет Уилтон, — считается рамадан. Во время рамадана гости в доме Ямани появлялись после захода солнца. Молитвы к этому часу уже оканчивались, гостям подавали финики, воду, кофе. Позже начинался обед, который проходил в весьма непринужденной обстановке, напоминавшей наш а‑ля фуршет. Ямани чрезвычайно гордился своим умением готовить, хотя, по правде сказать, я ни разу не видел его колдующим над сковородками. Атмосфера этих приемов разительно отличалась от официальных обедов, которые давал в честь глав иностранных государств король или кронпринц. Там были одни мужчины и все чинно сидели на строго указанных местах. На обедах у Ямани было гораздо веселее.

Бывший спикер британской палаты общин виконт Тонипенди, валлиец по происхождению, однажды побывал во время рамадана в доме Ямани и был поражен увиденной там сказочной картиной.

— На обед явились король Халед и все семь принцев. Заки поставил огромный навес в саду своего таифского дома. И созвал к себе всех окрестных бедняков: ведь когда на обеде присутствует король, нужно приглашать весь народ. Нет, этого я никогда не забуду. Это пиршество, эту роскошь, эту торжественность, с которой Заки принимал своего короля… Все было как в «Тысяче и одной ночи».