Индустриализация - Вадим Юрьевич Нестеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шолохов так опишет их случайную встречу на фронте: «Тут я увидел Сашу. Он попросил, чтобы я подвез его до политотдела дивизии. … Проскочили мы простреливаемое место благополучно. Довез я Сашу до нужного ему перекрестка. Вылез он из машины, снял с подбородка ремешок каски, откинул ее назад и говорит: «Давай, Миша, попрощаемся!» А голос срывается... Обнялись мы, поцеловались, и ушел Саша в свою редакцию. Больше я его не видел. Погиб Саша Бусыгин».
Но до этого еще целых 13 лет, а это треть отмерянной многим из этого поколения жизни.
А пока – жаркий Ростов, пыльная степь, недвижный Дон, середина двадцатых и неотложная задача по написанию правильной литературы.
Вот только три рыбы оказались слишком крупными для ростовского садка.
Первым в Москву уехал Владимир Киршон – в 1925 году. Отъезжает удачно и практически сразу же входит в руководство «общефедерального» РАПП, становится одним из секретарей и ведущих идеологов этой организации. Киршона, как тогда говорили, «кооптируют» в комиссию по созыву совещания ВАПП (Всероссийская ассоциация пролетарских писателей), и ему вместе с Фурмановым поручается доклад по организационному вопросу.
Вторым выдернули Фадеева. Осенью 1926 года ответсек «Советского юга» и главная надежда ростовской писательской организации «откомандирован», как сказано в документах, «в распоряжение ЦК для работы в Правлении ВАППа».
Максимов в своих воспоминаниях описал это так:
«Слушая выступления А. Фадеева на наших рапповских собраниях и разговаривая с ним, я не раз думал, что он видит гораздо шире, глубже и дальше ростовских вождей и вождиков. «Мы должны понимать, что люди не стоят на месте. Они растут, воспитываются и перевоспитываются нашим обществом, - говорил Фадеев.
... В конце 1926 года мы провожали А. Фадеева на Ростовском вокзале. Он уезжал от нас в Москву. Роман «Разгром» еще не был закончен. (Последние главы А. Фадеев писал уже в Москве). Но о романе много говорили и спорили.
А. Фадеев уезжал из Ростова в Москву в приподнятом настроении, полный сил и надежд. На прощание, когда мы стояли у вагона, я подарил ему на память свою фотокарточку, на обороте которой еще накануне написал, помнится, примерно так: «Фадеев! Ты въезжаешь в Москву на белом коне. Перед тобой открывается широкий литературный путь. Ты будешь большим писателем».
Ставский остался руководить ростовской писательской организацией и Фадеев в письмах отчитывался «дорогому Володе»:
«Сообщи ребятам некоторые результаты по рукописям:
1) Рассказ Кофанова «Капля Солнца» идет во 2-м номере. Другой рассказ на просмотре. Стихи забракованы все.
2) Стихи Каца на просмотре у Полетаева. Некоторые он прочел и не одобряет, но мы еще поспорим; думаю, что часть удастся пустить в «Октябре».
3) Рукопись Мухина-Молотова нигде не обнаружена. Напиши подробно, откуда ты ее извлек и кому лично дал, когда был в Москве. При сем прилагаю справку, данную мне из «Октября». Можешь сообщить ему об этом и скажи, что на его недостойное, комчванское письмо я отвечать не буду, — таким тоном писать без всяких художественных данных и заведомо зная, что руководство «Октября» коренным образом изменено теперь и что я лично работаю в «Октябре» только с января, -- это сплошное безобразие, недостойное даже Мухина-Молотова».
Впрочем, «дорогой Володя» оставался верным себе солдатом партии и литературным процессом не ограничивался – в 1928 году инструктор крайкома Ставский занимался организацией хлебозаготовок в кубанских станицах, за что его многократно анафемствовали в постсоветской России.
Но Москвы Ставский все равно не минул - 16 июля 1928 года Фадеев пишет ему в письме:
«Очень рад, что вопрос с твоим откомандированием уже решился. Со своими сомнениями насчет работы (справишься или нет) ты должен покончить. РАПП мало придется заниматься высокой политикой — больше практическими делами: связь с местами, четкость в работе правления, подбор актива и т. п. С этим ты великолепно справишься, а мы поможем.
Ну, будь здоров. Жму руку. Привет Клаве и всему семейству.
Александр».
В конце 1928 года Владимир Ставский избирается секретарем РАПП и переезжает в Москву.
«Ростовский триумвират» начал свой путь в Большой Литературе.
Писатель
Перебравшись в Москву, Фадеев, во-первых, лихорадочно дописывает «Разгром» - отрывки из романа уже были изданы в журнале «Молодая гвардия» и породили массу фанатов-«ждунов».
Во-вторых, начинающий литературный функционер пытается прийти в себя, близко познакомившись с писательской средой – ведь сразу по приезду по рекомендации ЦК ВКП(б) на ноябрьском пленуме ВАПП в 1926 году Александра Фадеева избрали в бюро и секретариат правления.
О том и другом в декабре 1926 года он извещает своего главного конфидента – Землячку.
Дорогая Розалия Самойловиа!
Всего неделя, как я вернулся из Ярославля, где заканчивал повесть (она выйдет в конце декабря или в начале января, — обязательно вышлю Вам ее), и вот уже погряз в такие неприятные писательские дела, что невольно потянуло Вам пожаловаться. …
В верхушке пролетарского литературного движения, за исключением нескольких хороших партийных фигур.... находятся весьма и весьма неприятные лица, частью даже совсем разложенные, мало понимающие и партию, и то, что творится в нашей стране. В этом, с позволения сказать, «активе» развиты самые низкие формы сплетни, подсиживания, чванства и прочих «хороших» вещей. … На пленуме меня избрали оргсекретарем. В основном, конечно, я буду заниматься творчеством—иначе пропадает всякий смысл моего откомандирования с партработы, — но немало времени придется, понятно, уделить организации. …
Что же касается некоторых наших уже выросших сравнительно пролетписателей, их придется как-то примирять и «согласовывать», хотя очень и очень несимпатичные люди есть среди них…
Взлет Фадеева – литературного функционера был невероятно стремителен. В ноябре 1926-го – ВАПП. В январе 1927-го - в совет и исполнительное бюро совета Федерации писателей. В этом же месяце Фадеев становится членом редколлегии журнала «Октябрь». В конце 1927 года – член Международного бюро революционной литературы. В мае 1928 года уже в составе редколлегии знаменитого журнала «На литературном посту». Как подытожил один из его биографов: «Кажется, не было ни одного бюро, правления, секретариата, совета в пролетарской литературной организации и редколлегиях ее журналов, куда бы Фадеев не входил».
Знал бы наш герой, что «примирять и согласовывать» буйную писательскую братию вскоре станет его основной работой, и заниматься этим ему
