Немилосердная - Кэрригер Гейл

Они были почти дома.

Спустя считаные мгновения впереди ужасно загрохотало, карета вильнула в сторону и остановилась. В окно Алексия видела прямо перед собой на вершине холма замок Вулси, серебристый в лунном свете. Многочисленные каменные полуарки с его внешней стороны выглядели так, будто он тоже обзавелся каменными щупальцами. И с тем же успехом замок мог находиться в тысяче лиг отсюда, потому что октомат повалил перед ними на дорогу дерево. Лорд Амброуз не мог развернуть карету: даже если бы этому не мешали высокие изгороди, путь назад преграждало здоровенное механическое чудище. Запыхавшийся от долгого бега вампирский эскорт инстинктивно встал перед каретой живым заслоном, словно надеясь остановить атаку, просто расположившись между октоматом и королевой.

Алексия в отчаянии осмотрелась — одна среди врагов, измотанная и готовая вот-вот родить. Делать нечего, придется довериться кому-то из вампиров. Открыв дверь кареты, она крикнула:

— Ваша светлость, у меня есть предложение. — Герцог Гематол оглянулся. — Если мы хотим добраться до места, нам нужна помощь. И отвлекающий маневр.

— Что вы предлагаете, леди Маккон?

— Позвать волков.

— И как нам это сделать? Вы явно не сможете добежать отсюда до замка, никто из нас не донесет вас до Вулси, и ни один клавигер не поверит на слово гонцу-вампиру.

— Послушайте меня. Вы скажете им: «Леди Маккон говорит: дело срочное. Альфе-самке требуется сопровождение стаи, независимо от состояния, в котором стая пребывает». — «Придется сменить условную фразу», — подумала она про себя.

— Но…

— Это сработает. Вы должны мне довериться.

На самом деле она немного сомневалась. «Дело срочное» было кодовой фразой, означавшей, что леди Маккон действует в качестве маджаха. Ей редко приходилось прибегать к этому паролю, и обращалась она при этом всегда к своему исключительно здравомыслящему мужу или его бете, а не к одним клавигерам. Способны они понять подтекст или нет?

Герцог бросил на Алексию один-единственный долгий тяжелый взгляд. Потом развернулся и побежал, перепрыгнув через поваленное дерево почти так же легко, как оборотень, и устремился прямо к замку, включив на полную катушку присущую сверхъестественным скорость.

Когда один из самых старых и мудрых вампиров удалился, а над остальными, включая беззащитную королеву, навис огромный металлический осьминог, все окружение леди Маккон, похоже, тоже несколько обезумело. Конечно, до графини им было далеко, но они определенно взбесились. Один вампир даже бросился на октомат, но тот легко отшвырнул его в сторону.

Металлическое создание подняло щупальце на уровень глазной щели, выдвинуло из его кончика рупор и заговорило голосом мадам Лефу.

— Отдайте мне Джанела. У вас нет другого выхода, — последовала краткая пауза, а затем раздалось: — Не могу поверить, что вы, Алексия, помогаете вампирам. Они пытались вас убить!

Алексия высунула голову в ближнее к карете окно и заорала в ответ:

— И что? Совсем недавно вы тоже попытались меня убить. По моему опыту, убийство может быть почти признанием в любви.

Крик отнял у нее много сил, и она рухнула обратно в карету, застонав и схватившись за живот. Хотя леди Маккон ненавистно было признаваться в этом даже самой себе, она боялась.

И тут раздался этот протяжный, этот наводящий жуть благословенный звук, который Алексия полюбила за последний примерно год и любила все больше и больше.

Волчий вой.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

СКОПИЩЕ ВАМПИРОВ

В большой стае Вулси насчитывалось не менее дюжины мощных бойцов. А дюжина оборотней — это все равно что две дюжины настоящих свирепых волков. И еще стая Вулси считалась одной из самых дисциплинированных, за что удостоилась нелестного прозвища «ручные волки», звучавшего, конечно, только в приватных беседах. Но в полнолуние ни один оборотень не отличается примерным поведением.

Леди Маккон прекрасно понимала, что очень рискует — ее запах неминуемо привлечет к ней мужа. Он прибежит, даже пребывая под проклятием полной луны. Возможно, стремясь растерзать и убить. И еще она знала, что Коналл не зря был альфой — у него хватало харизмы держать стаю и вести ее за собой независимо от того, насколько сильна у других оборотней потребность в одиночку идти по кровавому следу и рыскать по окрестностям в поисках сырого мяса. Все волки последуют за ним, а это значит, что он приведет их к ней.

Так оно и вышло.

Они повалили из нижних дверей и окон замка, оглашая небеса воем. Они перемещались, будто вязкая серебристая жидкость, текли с холма на манер шарика ртути, который перекатывается на ладони ученого. По мере их приближения вой становился оглушительным; переполняемые извечной яростью на мир, навязавший им такую цену за бессмертие, оборотни двигались быстрее, чем ожидала Алексия. От них бежал бы любой смертный, и, похоже, вампиры тоже испытывали искушение убраться подальше от несущейся на них волны сверхъестественно мощных мышц и оскаленных зубов.

Впереди бежал самый большой пятнистый желтоглазый волк, сосредоточенный лишь на одном — на аромате, что нес вечерний ветерок. Это был запах подруги, любовницы, партнерши и предчувствия чего-то нового, грядущего. Ему сопутствовал, переплетаясь с ним, запах мальчика — запах свежего мяса, которое следовало съесть. Под ними струилась вонь гнилой плоти и древних родословных — это на территорию стаи вторглись другие хищники. А доминировал над всем этим промышленный запах еще одного врага — чудовищного гигантского механизма.

Леди Маккон вышла из кареты, захлопнула за собой дверь и заслонила от угрозы Джанела и королеву, зная: она будет их защищать в буквальном смысле этого выражения голыми руками.

Однако ноги отказывались ей служить как следует, и она обнаружила, что стоит, прислонившись к двери кареты, и жалеет об отсутствии парасоля, на который можно было бы опереться.

И вот стая уже рядом. Вал из шерсти и зубов распался на отдельных волков. Лорд Маккон с пробуксовкой остановился перед женой.

Леди Маккон никогда толком не знала, как управляться с мужем, когда тот в таком состоянии. Во время полнолуния в этих желтых глазах не было ничего от мужчины, которого она любит. Ее единственной надеждой было, что он сочтет октомат более серьезной угрозой, чем вампиров. Что инстинкт, который им движет, велит сперва защитить территорию, а потом уж трапезничать, и, следовательно, они с Джанелом, представляющие собой свежее мясо, будут пока что проигнорированы.

И эта надежда оправдалась. Желтые глаза Коналла полыхнули, стали почти человеческими, он высунул язык, а потом стая собралась воедино и бросилась на октомат: по волку на каждое щупальце, оставшиеся четыре — на условную шею. Зубы сверхъестественных инстинктивно нацеливались на суставы и артерии, даже если суставы были сделаны из шарикоподшипников и шкивов, а артерии представляли собой управляемые гидравликой и паром жгуты.

Алексия наблюдала за происходящим, восхищаясь грацией поразительно высоких волчьих прыжков. В одной руке она сжимала Этель, но сама рука бессильно повисла. Нечего было и надеяться, что ей удастся поразить цель даже размером с октомат, не рискуя при этом попасть в какого-нибудь зверя. Вампиры не сделали ни единого движения, чтобы помочь. Может, опасаясь, что оборотни отнесутся к этому с неодобрением и начнут на них нападать, а может, просто потому, что были вампирами.

Леди Маккон смогла узнать кое-кого из стаи благодаря отличительным чертам. Вот Чаннинг, его проще всего вычислить по белоснежной шкуре; вот Лайалл, меньше остальных и проворнее, почти не уступающий вампирам в скорости и ловкости; вот Биффи, самый темный, с красноватой шестью на брюхе, его движения необузданны и яростны. Но взгляд Алексии снова и снова возвращался к пятнистой шкуре самого крупного волка. Тот прыгнул, оторвал от октомата кусок, опустился на все четыре лапы и прыгнул вновь.

Чтобы их действия возымели реальный эффект, волкам следовало всем вместе сосредоточиться на одном щупальце или атаковать шею, но ими двигала полная луна. Даже при самых благоприятных обстоятельствах лишь немногие оборотни в волчьем обличье сохраняли способность думать по-человечески, а полнолуние к таким обстоятельствам не относилось категорически.