Императорский отбор для попаданки (СИ) - Ганова Алиса

— Письмо принесла девушка. Но это не Нилена и не кто-то из ее доверенных лиц, — раскрыла я часть суровой правды.

— Не правда! Откуда тебе знать это? — вспылила маркизетта.

— По запаху. У меня хорошее обоняние, — соврала я, не краснея. — Идем… — Взяла ее за руку и повела к резиденции.

Димея старалась ступать с достоинством, высоко и гордо держать голову, но даже я заметила: как только мы появились на этаже, из своих комнат стали выходить соперницы и бывшие участницы и как будто со злорадством рассматривать нас. Вот чувствую — сделали гадость и торжествуют. Ничего! Справимся! Я сжала руку маркизеты, расправила плечи и, не обращая внимания на злюк, дошла до двери. Однако когда открыла ее, чтобы впустить маркизетту, остолбенела…

«Вот же, негодяйки!»

Все оказалось гораздо хуже, чем я предполагала: залитые бурой краской платья, нижнее белье, туфли, чулки… Разбитая косметика валялась на полу в куче. Все испорчено, изорвано, растоптано. Лишь украшения не тронуты: негодяйки испугались защитных заклинаний. Все хитро и верно рассчитано.

Димея застыла у порога и с ужасом разглядывала хаос. Она звука не могла издать, не то, что пройти вперед. Мне пришлось втолкнуть ее в комнату и быстро захлопнуть дверь.

Немного придя в себя, маркизетта бросилась к гардеробу, к прекрасному бальному платью, которое она с любовью выбирала для торжественного случая. Увы, оно тоже было безнадежно испорчено. Даже туфельки растерзали.

Я подняла одну. Вышивка срезана с кожей, каблуки подпилены, еще водой залито… Кошмар одним словом.

Ошарашенная маркизетта закрыла рот рукой и едва сдерживала крик отчаяния.

— Что теперь делать? Что теперь делать? Все-все испорчено… — шептала она, как заведенная, с трудом дыша.

Я не аристократка, но чудовищный масштаб бедствия понимала. Из-за ужесточения правил безопасности, пользоваться порталами запрещено. Привезти новое платье не успеют, а бал уже совсем скоро!

— Пусть! Пусть так! Они меня все равно не остановят! Я пойду голой! Голой! — Димея впала в истерику и начала нести полный вздор. — Если Селебрин не может позаботиться о безопасности — пусть смотрит на этот позор! — Слезы ручьем текли по ее щекам. Раскрасневшаяся, она металась по комнате, выбирая самый пострадавший наряд. Найдя, прижала к груди и всхлипнула: — Пусть смотрят! Пусть! Я не сдамся…

— Хватит! — рявкнула я. Вышло так громко, что зазвенела хрустальная люстра. — Марш в ванну умываться!

Димея нервно расхохоталась.

— Еще скажи, что это все можно отстирать! Нет! Нет! Я пойду в самом ужасном рванье! — она все повышала тон и повышала, уже не контролируя себя. Тогда я вырвала у нее из рук многострадальный наряд и… влепила ей пощечину.

— Димея! Возьми себя в руки! — прошипела строго. Мне было легче, потому что у меня имелся запасной план. — Ты из смелого, гордого рода! И ты не имеете права обливаться слезами в такой важный момент, иначе битва будет проиграна! Побеждает тот, кто храбр сердцем!

Маркизетта, готовая броситься в драку, из-за того, что я не уберегла наряды, притихла. Пользуясь затишьем, я взяла ее за руку и заверила:

— Обещаю: все будет хорошо! На балу ты будешь самой красивой!

Она всхлипнула, вытерла глаза рукой и, вздернув курносый нос, выдохнула:

— Ладно. Что ты предлагаешь? Опять твой кре-а-тив? Идти на бал лысой, голой и босой?

— Нет, — повертела я головой, — давай в этот раз обойдемся без креатива — по старинке.

— Угу, — жалобно пропищала Димка. — Если справишься… Я тебе…. Я тебе…

— Помню: поставишь безрукую крылатую статую на могилке, — съязвила я. На что Димка фыркнула.

— Ладно, поставлю ее потом, когда ты помрешь дряхлой старухой.

— Вот и договорились. Итак, — я уперла руки в бока. — Марш в ванную!

Мне вот-вот должны принести платье и туфельки для бала от Селебрина. Конечно, приятно блистать на балу, но каким бы ни был роскошным и сногсшибательным наряд, я для аристократов останусь нерукопожатной простолюдинкой. И для меня это все не так важно, как для Димеи, поэтому я даже не колебалась, принимая решение — отдать подарки маркизетте. Но важно получить их без нее, чтобы она не догадалась, кому они на самом деле предназначались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нилена сказала, что посыльный принесет дары к шести. Осталось несколько минут. Надеюсь, Димея не выберется из ванной раньше времени. Чтобы подстраховаться, я побежала к ней и заставила помыть волосы еще раз.

Когда раздался стук, бросилась в комнату.

— Ты куда? — смахнув мыльную пену с лица, Димея попыталась приоткрыть глаз. Защипало, и она зарычала. А я тем временем уже принимала от посыльной дамы коробки.

— Лея Ольха, вам помочь собраться на бал? — вежливо предложила фрея Агата, одна из доверенных дам статс-фреи Нилены.

— Благодарю! Справлюсь сама! — широко улыбнулась я и почти грудью выставила женщину из комнаты, услышав в ванной шлепки мокрых и босых ног маркизеты.

Едва закрыв дверь, я бросилась к коробкам и еле успела достать записку от Селебрина, когда маркизетта вошла в покои.

Увидев коробки, она схватилась за щеки, потом за сердце, снова за щеки, потом потерла глаза, не веря в чудо.

— Неужели?! Это невозможно! Невозможно!

Чтобы ускорить дело, я хотела открыть коробки, но стоило протянуть руки, Димка свирепо зарычала:

— Не смей! Мое!

Зато с нее сошла оторопь. Она оттолкнула меня и счастливая, прижимая платье к телу, завертелась перед зеркалом.

— Прелесть! Какая красота! Неужели Селебрин обо всем узнал?! Да-да, узнал и позаботился обо мне! Я знала! Я верила! Селебрин такой необыкновенный! Добрый, щедрый, мудрый!

«Угу, как же!» — я закатила глаза, на что Димка заявила:

— Не завидуй! Это грех! А хотя… — вскинула голову. — Так тебе и надо! Э-э! — Показала мне язык.

Я не знала, мне ругаться или смеяться?

Вернувшийся Эверий уселся перед балконом и, делая вид, что увлечен чистотой своей шерстки, поглядывал на испорченные вещи и на нас. По глазам заметно: хочет что-то сказать.

Повернувшись к нему спиной, я показала два пальца и ткнула на балкон, назначая место и время разговора.

— Ой! А мне туфельки малы! — огорченно воскликнула Димка и снова едва не расплакалась.

Туфли шили по моим меркам, поэтому немудрено. Но что же теперь делать?

— Мр-ра-ау, — отозвался Эверий и улизнул на балкон. Я и маркизетта бросились следом, но котомага уже след простыл. Мы вертели головами, выискивая его, пока не увидели на соседнем балконе.

Он вышел из соседней комнаты с туфлей в зубах, запрыгнул на перила и по кромке выступа добрался до нас.

Димея стояла и хлопала глазами, пока Эверий не бросил ей под ноги добычу. Затем он бросился обратно — за второй…

— Продай мне его! — потребовала маркизетта, примеряя туфли.

— Снежок не продается, — словно подтверждая мои слова, котомаг подошел и, привстав на задние лапы, потерся бочком и головой о мои ноги.

— Спелись значит, — фыркнула маркизетта. — Купила верность за печенье?

Мне надоели ее придирки. Я повернулась к Снежку и строго приказала:

— Она неблагодарная. Унеси туфли обратно!

— Нет! — Димея прижала туфли к груди. — Ладно, позабочусь и о нем тоже.

— Ему тоже памятник? — хмыкнула я.

— Злопамятная ты, — проворчала Димка, на всякий случай отступая от кота. — Придумай лучше, что сделать с волосами. Они настолько короткие, что шиньон не приколоть.

Я украдкой покосилась на часы. Вот-вот должен придти мастер Рано — личный парикмахер императрицы. Если постараюсь, смогу его уговорить помочь и Димее.

— Хорошо, — кивнула. — Но взамен поклянись исполнить одно мое желание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это какое? — недоверчиво прищурилась маркизетта.

— Это не касается принца, твоего имущества, здоровья, красоты и чести. Так — сущая мелочь, — закинула я крючок. Если согласится — это будет не иначе как чудо!

— Я подумаю…

— Либо да, либо нет! — отрезала я.

— Хорошо, клянусь.