Истребивший магию - Юрий Никитин

— Не думаю. Нет, я не злой.

— А какой?

— Не злой.

— А зачем же тогда?

Он взял кусок мяса в одну руку, хлеб в другую и сказал медленно, раздельно и веско, словно вбивал ей в темя большие гвозди огромным молотком:

— Преимущество одного человека над другими допустимо только за счет его работы, трудолюбия, упорства, ума… воли… еще чего? Словом, только за счет личных качеств! Поняла?

— Зануда, — сказала она.

Он поморщился, но откусил от ломтя мяса, пожевал с задумчивым видом и поинтересовался:

— А как тогда зовется человек внимательный, который вникает во все детали?

— Вот я и говорю, — возразила она победно, — зануда! Какой мужчина станет вникать во все детали?

Он пробормотал:

— Мужчины все разные… Это женщины на одну колодку.

— А ты все еще не понимаешь, что всякие простые вещи доказываешь мне, такой умнице?

Он прожевал, нахмурился.

— Не сообразишь? А кто доказывал, что надо сохранить магию? И что плавающие в море кувшины с засунутыми туда джиннами — хорошо? И говорящая рыба в проруби — замечательно? А чтоб разбогатеть, не обязательно учиться и трудиться, надрывая жилы, а достаточно в нужном месте сказать: «Сезам, откройся»?

Она вскинула брови повыше, понимая, что так выглядит особенно красивой, хрупкой и беззащитной.

— А это при чем? — прощебетала она милым голоском, что так обезоруживает мужчин. — Это другое!

— Как другое?

Она заявила уверенно:

— Это уже удача. Это уже не от человека, а от стечения… обстоятельств, что ли.

Он посмотрел так, словно горел желанием прибить ее на месте, процедил зло:

— Так и не поняла? Я хочу убрать эти, как ты говоришь, обстоятельства. Вообще! Не потому, что лично мне угрожают, а потому что угрожают всему роду людскому.

Она сказала саркастически:

— Ах-ах, всему роду! Он, видите ли, о всем человечестве заботится!

Он не стал отнекиваться, как она ждала, напротив, набычился и спросил хмуро:

— Тебя это удивляет?

Она ответила нагло:

— Еще бы! Такой брехни еще не слыхивала.

Некоторое время ели молча, за таким спором и удавиться недолго, а разогретый на горячих камнях хлеб хрустит и пахнет восхитительно, корочка получается тонкая и соблазнительная, а под нею пахучая мякоть. Мясо так вообще просто тает на губах, Барвинок только сейчас ощутила, насколько сильно проголодалась, а вчера так вымоталась, что заснула, почти не поужинав.

Но чувство справедливости мешало просто жевать и наслаждаться простой человеческой радостью, еще не проглотила кус, но зло прошамкала:

— А зачем брешешь? Или хочешь сам управлять людьми по непонятным своим правилам?

Он ответил размеренно:

— Тому, кто желает вести народ за собой, приходится идти за толпой. А ты видишь, иду против самой главной страсти толпы: получать всего и много… бесплатно, без труда! Так где отыскала жажду власти?

— А вот отыскала!

— Где?

— Да вот в этом! — прокричала она. — Люди жизнью рискуют!.. А ты… А ты что о них сказал?

Он проговорил строго:

— Рисковать нужно только для защиты рода, племени, народа… а то и жертвовать. Вор тоже всегда рискует! И что? Риск — благородное дело?.. Воры благороднее тех, кто работает честно?

— То воры, — возразила она, — а то искатели сокровищ!

Он осведомился:

— Они ищут в горах серебряную или золотую руду?.. Долбят камни, чтобы добыть алмазы?.. Не-е-е-ет, они хотят отнять уже готовое! Не вскидывайся, я тоже вижу разницу: отнять у живого или снять с мертвого. В первом случае это воровство, во втором — мародерство. А то, что человек умер не сегодня утром, а сто или больше лет тому, дела не меняет.

— Еще как меняет! — возразила она, но вдруг ощутила, что, хотя правда на ее стороне, все-таки доводы ускользают, как рыбешки из пальцев. — А вот все не так!

Олег проворчал брюзгливо:

— Искатели сокровищ… Подлейшее, даже преподлейшее занятие. Но, ишь ты, как все сумели перевернуть в людских головах!.. Теперь эти дураки и бездельники, что не хотят ни работать, ни учиться, выглядят почти героями. Ишь, отправляются отыскивать и забирать сделанное или заработанное чужим трудом!

Она запротестовала:

— Ну что ты такое говоришь? Эти сокровища теперь никому не принадлежат.

— И что, — поинтересовался он ядовито, — тем самым законно их отыскать и присвоить?

— Ну да!

Он сказал хмуро:

— Да, конечно, по людским законам так. Но как насчет закона, который дан нам свыше?

Она невольно посмотрела вверх.

— Кем?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Да это и не важно. Только чувствую, что такой закон есть. Человек должен работать, трудиться, создавать… а не подбирать чужое.

Она запротестовала еще жарче:

— Какое чужое? Или ты хочешь, чтобы оно попало в руки плохих людей?

Он насмешливо скривил губы.

— Плохих? В смысле, еще хуже?.. А что, есть разница?.. И те, и другие считают соперников плохими и недостойными. И как оправдание себе говорят, что надо поскорее прибрать это к рукам, чтобы не досталось тем сволочам.

— А что, — съязвила она, — будет лучше, если разбойники доберутся до сокровища раньше?

Он покачал головой, во взгляде была такая жалость, что Барвинок едва не заревела от обиды и возмущения.

— Ладно, — сказал он так мирно, что она еще больше насторожилась, — предположим, разбойники добрались до сокровищ первыми. Понятно, что после этого разбойничать и рисковать жизнями, скрываясь в ночи под мостами, уже не обязательно. Можно купить себе дворец, нанять слуг, пить и есть вволю, устраивать празднества… То есть разбойники будут вести весьма мирный образ жизни. Кстати, так же точно вели бы себя твои хорошие, если бы добрались до сокровищ первыми. Прямой Коготь так и сказал, помнишь? Но теперь посмотрим на этих хороших, которые к закопанному сокровищу не успели…

Он говорил все медленнее, словно давал возможность высказаться ей, но она только настороженно буркнула:

— Ну и?

— Не заполучив сокровище, — сказал он все так же медленно, — они не захотят возвращаться к унылой и постылой работе, что оплачивается так плохо. А оплачивается плохо, потому что это обычно отбросы общества, которые ничего не умеют! Умные не пойдут искать сокровища. Они занимают достойные места при королях, у них и так дворцы, а если пока нет, то понимают: могут их получить своим умом и трудолюбием.

Она пробурчала настороженно:

— Хочешь сказать, хорошие поменяются местами с плохими?

— Я это уже сказал, — ответил он.

— Ерунда, — возразила она с возмущением. — Какая ерунда!.. Ерундее ничего не слышала!