Глаза цвета стали - Игорь Марченко

– Как скажешь, Дэн, – согласился Посланник. – Ты здесь главный.

– Не хочу показаться трусом, но это дурацкая затея! – запротестовал Джавахарлаев. – Там снаружи нас поджидают сонмы мертвяков, ужасные охотники и другие безымянные твари.

– Испугался? Никак поджилки затряслись? – поддел я его самолюбие.

– Как будто сам не боишься! Не смеши мои ботинки!

Открыв запорный механизм и держа напряженно автомат перед собой, я спрыгнул на землю и побежал к заправочным колонкам АЗС, то и дело, озираясь по сторонам. Следом за мной бежали остальные, громыхая канистрами и испуганно шарахаясь в стороны от каждой тени или шороха. Разбив локтем, стекло, я забрался через окно в будку оператора станции и первым делом проверил по приборам давление в подземном хранилище. Как ни странно, но кроме дизельного топлива в хранилищах ничего больше не было, что в принципе объяснимо. Большинство машин в городе работали на бензине, и лишь малая их толика вроде внедорожников и грузовиков на дизельном топливе. Когда была объявлена эвакуация, все первым делом кинулись запасаться бензином, высушив досуха все городские и окрестные АЗС. Нам еще здорово подфартило.

– Ну, ты еще долго будешь возиться, Алешин?! – дрожащим голосом шептал у меня за спиной Баха, едва слышно щелкая зубами. – У меня от страха мошонку свело.

– Твои яйца меня не волнуют. Еще немного… Шестая колонка. Ходу!

– Эй, а как вы вообще собрались ее активировать, если во всей округе нет электричества?

– Темнота! Это у тебя в Ташкенте колонки работают от электричества, а у нас на самих топливных элементах. Это только начали внедрять в 2012 году. А теперь займись делом!

Шланг у меня в руке задергался, завибрировал, и в канистру хлынула темная, маслянистая жидкость модифицированной солярки. Когда канистра наполнилась до краев, ей на смену поставили другую, Шепард схватил полную и побежал к бронетранспортеру, пока его спину прикрывал Тихон. В какой-то миг я не увидел рядом с собой Джавахарлаева, а когда увидел, поспешно схватил его за ноги и изо всех сил стал тянуть на себя. Обмотавшийся вокруг его головы и шеи язык Охотника не давал ему даже пискнуть, поэтому Соколик безмолвно сопротивлялся, бешено суча в воздухе ногами. Притаившийся на крыше автозаправочной станции монстр, сообразив, что его обнаружили, более не таясь, огласил округу воплем разочарования, а потом и боли, когда я перерубил извивающуюся конечность и освободил Соколика от чересчур крепких объятий. На зов Охотника отозвались вопли сотен некроморфов. В дальнем конце проспекта появилось шевеление. С каждой секундой силуэтов становилось все больше и больше, пока вся улица не наполнилась мертвенно серыми телами. Башенный пулемет оглушающее залаял, срезая светящимися трассами передние ряды атакующих. Не жалея боеприпасов Лютый выиграл нам немного времени. В ином случае нас бы смели и растоптали.

Вытащив из-за пояса сигнальную ракетницу, я облил из шланга близлежащие деревья, выезд с АЗС и сами колонки. Когда первые некроморфы с глухим рыком полезли через живую изгородь, жадно протягивая ко мне руки, я выстрелил из ракетницы в топливо, а потом запрыгнул в десантный отсек, который за мной захлопнули товарищи. Едва успев отъехать от АЗС на несколько метров, все временно оглохли, когда колонки взорвались, взметнув в безлунную ночь языки пламени. Объятые пламенем фигуры еще долго бежали следом за нами, разнося огонь во все стороны, натыкаясь и сталкиваясь, друг с другом. Огонь и нам причинил немалый ущерб – перекинувшись на корпус БТРа, поджег несколько ящиков с патронами. Еще долго рвались они в ночи, расчерчивая звездное небо светящими трассами зажигательных пуль.

Ощутив в головах привычные едва слышимые голоса, призывающие повернуть назад, все стали развлекаться, кто как умел, только бы не поддаваться внушению Шептунов.

– Анекдот! – воскликнул я, потирая руки в предвкушении веселья. – Плывет как-то по морю роскошный лайнер и вдруг тревога! Человек за бортом! И не просто человек, а женщина! И не просто женщина, а очень красивая и обнаженная девушка…

– А откуда посреди моря взялась баба? – удивленно перебил Баха.

– Откуда мне знать! Просто слушай. Капитан судна кидает клич – ”Кто из мужчин спасет красавицу?” Но сделать это не просто – вода холодная, а плыть до утопающей далеко…

– Чего же она до сих пор не утонула? – снова с подозрением спросил Джавахарлаев.

– Тут на мостик выходит смазливый англичанин. Мужественно поигрывая бицепсами, он сигает за борт и, совершив три сальто в воздухе, красиво входит в воду, но, не доплыв до красавицы пяти метров, тонет. Следом за ним пытает счастье спортивного телосложения мощный американец. Сбросив на палубу махровый халат и, затушив в стакане с виски сигару, он ловко прыгает за борт. Совершив, пять красивых сальто он по всем правилам ныряет в воду, но, не доплыв до девки какого-то метра, тонет!

– Ну, это какая-то похабщина, а не анекдот! – возмутился Шепард, всегда болезненно реагирующий, когда кто-либо из нас рассказывал анекдоты про американцев.

– Тебе не интересно Дэн, не слушай! – ответил Джавахарлаев. – А что дальше было?

– Остается последняя надежда, и все хором зовут русского!

– Ну, так я и знал! Всегда во всех анекдотах фигурирует один герой-русский!

– Выплюнув огрызок папиросы, и скинув на палубу рваный ватник, оставшись в одних семейных трусах, он пьяно доползает до ограждения. С величайшим трудом переваливается через поручни, шумно плюхается в холодную воду и… тут же тонет!

Бешено расхохотавшись, я не сразу заметил, что все остальные смотрят на меня с задумчивым выражением на лицах. Один лишь Шепард тихо хихикал себе под нос.

– Ну и? Что дальше? – азартно спросил Джавахарлаев. – Следующий появляется казах?

– Все. На русском история заканчивается, – смутился я. – Казахи в Ташкенте остались.

– Все? А как же тонущая баба, о ней кто-нибудь подумал?

– Наверное, утонула, – пожал я плечами. – Чего ты привязался? Суть совсем не в бабе.

– Алешин, а ты точно русский? – неожиданно спросил Тихон. – На иудея вроде не похож.

– Конечно русский! – возмутился я. – От иудея во мне ни уха, ни рыла. А что?

– Странно. Таких антирусских анекдотом мне еще слышать не приходилось.

– Да ну вас всех к дьяволу! – рассердился я. – На дорогу смотрите, и не щелкайте клювом.

Бронетранспортер со скрежетом влетел в ржавую автомобильную пробку перегородившую улицу и стал медленно пробираться через препятствие. Пробка окончилась лишь на повороте Снеговой улицы. Здесь находились старый блокпост, и десятки единиц рыжей от ржавчины бронетехники, густо опутанные, словно паутиной колючей проволокой. Дорога носила явные следы от артиллерийских снарядов, а прокопченные от бушевавшего огня бетонные амбразуры пулеметного гнезда, свидетельствовали о нешуточном бое, разгоревшемся между военными и непонятно кем. Всюду на земле в хаотичном беспорядке валялись обглоданные фрагменты скелетов в истлевшей форменной одежде. Когда мы проезжали мимо датчика движения, старые динамики на столбе внезапно ожили и огласили дорогу замогильным голосом, искаженным временем и почти полным отсутствием энергии в питательных элементах.

– Стоять! Стреляем на поражение! Прижаться вправо… – старая запись медленно заглохла.

– Вот черт! – чуть не подпрыгнул на лавке Баха. – Так можно и инфаркт заработать!

– Голоса мертвецов, – мрачно прокомментировал Дэн, уверенно сминая скошенным носом бронетранспортера проволочные заграждения и шлагбаум. – Прямо как в том анекдоте про нарушителя и часового. – Стой! Стрелять буду! – Стою. – Стреляю!

Дорогу нам перегородила вторая линия блокпостов, усиленная бетонными плитами трехметровой высоты. Пришлось Соколику, как бы ему этого не хотелось, вылезать наружу и минировать препятствие мощным зарядом тротила. Когда отгремел взрыв, и в плитах образовалась огромная брешь, на горизонте забрезжила бледная полоска приближающегося рассвета. Долгая ночь подходила к концу, а значит и нам пора искать убежище. Если докеры не обманули, днем передвигаться по городу было намного опаснее, чем ночью и у нас не было причин сомневаться в их словах. Мы загнали бронетранспортер в просторный гараж на заброшенной вилле. Облазив в доме все закоулки от подвала до крыши, и не найдя ничего подозрительного, мы решили не искать места лучше, а остановится до вечера именно здесь.

Воспользовавшись, случаем, Тихон заперся в отделанном кафелем туалете и еще долго воздавал оттуда хвалу богу за дары цивилизации. Джавахарлаев теперь никуда не ходил один, в его памяти еще были слишком свежи воспоминания связанные с Ночным Охотником на станции АЗС, поэтому он неотступно ходил или за мной или за Шепардом. Молчаливый и подозрительно присмиревший Хет, словно золотой призрак, бродил по комнатам двухэтажного дома, уделяя повышенное внимание компакт-дискам. Он просто брал их в руки, а через минуту брал другой. Когда я поинтересовался его действиями, он спокойно заявил – ”Считываю данные”. Оказывается с его экстрасенсорными способностями, ему не нужны были считывающие устройства, достаточно дотронуться до носителя информации, будь то диск, бумажная книга или обычная флэш-карта. Мне же, наконец, представилась долгожданная возможность заточить лезвие катаны и немного потренироваться с ней на пластиковых манекенах. Наверное, жена бывшего хозяина дома была модельером или дизайнером, уж больно много манекенов было собрано в отдельной комнате, с длинными столами. Копаясь в кладовке, Шепард с радостным возгласом извлек из груды полуистлевших тряпок целую бутылку виски, которую мы за завтраком и прикончили все вместе. Еще мы нашли много банок с тушенкой, вяленое мясо и рыбу в вакуумных упаковках, а когда я рискнул попробовать старую пищу, то нашел ее вполне съедобной. В подсобном помещении Баха наткнулся на арсенал из спрятанных под старой брезентовой ветошью охотничьих нарезные винтовки, но больше всего порадовали внушительные запасы патронов калибра 7,62. Все самые ценные вещи мы перетащили внутрь бронетранспортера, а второстепенной важности тряпье и инструменты заняли место снаружи машины. Никому не хотелось спать, поэтому все убивали время, кто как умел. Лютый копался в потрохах боевой машины, Тихон из окна на втором этаже зорко наблюдал за главной улицей, а Джавахарлаев как водится, болтался без дела, по старой привычке суя нос, куда не следует.