Мышь в Муравейнике - Дана Обава
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действительно, шикарное место, и ясно, почему оно приобрело соответствующую популярность. Но не понятно, что нам это дает в контексте нашего дела. Что можно предпринять дальше? Попытаться поговорить с теми странными шныряющими по зоне личностями?
Пока стоим и думаем, пялясь в бездну, слышим позади себя уверенно приближающиеся шаги. Можно не сомневаться, что они по нашу душу.
Обернувшись, видим спускающегося по насыпи мужчину средних лет. На нем хорошо сидящий деловой костюм и начищенные ботинки, которые он бережет, внимательно глядя куда ставит ноги. У него нетипично для Муравейника загорелая кожа и располагающее лицо, блестящие черные волосы, зачесаны назад. Вид в целом не угрожающий, но решительный, и похож он, пожалуй, больше всего на преуспевающего представителя торговой гильдии. Ну, такой, какой с легкостью продаст вам ваше же время и дополнительную гарантию к нему. Как только он подходит достаточно близко, его губы растягиваются в открытой улыбке.
Видимо, вы именно те ребятки, которые ищут неприятностей? — говорит он, продолжая улыбаться и по очереди разглядывая нас.
Нет, это не мы, — отнекивается Лекс, копируя его слащавое выражение лица.
А очень похожи, — не уступает мужчина, — вот посмотрите, — он достает из внутреннего кармана смартфон, демонстрируя кобуру под своим пиджаком. Убедившись, что мы ее заметили, на экране он одну за другой показывает наши фотографии, снятые скрытно с небольшого расстояния. Если б он дал их рассмотреть получше, можно было бы наверняка вычислить, где это мы попались кому-то на камеру, но он быстро пролистывает их и убирает смартфон обратно. И мы снова видим, что он вооружен, спасибо. — Ну, что, поговорим?
Мы переглядываемся и пожимаем плечами. Пока мы не знаем, кто это и что ему нужно, было бы странно предпринимать какие-то другие действия, так что мы конечно согласны.
Можете называть меня Эбнер, — разрешает наш новый знакомый. — Я работаю на одного очень хорошего человека.
Повезло вам, — говорит Лекс.
Безусловно, — недовольно скалится Эбнер, игнорируя издевку. — Он какое-то время наблюдал за вашими действиями и полагает, что вы могли бы быть полезны друг другу.
А этот хороший человек случайно не миниатюрная блондинка? — интересуется Лекс.
Определенно нет.
Жаль, тогда вряд ли.
Я бы на вашем месте выслушал его предложение, — Эбнер поправляет прикрепленную под подмышкой кобуру. — Ну, вы понимаете.
Я всегда был туповат, — продолжает ломаться Лекс, хотя и так ясно, что мы пойдем, куда скажут.
Потому что люди, которым повезло обратить на себя внимание моего босса, делятся всего на две категории: полезные и те, о которых никто больше ничего не слышал.
Это конечно же аргумент, — наконец признает Лекс.
Прекрасно, значит мы сейчас без криков и слез пройдем к моей машине, правильно? — улыбка Эбнера уже не такая сладенькая, а в глазах ее вообще не стало.
Если вы хотите поплакать, я не возражаю, — разрешает Лекс.
Эбнер с небольшим раздражением закатывает глаза, но улыбка приклеена слишком хорошо, ее видимо нужно отдирать с мясом, так что мы под вооруженным конвоем, но радостно улыбаясь друг другу, следуем по платформе к одному из официальных выходов.
Прошу, — мужчина приподнимает край защитной пленки и пропускает нас вперед. Мы выходим через дверцу в решетке и, слегка перетрухав, проходим мимо находящегося в нескольких метрах от нее патруля стражей. Двое патрульных, провожают нас заинтересованными взглядами, но задерживать не спешат. Последовавшему за нами Эбнеру они даже дружески салютуют.
Загрузив нас на заднее сидение своей машины, стоящей неподалеку на общей стоянке, наш провожатый расслабленно залезает на водительское место.
Хотелось бы поинтересоваться, какая связь между вами и стражей, — Лекс обескуражен таким поворотом.
Никакой, — Эбнер поднимает машину со стоянки и направляет ее в ближайший тоннель. — У меня есть разрешение находиться в белой зоне, как подростковому психологу. Участвую в программе по уменьшению уровня суицидов в молодежной среде.
И каким же образом? — на этот раз не удерживается от вопросов Лекс. — Стреляете им по ногам, чтобы они не успели доползти до края?
Можно и так работать. В условиях ограниченности ресурсов все средства хороши.
Лекс, насупившись, отваливается на спинку кресла. Психологов он не любит с тех пор, как его направили к одному из них, после семнадцати нарушений школьной дисциплины. Тогда они с ним знатно поцапались, и все закончилось нервным срывом. Естественно не у Лекса.
Машина опускается все ниже, и мне снова удается ощутить тот азарт, который помог пережить самую первую поездку, в которой нас тогда изрядно помотало. Однако в этот раз возбуждение вызывает не само передвижение, а то куда мы направляемся. Чувствую, что сегодня удастся увидеть нечто кардинально новое, так что страх перед теоретической опасностью нашего путешествия не просто ускользает на второй план, а исчезает вовсе.
Но это никак не влияет на выражение моего лица.
Стражи жестко проверяют тех, кто их хоть чем-то заинтересует, — предупреждает Эбнер. — Так что постарайтесь не выглядеть так, как будто я вас похитил.
Машина залетает в вытянутый док и зависает в левом ряду позади выстроившихся в две шеренги самых разных средств передвижения. Прямо перед нами летающий мотоцикл, сбоку автомобиль с затонированными стеклами. Позади пристраивается грузовик, и док с той стороны закрывается.
По приподнятым над полом каменным дорожкам идут стражи, цепким взглядом осматривая машины и находящихся в них людей. Я пытаюсь сделать выражение лица спокойно-отрешенным, Лекс сам оглядывает стражей так, словно в чем-то их подозревает. Смутить их этим не удается, и добравшись до конца дока, они дают отмашку. Огромная створка ворот перед нами медленно начинает ползти вверх. Солнце сперва кажется ослепительным, его постепенно становится все больше, свет все дальше проникает в док.
В одно прекрасное мгновение все приходит в движение. Наш автомобиль неспешно вылетает вслед за остальными и некоторое время движется на приличной высоте над землей. По большей части покрытой искусственным покрытием и все же это земля! Над головой больше не нависают каменные джунгли, кроме потолка машины, который кажется самой несущественной преградой, только голубое небо с распластавшимися по нему легкими облачками. Видно далеко-далеко вперед! Железная дорога, выныривающая из Муравейника, уходит в сторону и теряется среди деревьев. Теперь мы движемся над их кронами словно над водами океана с зеленой водой. Он омывает горы и другие города
