Ревность (ЛП) - Лили Сэйнткроу (Сент-Кроу)

— Ты был в коридоре? Делая вид, что Дрю находилась здесь?

Наконец я нашла, что сказать.

— Это была моя идея.

Кристоф повернулся на пятках, посмотрел через всю комнату.

— И это была хорошая идея. Нам легче потерять несколько оборотней, чем светочу.

Я не думала об этом с такой стороны, и это заставило меня почувствовать себя хуже.

— О, Боже.

Спиннинг пожал плечами.

— Не волнуйся насчет этого, Дрю, детка. Мы платим за то, чтобы находиться в Братстве, — но он смотрел прямо на Кристофа, и у меня появилось неприятное чувство, что эти двое установили границу дозволенного.

Я прочистила горло. Если я не отвлеку их, то что-нибудь может произойти. А прямо сейчас мне не нужны волнения. Я была утомлена до изнеможения.

— Вы оба успокоитесь? Мы должны выяснить, где находится Грейвс.

— Последний раз, когда я видел его, он уходил из раздевалки в спортзале, — на лице у Спиннинга не было ни единой эмоции; остальное он не упоминал. — Он выглядел довольно ужасно. Он не появлялся в общежитии, иначе Дибс знал бы. Не похоже на него — не прийти к тебе.

Когда я услышала, что кто-то сказал это, я почувствовала себя немного лучше. Я выпустила долгий вздох.

— Так куда бы ты пошел, если бы был разгневан?

Он пожал плечами, но, по крайней мере, теперь он смотрел на меня. Часть лютой напряженности ушло из разгромленной комнаты.

— Я бы сделал пробежку. Выпустил бы все.

— То есть снаружи?

— Он направлялся туда. Через восточный выход.

— Хорошо, — я собралась. — Вперед.

* * *

Восточный выход не был закрыт. Дверь была отброшена настолько сильно, что вдавилась в бетонную стену, а штука вверху, которая удерживала ее от того, чтобы она не захлопнулась, была сломана. У меня не возникло сложности представить, как Грейвс прошел через дверь и сломал ее. Спортзал также был пустым — спасибо Анне. Никто, кроме Спиннинга, не видел его, для него не было никаких причин замедлиться.

Прохладный, послеобеденный бриз подкрался к моим щекам, когда я открыла дверь. Спиннинг присвистнул.

— Парень не осознает своей силы.

— Как и все, правда? — Кристоф протянул руку к моему плечу, подпирая дверь. — Но да, впечатляет. Все еще не хочешь поговорить, Дрю?

— Не твое дело, Кристоф, — Боже, он раздражал меня даже тогда, когда я была счастлива от того, что он находился здесь.

— Это могло бы стать моим делом. Ты же видишь, вчера столько всего произошло. Только идиот не поверит, что это не связано...

— Дампиры не принимают «нет» в качестве ответа, — пробормотал Спиннинг. Он скользнул мимо нас и ступил на солнечный свет. Этот свет сделал светлее темные волосы Спиннинга и коснулся его впалых, бритых щек, пока он схватил дверь и открыл ее шире — вытаскивая из рук Кристофа.

Бетонная дорожка уходила вниз, к роще декоративных деревьев, разделяя пополам полосы подстриженных газонов. Другая дорожка вела к бейсбольному полю, которое выглядело готовым к высшей лиги, его нарисованные мелом полосы были белыми, а укрытие — свежепокрашенным. Даже трибуны выглядели чистыми!

Кристоф застыл, но промолчал. Я ступила на дорожку и поняла, что уже прошло много времени с тех пор, как я выходила наружу. Последний раз, когда я ощущала ветер всем телом, было недели назад. Поспешные, маленькие глотки воздуха, пока Бенжамин вез нас за одеждой.

После долгих тридцати секунд Кристоф снова заговорил.

— Дрю. Скоро наступят сумерки.

Я закрыла глаза. Маятник подсказал бы мне только то, что я хотела услышать, поэтому он был бесполезен. Тарро были бы более эффективны, но все же... они бы не сказали ничего полезного. Я была слишком раздраженной и хотела слишком много — слишком плохо.

Но есть и другие способы узнать то, что вам надо. Если бы только я могла хоть немного прочистить голову!

— Дрю... — снова Кристоф.

— Помолчи, — услышала я свой голос, странно далекий ропот. — Сумерки еще не наступили, — шепот крыльев наполнил мои уши, щекоча лицо. Это походило на большую, пушистую кисточку для пудры, которая слегка касалась кожи.

Однажды я ходила в косметический отдел в универмаге высокого класса в Бока-Ратоне, пока отец пополнял запас боеприпасов шестью отделами дальше. Женщина там водила кисточкой для пудры по всему лицу точно также, кончики пальцев слегка касались подбородка, и пахла она теплым парфюмом и лаком для волос. Без лака для волос, этот запах был бы почти как мамин, и после этого я начала ерзать и в конце сделала смущенное лицо и ушла, пока она пыталась продать мне тени для век. Вот что мне напомнил сегодняшний случай.

Спиннинг вздохнул. Кристоф был совершенно тихим позади меня, но теплые завитки аромата яблочного пирога крутились в холодном, чистом бризе.

Я почувствовала запах сырой земли, просыпающейся после зимы, вода в реке поднялась, город возле территории Главной Школе был в бетоне и выхлопах, классные комнаты полны пыли мела и войны молодых и старых. Сок бегал в стволах деревьев, стойкий, зеленый запах первой, весенней травы, скошенной утром.

Хлопот крыльев усиливался, как крошечное пернатое существо в моих ладонях, чье сердце отчаянно билось. Бабушка говорила, что уловка не в том, чтобы очаровать воробьев в небесах, а в том, чтобы очаровать их, а потом безопасно возвратить.

«Нет смысла делать то, что ты не знаешь, чтобы что-то уничтожить — или даже если ты уничтожаешь родственные связи. Слушай и мотай на ус, детка!»

Моя рука поднялась вверх, указывая пальцем направление. Я открыла глаза и мир ворвался ко мне настолько сильно, что мне пришлось щуриться. Лучи солнца пронзили глаза, и мне пришлось моргнуть, чтобы сосредоточиться. Теплые слезы стекали по щекам.

Комок в горле не принадлежал мне. Он принадлежал Грейвсу. Я могла видеть его: темный призрак в наступающих сумерках, как ворсинки на крыльях мотылька. Он оставил пятна от ожога в воздухе, как горячий чайник на прилавке. Это был беспомощный гнев, шар ярости, и я никогда не ожидала, что он может чувствовать такое. Он был таким...

Ты ничего не знаешь об этом парне, Дрю.

Он шел в направлении бейсбольного поля, плащ тихо развевался позади. Призрачные булавки и иголки скользнули мне в пальцы рук и ног. Я наклонилась вперед, увидела, что он повернул в другую сторону от бейсбольного поля. Он присел и прыгнул, его руки выбросились вперед, схватили перила трибуны и очистили их быстрым, изящным движением, которое не смогло бы осуществить человеческое тело.

Он чувствовал себя лупгару, как рыба в воде.