Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. - Светлана Бондаренко

И люди на улицах. Их было очень много, этих праправнуков на странных улицах странного города. Старые и молодые — впрочем, самые старые вряд ли могли быть намного старше штурмана, — веселые и озабоченные, молчаливые и беспечно болтающие. Они шли, стояли парами и группами, сидели в траве под соснами или прямо на мягком сером «асфальте». Некоторые даже лежали. Мужчины постарше были в длинных брюках и мягких куртках с открытым воротом, женщины — тоже в брюках или в длинных платьях строгой изящной раскройки. Молодые люди и девушки почти все были в коротких широких штанах и белых или светло-голубых блузах. Впрочем, встречались и модницы в пурпурных или золотых плащах-тогах, наброшенных на короткие белые туники, открывавшие всегда загорелые крепкие ноги. На них оглядывались — иногда с восхищением, иногда с насмешкой, как показалось Кондратьеву, иногда даже с завистью. Все эти люди — и те, что куда-то спешили с озабоченными лицами, и те, что шли неторопливо, то и дело останавливаясь и присоединяясь то к одной, то к другой группе вокруг сидевших или лежавших (эти сидевшие и лежавшие играли в какую-то игру, о которой штурман понятия не имел), и те, что медленно брели парочками, прижимаясь друг к другу немного теснее, чем этого требовало обычное человеческое дружелюбие, — все они были пока чужими. Кондратьев еще не понимал их. Мало того, он сомневался, что когда-нибудь поймет их. А впрочем…

Кондратьев медленно пошел наискосок через улицу к блестящим полосам самодвижущихся дорог. Он шел мимо людей, прислушиваясь и приглядываясь, не привлекая, по-видимому, к себе особого внимания. Только иногда кто-нибудь случайно взглядывал в его лицо, и тогда Кондратьев видел на мгновение округленные удивлением глаза, озадаченные лица, приоткрытые на полуслове рты.

<…>

— Красиво, — сказал Кондратьев. — Это Желтая Фабрика?

— Да. — Человек подошел ближе и вгляделся в лицо штурмана. — Вы, вероятно, глубоководник? — спросил он неожиданно.

— Нет. Почему вы так думаете?

— Глубоководники никогда ничего не знают.

— Нет, я не глубоководник.

Они помолчали.

— Что там делается? — спросил Кондратьев.

— Мы производим телепласты. Там… — Рука человека на мгновение вытянулась к колпаку. — Там давление в десятки тысяч атмосфер… Температуры, вакуум…

— А если колпак взорвется? — спросил штурман.

— Колпак не взорвется.

Они опять помолчали, затем человек добавил:

— Не было еще случая, чтобы колпак взорвался. Для этого нужны температуры и давления в десятки раз большие. У нас котел еще не очень мощный. Вот Серая Фабрика под Лхассой… — Он вздохнул. — На там работают только самые опытные операторы.

— Сколько вам лет? — спросил Кондратьев с любопытством.

— Двадцать восемь.

— Вы здесь работаете?

— Да. Нас здесь пятнадцать человек. Два года бьемся, не можем отрегулировать автоматику.

— Ничего, еще отрегулируете, — сказал Кондратьев рассеянно.

— Конечно, — сказал человек. — Обязательно. Ну, я пошел. До свидания, товарищ.

— До свидания, — сказал Кондратьев. Он мог бы пойти вместе с этим работником, но ему хотелось побыть одному.

Опубликованные варианты журнала «Урал» и в «Возвращении» практически не отличаются друг от друга, но отличаются от варианта 67-го года. Авторы сократили разговор в кафе Кондратьева с улетающими на Венеру добровольцами, переделав диалог во впечатление Кондратьева от этого разговора. Ниже приводится диалог из журнала «Урал»:

— Ура звездолетчикам! — неожиданно заорал юноша и протянул к Кондратьеву стакан.

— Ура! Ура! — охотно откликнулось кафе, кто-то запел превосходным гулким басом: «Тяжелые громады звездолетов уносятся в Ничто…» — остальных слов разобрать было невозможно, все потонуло в невообразимом шуме, смехе, аплодисментах… Кондратьев торопливо отхлебнул из стакана и снова уткнулся в тарелку. Селянка была превосходна.

Химик-технолог тоже ел селянку, одновременно рассказывая:

— С Д-космолетами мы уже через месяц будем иметь на Венере полмиллиона человек… Все оборудование и снаряжение… Нужны свои заводы. Хватит! Сто лет живем там как собаки — носа не высунешь без спецкостюма. Давно пора!..

— Совершенно незачем было там жить, — сказала вдруг хирург Завадская.

— Как вы можете так говорить? — жалобно запищала оператор тяжелых систем. — Всегда вы так, Елена Владимировна… Вы ее не слушайте, — обратилась она к Кондратьеву. — Елена Владимировна всегда так, а на самом деле вовсе этого не думает…

— Нет, думаю. — Елена Владимировна поглядела на девушку. — И моя точка зрения известна Совету. Прекрасно можно было поставить там автоматические заводы и уйти оттуда.

— Уйти? — химик усмехнулся. — Еще чего!.. Нет уж, матушка Елена Владимировна, уйти…

Юноша произнес металлическим голосом:

— Куда ступила наша нога, оттуда мы не уйдем.

— Там слишком много наших могил, — крикнула девушка-оператор.

— В том-то и дело, — сказала Елена Владимировна. — А теперь и еще будут.

— На Земле тоже умирают, — возразил юноша. — Даже великие. Даже молодые! И если нужно умереть для того, чтобы после нас жили, любой из нас пойдет без колебаний на смерть. Так всегда было и всегда будет!

«Эк его!» — подумал Кондратьев с восхищением.

— Мы не позволим вам умирать, — спокойно ответила Елена Владимировна.

— Ах, да не в этом дело. — Девушка даже раскраснелась. — Мы не об этом говорили. У вас, Елена Владимировна, так получилось, будто план «Венера» не нужен.

— Да, не нужен, — сказала просто Елена Владимировна.

— То есть как не нужен? — угрожающе спросил химик, отодвигая тарелку. — Нас там двадцать тысяч человек, мы даем Земле семнадцать процентов энергии, восемьдесят пять процентов редких металлов, и все живем как собаки. В оранжерею полежать на травке ходим по очереди. Голубого неба месяцами не видим…

— Так зачем же вы там торчите? — вмешался в разговор широкоплечий человек, сидевший за соседним столиком. — Обошлись бы как-нибудь без ваших процентов…

— У тебя не спросили, — ответствовал химик, не поворачивая головы.

Широкоплечий немедленно схватил свой стул и втиснулся между Кондратьевым и Еленой Владимировной.

— Не спросили?! — возмутился он. — Зря не спросили! — Он повернулся к Кондратьеву. — Я — шахтер Зегерс. Посудите сами, штурман Кондратьев. Мы десять лет роем шахту к центру Земли. Нас тоже десять тысяч. Теперь всё бросают на Венеру. У нас отбирают производственные мощности и просят помочь. Где же справедливость?

— А вы бы отказались, — посочувствовал штурман. На лицах праправнуков изобразилось замешательство, и Кондратьев понял, что наконец-то что-то ляпнул. На него смотрели так, словно он посоветовал шахтеру обокрасть детский сад.

— Так ведь на Венере тоже нужны шахты, — сказал шахтер натянутым голосом.

— Простите, — пробормотал Кондратьев. — Я, кажется… В общем, не обращайте на меня внимания.

Все заулыбались. Шахтер, сообразив, видимо, что от экс-штурмана толку мало, апеллировал к хирургу-эмбриомеханику Завадской:

— Ведь верно, Елена Владимировна?

— Вашу шахту я предлагала закрыть пять лет назад, — ледяным голосом сказала Елена Владимировна.

Химик злорадно захохотал.

— О врачи, врачи! Выбираем мы вас в Совет на свою голову!

— Мы хотим работать! — горячилась девушка — Чтобы весело было и трудно! А как же иначе? Что мои тяжелые системы на Земле? Ну, передвинуть домик с места на место, ну, котлованчик для фабрики отрыть… Да разве я это только могу? Дайте мне построить ракетодром. — Она взмахнула сжатым кулачком. — Дайте построить город на болоте! И чтобы буря была! И подземные взрывы! И чтобы потом сказали: «Этот город строила Марина Черняк», понимаете?

— Конечно… без бури и взрывов было бы лучше, — негромко сказал химик.

— Правильно, Маринка! — закричали за соседними столиками. — А то зажали нас здесь, на Земле, и развернуться негде…

За спиной Марины воздвигнулся худющий юноша с большим носом.

— Это все правильно. — произнес он рассудительно. — Я сам подрывник и ужасно хочу больших взрывов. Но есть еще другая сторона. Самая главная, простите меня, Елена Владимировна. Двадцать тысяч человек работают на Венере в ужасных условиях. Это очень хорошие люди. Я бы прямо сказал, лучшие люди. А мы, пятнадцать миллиардов землян, никак не соберемся им помочь! Это просто срам! Ну и что же, что они хотят работать на Венере? Это их право — работать на Венере! И раз они не хотят уходить оттуда, мы должны им помочь. И, простите, Елена Владимировна, поможем.

— Милый! — растроганно пробасил химик-технолог. — Милые вы мои пятнадцать миллиардов! Нет, я просто обязан съесть еще одну порцию!