Все дороги ведут в Рим - Роман Буревой

Элий нахмурился:

– Что ты хочешь делать? Изменить ему? Хочешь, чтобы мы оставили его?

Рутилий намеревался возразить, но споткнулся об это «мы», как о камень.

– Пожалуй, я бы выбрал его. Может быть. Если бы не было кандидатуры более достойной и более законной, – сказал Рутилий.

– О ком ты?

– Об Элий Деции. Он – настоящий император. Ничем не запятнанный, умный, дальновидный. Этот дурацкий закон о плене и лишении гражданства давно надо послать к воронам. Думаю, что Большой Совет мог бы теперь этим заняться. Постума нетрудно отстранить от власти, вменив ему десятки прегрешений. От многих его выходок несёт уголовщиной. Наследником Элия станет его второй сын Тиберий. Я за этот вариант. Разумеется, я служу Постуму. Но я предупреждаю, что служу временно. Пока не вернулся Элий.

От речей Рутилия несло изменой за милю. Но другого блестящего военного на должность командующего армией у Августа не было.

– Элий не будет императором, – сказал бывший Цезарь. – Никогда.

Тот рассмеялся:

– Так говоришь, Философ, будто заявляешь это от имени самого Элия.

– Так оно и есть.

Элий почувствовал, как у него сдавило горло. Рутилий зашёл слишком далеко. И теперь гладиатор и изгнанник должен поставить на место человека, только что одержавшего блестящую победу. Эти палатки – за спиной – не в счёт. И погребальные костры, что пылали вчера, – не в счёт. То есть в счёт, но в счёт совершенно иного. И палаток, если рассуждать отвлечённо, тоже немного. Если не думать, что в одной из них лежит твой сын.

– Что??? – обалдело спросил Рутилий.

– Я – Гай Элий Мессий Деций. И я никогда не буду императором. Как политик я в тысячу раз бездарнее Постума. Я – старый идеалист, который не умеет ладить с людьми и добиваться своего.

– О боги, я ещё подумал… – пробормотал префект претория. – Ведь так и подумал… Но многие за тебя, Цезарь.

– Я – бывший Цезарь. Император вернул мне римское гражданство. Но это ничего не меняет. Когда-то, много лет назад, я бы мог стать императором. Но не теперь. Теперь все изменилось – и я, и Империя. Постум будет хорошим императором – поверь мне, я не лгу.

– Цезарь, я всю жизнь мечтал служить только тебе.

– Твой отец служил мне. А ты служи моему сыну.

– Цезарь!

– Этот разговор останется между нами, – отрезал Элий.

– Подожди. – Кажется, Рутилий растерялся. Он срочно подыскивал слова. Он не знал, что сказать. – Скажи, как погиб отец? Ты знаешь?

Элий ожидал этого вопроса. Но все равно слова подбирал с трудом:

– Сам не видел. Я был ранен и находился в госпитале. Но другие… говорят, он погиб на стене, сражаясь до последнего. Тело его было вывезено из Нисибиса и предано огню, как положено.

– А как ты уцелел?

– Все дело в неисполненном желании. Гладиатор Юний Вер выиграл для меня какое-то желание. Какое – не знаю. Но пока оно не исполнится, я буду жить. Пули и стрелы летят мимо, я оправляюсь от смертельных ран, спасаюсь, когда все остальные погибают. И даже после самых страшных поражений остаюсь в живых. Мне надоела моя неуязвимость, она походит на обман и предательство по отношению к другим. Но я ничего не могу сделать. Даже не догадываюсь, что за условие должно сбыться, чтобы я мог погибнуть. Одно знаю: оно ещё не сбылось. А тогда в Нисибисе… Мы умчались на катерах по водам реки Джаг-Джаг. Спроси трибуна Неофрона, он расскажет. – И добавил после паузы: – Учти – я не оправдываюсь.

Рутилий кивнул. Но чего на самом деле хотел префект претория от бывшего Цезаря, тот не понял.

II

Элий спал в палатке рядом с палаткой императора. Его разбудили в два часа ночи. От внезапной этой побудки у Элия сжалось сердце: он вдруг подумал, что Постуму стало хуже и…

Но это был Рутилий. Пришёл лично. Странное было у него лицо. Будто он обескуражен, но старательно пытается свою растерянность скрыть.

– Ты мне ничего так и не объяснил про роль случая, Философ.

– Что случилось?

– Чингисхан умер. А по закону Чингисхана все Чингисиды должны собраться в Каракоруме и выбрать нового хана. Монгольские войска уходят. Это похоже на бегство. Они уже перешли границу Киева и Готии. Будь у нас ещё один легион, мы могли бы выбить их из Танаиса.

Элий пытался осознать происходящее. Каракорум – это где-то очень далеко – в монгольских степях. Что же получается: если бы Чингисхан умер чуть раньше, варвары бы ушли сами, и не было бы никакой битвы? Или не ушли бы? Или битва все равно была нужна?

– Как он умер? – спросил Элий.

– По официальным сообщениям – упал с лошади. Но я думаю, он давно уже не мог сесть ни на какую лошадь.

– Его убили… – сказал Элий скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Вот она, игра случая, Философ… – Рутилий уселся на пустующую кровать. – Открой тайну, как управлять случаем. Ты столько лет исполнял желания. Ты заставлял богов повиноваться себе. Открой мне тайну – как?

– Зачем? – спросил Элий. – Что тебя так беспокоит? Бремя ответственности? Или боязнь сделать неправильный выбор? Или боишься самого себя? Или что твоя верность не выдержит испытания?

Рутилий не ответил. Он почти умоляюще смотрел на Элия. Он хотел, чтобы его разгадали. Потому что он сам себя разгадать не мог.

– Ты хочешь знать, есть ли у Постума шанс действительно стать императором? Не будет ли твоё служение напрасным? Ты заручился моим обещанием не претендовать на императорскую власть. Теперь ты хочешь, чтобы я тебе гарантировал, что Империя признает Постума? Что патроны римского народа будут изгнаны? Твой отец не требовал гарантий, что Нисибис не падёт, когда шёл за мной. – Рутилий хотел его перебить, и Элий повысил голос: – Я сказал им тогда, что любой может вернуться назад. Любой. Но они все остались. Твой отец сказал, что должен меня охранять – и все. – Элий вдруг отчётливо представил утро в степи, ковёр цветущих эфемеров и увидел себя будто со стороны в броненагруднике, со шлемом висящим на груди, идущим с тремя центуриями своей гвардии в Нисибис. Неожиданно слезы навернулись на глаза. И тут же высохли. И молодой Рутилий – Элий был уверен в этом – тоже увидел эту картину. – Никому из нас не гарантировано, что его жизнь не будет напрасной!

Рутилий вскочил. Лицо его пылало. Он хотел что-то сказать. Но не нашёл слов. Потом нашёл. Выругался. Выкрикнул, будто пролаял команду, «Все не так!» и выскочил из палатки.

Но Элий знал, что там на воздухе, сдёрнув бронешлем и подставив лицо ночному ветру, Рутилий шепчет сам себе: «Все так, все так… » Но ни Элию, ни Августу он никогда в этом не сознаётся.

Элий бы предпочёл, чтобы на месте молодого префекта был его отец. В том Рутилий никто бы не усомнился. Но что поделать – время другое. Сейчас нельзя поручиться ни за чью верность. Талантливые есть, дерзкие – тоже. Верных не найти. Бенитово клеймо не может исчезнуть мгновенно. Верность придётся воспитывать вновь, очень медленно, годами.

III

В третью стражу Элий встретил у ворот лагеря одетого в кожаную тунику невысокого человека. Воин носил форму «Аквилы». Элий проводил пилота в палатку императора.

Постум спал. Шорох и шёпот заставили его заворочаться во сне. Он силился разлепить веки, но снотворное было слишком сильным. В палатке горел ночник. Элий прибавил немного света и повернул лампу так, чтобы свет падал на лицо спящему.

– Как он похож на тебя, – прошептала Летиция, переводя взгляд со спящего императора на лицо мужа.

– Почему ты не хочешь с ним встретиться днём? – отвечал Элий также шёпотом.

– Не знаю. Вернее, знаю. Я этого ещё не видела. Значит – ещё не время.

Сидевший у изголовья раненого Крот поднялся и уступил Летиции место. Она опустилась на табурет, коснулась пальцами лба Постума. И тут же отдёрнула руку. Пальцы её дрожали.

Гет, спавший под кроватью императора, высунул свою огромную голову.

– Давно не виделись, – сказал гений Летиции. – У тебя нет с собой чего-нибудь вкусненького? А то мне надоела стряпня кашеваров. От неё постоянно в животе урчит. А учитывая объём моего живота, звук получается довольно громкий. Мне самому спать мешает. Не говоря о посторонних…

– Гет, лапушка…

– Да уж, лапушка. А пожрать ничего не принесла. Неужели забыла, что я спас императору жизнь? Разумеется, кто ж помнит о такой малости! И то, что я люблю свежие фрукты, забыла.

– Гет, ты днём сожрал целую корзину. Это ты тоже забыл! – шёпотом напомнил Элий, наклоняясь к змею.

– А сейчас ночь – это ты тоже забыл. – И змей вновь нырнул под кровать императора. В животе у змея в самом деле громко урчало.

Неожиданно Летиция вскочила и едва не опрокинула табурет.

– Что случилось?

– Он открыл глаза. Он видел меня! – Она дрожала.

Элий взглянул в лицо Постуму. Веки сына были по-прежнему сомкнуты. Он спал.

– Разбуди его! – сказал Элий. – Сейчас же! – Он намеренно повысил голос. – Хочешь, я его разбужу, и мы поговорим? Он должен тебя увидеть.