Воспоминания инженера-2. Уроки жизни - Матвей Зельманович Львовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чесменская Богодельня, в которой в 1945г распологался ЛИАП. A.Savin (WikiPhotoSpace) – общежитие студентов ЛИАП в 1945г.
Чесменская Богодельня. Слева флигель, в котором расплагалось общежтие.
Мы объяснили секретарю цель нашего прихода. Секретарь доложила директору, и тот немедленно нас принял. Мы рассказали ему, что директор ЛИАП Ф. П. Катаев отказал нам в приёме и мы решили обратиться к нему с просьбой о приёме в ЛИТМО. Он поинтересовался, какие курсы мы прошли. Мы предъявили ему справки об окончании пяти курсов и прохождении преддипломной практики. Прочитав перечень теоретических курсов, он поинтересовался, кто нам читал лекции по основным предметам. Мы назвали фамилии лекторов. Услышав, он развёл руками и добавил, что мечтал бы иметь таких преподавателей в своём институте. Он предположил, что достаточно полтора года, чтобы выпустить нас инженерами по профилю ЛИТМО. Он также спросил нас, нуждаемся ли мы в общежитии. Мы подтвердили. «Потерпите, пожалуйста, пару дней, и мы уладим вопрос с общежитием. Я дам указание коменданту, и он подготовит вам хорошие условия для учёбы и отдыха. Оформлять документы будем после устройства в общежитии.» Мы, как и накануне, приехали в ЛИАП и рано легли спать, окрылённые большим успехом, не подозревая, что следующий день преподнесёт нам неожиданный сюрприз. Утром никто не хотел рано вылезать из под матов. Между девятью и десятью часами в зал входит некий человек, представляясь аспирантом, и просит нас срочно явиться в дирекцию. Поскольку нам не было известно ничего о причине вызова, то мы стали рассматривать различные варианты, вплоть до фантастических, например, принудительная отправка в Казанский или Куйбышевский авиационные институты. Мы робко вошли в кабинет директора. Там с директором сидел незнакомый для нас человек. У обоих на лицах было выражения, свидетельствующие об их хорошем настроении. Интуитивно у нас появилась надежда, что нас ожидает что-то приятное. Директор Ф. П. Катаев, не вспоминая о своем позавчерашнем решении и не принося извинения, сказал следующее: «Мы с Георгием Николаевичем Никольским приняли решение о создании на основе вашей группы плацдарма, который в процессе вашего переобучения позволит нам проверить и откорректировать новые специальные курсы лекций. Я прошу выделить из вашей группы двух человек в распоряжение Георгия Николаевича для разработки программы переобучения для Приборо-строительного факультета и представить мне её для утверждения.» Далее он спросил нас, нуждаемся ли мы в общежитии и, получив утвердительный ответ, позвонил коменданту общежития и поручил ему решить вопрос с жильём. Позиция Ф. П. Катаева была изменена после телефонного разговора с директором ЛИТМО, который поблаго-дарил его за отказ принять нас в ЛИАП. Скорее всего, именно этот звонок задел директора ЛИАП за живое, и он отменил принятое накануне решение. Важную роль в этой истории сыграл Г. Н. Никольский. Поблагодарив директора и его заместителя по учебной и научной части, мы покинули кабинет директора. Сразу же мы выбрали двух наших представителей для разработки программы переобучения. Ими стали Исаак Вайсман и Давид Баданов, которые на следующий день приступили к работе. После этого мы вместе с комендантом направились в общежитие, расположенное в одном из флигелей дворца. В женском отделении, расположенном на третьем этаже, нашлись две комнаты, пригодные для жилья, и там поселились студентки из нашей группы. Что касается мужской половины группы, то для неё были предоставлены два места в одной из обжитых комнат, которые были отданы Исааку и Давиду, и три комнаты абсолютно непригодные для жилья, и требующих капитального ремонта. Все комнаты были расположены на четвёртом этаже. Мы вместе с комендантом пошли осматривать эти комнаты. То, что мы увидели, повергло нас в уныние. Это были коробки без дверей, окон и полов. Комендант объяснил, что это следствие блокады Ленинграда. Мы поняли и спросили, кто будет ремонтировать комнаты. Комендант ответил лаконично: «Вы. Поговорите со студентами-аборигенами, и они вам дадут деловой совет.» Действи-тельно, соседи по этажу посоветовали нам обратиться к пленным немцам, которые работают на новостройке поблизости. Более того, они назвали имя немца, который быстро обустроит наши комнаты за доступное для нас вознаграждение. В этот же день мы с Михелем Розенгаузом, моим другом, направились на соседнюю стройку, нашли там немца по имени Фриц Прайс и обсудили с ним вопрос о работе по восстановлению нашей комнаты. Объём работы был ему известен. Он тут же изъявил желание посмотреть комнату и кое-что измерить. Мы вместе вернулись в общежитие, и он произвёл нужные замеры. Уходя, он сообщил, что завтра он придёт сюда после окончания работы на стройке. Действительно, около шести часов вечера он появился со своим помощником: они вдвоём принесли несколько тяжёлых досок для пола. Сделав ещё одну ходку, они принесли оконную раму и лист фанеры. На следующий день принесли дверную раму с дверью. Сделав ещё две ходки, они принесли недостающие доски для пола. На третий день они приступили к настилу пола. После того, как пол был готов, кстати без щелей, немцы приступили к установке рамы окна и двери. Щели между рамами и проёмами они замазали бетонным раствором. После этого они закрыли оконную раму фанерой, в которой было вырезано квадратное отверстие для проник-новения дневного света. Это отверстие было закрыто стеклом. После установки двери строители вручили нам ключи от замка. Один из них мы передали в проходную общежития. Теперь, когда я рассказал о том, как было обустроено наше жильё, уместно посвятить читателя в то, что мы делали в это время. Мы, то есть Михель Розенгауз и я, находились рядом со строителями и деликатно с ними беседовали, не мешая им работать. Михель хорошо знал немецкий язык и свободно общался с Фрицем Прайсом. Тот нам рассказывал, как он прекрасно жил до войны, как он построил дом для своей сестры и подарил ей автомобиль Фольксваген. В какой-то момент, когда осталось оттесать две-три доски, Фриц неожиданно задаёт вопрос Михелю: «Не понимаю, как вы могли нас победить?» Михель слегка задумался и ответил Фрицу: «Х…ли пули, если нас снаряды не берут!» У того вылупились глаза, он ничего не понял. Попытка Михеля объяснить суть сказанного на немецком языке оказалась бесполезной: он по-прежнему её не понимал. Мы решили отвлечь его от этой, по его мнению, абракадабры
