Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

На время… Как же! Станут они с перекормленным рысаком возиться. Пристрелят и скажут, что так и было. Рука принцессы рванулась за пистолетами и не нашла ничего, кроме мокрой рубашки.

— Коня не брошу. — Матильда придвинулась поближе к взмыленному боку. — Знаю я вас…

Бочка тоскливо вздохнул и опустил голову еще ниже. Ее Высочество торопливо оглядела разбитые ноги — рысак на галопе изранил сам себя, к счастью, несерьезно.

— Погодь. — Сердобольный разбойник уже стоял рядом. — Парни, не перцовая есть у кого?

— Держи, — курносый крепыш вытащил из сумки флягу, — медовка… Отдашь при случае.

— Хозяйка отдаст. — Рябой умело просунул флягу меж лошадиных зубов. Жеребчик и раньше не отказывался от винного жмыха и яблочной бражки, но до касеры дело не доходило. Теперь дошло.

Смертельно уставший Бочка не стал трясти головой и отфыркиваться, а плотно сжал губы. Попав под язык, касера подействовала мгновенно, глаза жеребчика съехались в кучу, но дрожь в ногах прошла, а уши встали торчком. Милое создание задрало верхнюю губу и весело захрюкало, выражая полное удовлетворение жизнью и готовность к дальнейшим подвигам. Ни в Эпинэ, ни в целом Талиге не было в этот миг лошади здоровее, резвее и жизнерадостнее.

— Твою кавалерию, — не выдержала Матильда, держась за плечо Лаци, — все выдул, поганец! А мы, выходит, подыхай?!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «ПОВЕШЕННЫЙ»[15]

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

Глава 1. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)

400 год К. С. Вечер 15-го дня Зимних Скал

1

Уже привычно сомкнулись двери, отделяя Высокий Совет от остального мира. Мевен замер лицом к порогу и спиной к Его Величеству, а заменивший Дэвида Рокслея Лаптон встал у королевского кресла. Робер покосился на его предшественника: граф глядел в пол, серое траурное платье казалось погребальным саваном. Карваль опасался за рассудок последнего из Рокслеев, и Робер эти опасения разделял — Дэвид ускользал от жизни, словно уходя в серую пустоту.

Важно пробили новенькие часы, повернулся украшенный созвездиями циферблат, Полуденного Спрута в облицованной золотыми пластинами башне сменили Закатные Кони. Наступил вечер, вцепился в сердце красными когтями, требуя вспомнить. Повелитель Молний был бы и рад, но лихорадка вымела голову и душу подчистую, оставив лишь тени.

Часы отзвонили, Мевен и Лаптон, согласно уставу, поспешно сменили плащи, теперь они были в алом. Лиловый атлас лег на ковер вечерними тенями. Его Величество поднял руку, сверкнули камни четырех колец. Неужели этот человек мог продать фамильный янтарь, чтобы сводить друга в таверну? Неужели у него были друзья?

— Эории Кэртианы, — королевский взгляд скользнул по разноцветным скамьям и остановился на сверкающем Звере, — мы, Альдо Первый, объявляем Высокий Совет открытым. У нас мало времени и много дел, но сначала сплетем боль с радостью.

Дом Скал понес тяжелую утрату. Смерть унесла Джеймса Рокслея и Арчибальда Берхайма. Оба были истинными эориями и Людьми Чести, да будет им покойно в Рассвете. Орстон!

— Мэратон! — прошуршали эории, но Дэвид даже губами не шевельнул.

— Мэратон, — наклонил голову сюзерен. — Но жизнь продолжается. По извечному закону ушедшим, не оставившим сыновей, наследуют братья и сыновья братьев. Брат Джеймса Рокслея Дэвид и племянник Арчибальда Берхайма Мариус здесь. Может ли кто перед лицом государя и Создателя оспорить их права?

Берхайм вскочил и замер, словно копье проглотил, Дэвид тоже поднялся, теперь он глядел в стену. Громко стучали часы — воистину нет ничего равнодушнее времени. Альдо повернулся к скамье Скал, звякнули, напомнив о Багерлее, королевские цепи.

— Дэвид, брат Джеймса, Мариус, сын Герберта, будете ли вы нам верны?

— Именем Создателя и во имя Его, — глаза Берхайма верноподданно пожирали сюзерена, — клянусь Честью верно служить Вашему Величеству.

— Граф Рокслей?

Дэвид вздрогнул, словно ему за ворот кинули ледышку. Глупое сравнение, глупая церемония…

— Я умру за Талигойю и короля, — голос новоиспеченного графа был удивленным и каким-то пыльным, — … клянусь.

— Граф Рокслей, граф Берхайм, займите свои места на Скамье Скал. Мы верим вам, но доверие государя не бесконечно. — Ноздри Альдо раздувались, но говорил он спокойно. — Не прошло и двух месяцев, как мы назвали Удо Борна графом Гонтом.

Увы, Удо предал и свою честь, и свою кровь. Из уважения к прежним заслугам и в память его братьев, погибших за дело Раканов, мы оставляем изменнику жизнь, ограничившись вечным изгнанием. Мы полагали, что титул графа Гонта должен перейти Конраду Борну, но Бонавентур Гонт представил убедительные доказательства того, что его ветвь старше ветви Борнов. Есть ли кто, готовый оспорить его право?

— Есть, — Ричард Окделл поднял руку, словно унар, — есть!

— Слово хозяину Круга.

— Мой государь, — от волнения цивильный комендант раскраснелся, — прямыми потомками Рутгерта Гонта являются графы Штанцлер. Эр Август… Граф Штанцлер имеет огромные заслуги перед Людьми Чести… Я как глава Дома Скал ручаюсь за его верность.

Вот только Штанцлера с его отравой здесь и не хватает, хотя агарисские мерзавцы не лучше. Разве что мельче.

— Что скажет Повелитель Волн? — Пусть что хочет, то и говорит, но Повелитель Молний скажет «Нет!». Эпинэ и Штанцлер одним воздухом дышать не станут.

Валентин Придд неторопливо поднялся, Робер не видел Спрута с Доры, там он казался человеком, на Высокий Совет явился серый истукан.

— Я не готов обсуждать лояльность человека, много лет бывшего кансилльером при дворе Олларов и сохранившего свою должность после двух восстаний. — Светлые глаза смотрели прямо и равнодушно. — Исходя же из нынешнего местонахождения господина Штанцлера, я полагаю, что к нему имеется ряд серьезных претензий. Для члена Высокого Совета это нежелательно.

Что до притязаний Штанцлеров на титул графов Гонт, то, если они и впрямь потомки Рутгерта, у них больше прав, чем у наследников его кузена по женской линии, сбежавшего в Агарис.

— Гонты принадлежат к Дому Волн, — напомнил Альдо, — и долг Повелителя сказать «да» или «нет».

— Нет, — скучным голосом произнес Спрут. — По крайней мере, пока мой государь и задержавший бывшего кансилльера Повелитель Молний не признают графа Штанцлера достойным доверия.