Любовь по науке, или на практику в другой мир - Лидия Миленина

Бросила последний взгляд на Гарона и свернула на дорожку.

— Да стой же ты, Маша! — сзади послышались шаги. — Хорошо, если это так нужно…

Он нагнал меня, и я снова остановилась, ведь понимала, что убежать от дракона не получится. Что же…

— Если так нужно что? — прямо глядя ему в лицо, спросила я. — Признаться мне в любви?

Да, магистр декан, мне нравится называть все своими именами. И смущаться я больше не буду. Не из-за чего.

— Проклятье! Маша, да! Если тебе так нужно…

— Нет, не нужно! Не надо сейчас говорить красивых слов. Поздно. Я не поверю. Поверила бы в самом начале этого разговора. Теперь — нет. Магистр Гарон, как ты верно сказал, я — будущий ученый. И умею делать выводы. А если желаешь победить на отборе, то тебе придется доказать мне свои чувства, в которых ты не желаешь «признаваться» — по простой причине, что их просто не существует. Все, прошу оставить меня.

Понимая, что маска «королевы в изгнании» может слететь в любой момент (например, если он опять схватит меня за руку!), снова резко развернулась и пошла.

Не видела, но знала, что Гарон стоит на дорожке, сложил руки на груди и смотрит мне вслед. Может быть, даже с насмешкой.

Плевать.

И тут я то ли услышала, то ли придумала, произнесенное сквозь зубы:

— Я докажу.

***

Вот уж не знаю, что он собрался доказывать! Чувств-то у него ко мне настоящих нет!

Конечно, маска слетела с меня, стоило только избавиться от Гарона и пройти дальше по дорожке. Слезы потекли градом. Но я не остановилась. Так и шла, размазывая их по щекам.

И, разумеется, в голове заметалась куча мыслей. Например, что я слишком строго сужу о чувствах Гарона. В конечном счете, мы с ним знакомы без года неделю. С чего вдруг требовать от него любви? Когда вообще эта любовь могла развиться? Мы же говорили об истинных чувствах души, а не о быстрой влюбленности, которая может и за пару минут появиться! С первого, что называется, взгляда.

Вот он и хочет убедиться в процессе отбора, что чувства настоящие.

Другой мыслью было, что… Ах, может, он сам не понимает, как любит меня?! Или, подобно некоторым мужчинам, не знает, что со своей любовью делать. Как себя вести. Просто не умеет идти за чувствами. И мне следовало бы не обижаться на него, а научить…

Ерунда, конечно. Чему я там его научу, если в основном переживаю и рыдаю, а при нем не могу сдержаться достаточно, чтобы не выглядеть влюбленной дурочкой. И реванш, взятый мною в конце, не сглаживал до конца стыд, что я испытала во время беседы с ним.

Особенно противно было это его «если тебе так нужно…». Готов пойти навстречу молодой дурочке. И ведь я сама себя этой дурочкой выставила!

В общем, когда первая темная дорожка закончилась, я пришла к выводу, что если хочу сохранить хотя бы осколки своего сердца и чувства собственного достоинства, то мне следует вообще держаться подальше от Гарона. Вот пусть чего хочет делает! Доказывает мне что-то или не доказывает. А я буду принцессой и снежной королевой. И в отборе буду судить его по всей строгости!

Еще одно соображение вдруг пришло в голову по мере того, как слезы шли на убыль (не могут же они литься до бесконечности!). Гарон как бы против истинных пар. Но, может, это потому, что сам он свою истинную пару не встретил. А что будет, если, допустим (просто допустим), он победит в отборе, мы с ним будем вместе, а потом он вдруг встретит свою истинную…

Не вовремя, конечно, мне это пришло в голову. Ведь во время разговора с ним могла бы просто спросить! Это был бы веский аргумент.

Но, уверена, он ответил бы, что «дух сильнее тела». Что если бы он встретил свою истинную пару, то любовь души победила бы в нем. Стал бы заверять, что этого опасаться не стоит.

А я вот не уверена… Вон как неконтролируемо влечет ко мне парней и Гарвера. Гарон, похоже, не понимает силы истинности, потому что сам никогда не испытывал подобного.

Я вытерла остатки слез. Горько усмехнулась про себя. Мысленно обозвала Гришу предателем, потому что попугай так и не появился меня утешать. Что, конечно, странно. Но, может, у них с Красоткой новый приступ медового месяца.

И свернула на новую дорожку. До общежития было уже недалеко. Тут, видимо, чтобы студенты не блуждали в потемках, стояли яркие красивые фонари.

На полянке бил фонтан, блестел в свете фонарей и лун. А на скамейке сбоку сидел… Гарвер. Откинул голову назад, раскинул руки и глядел на луну со звездами. Смотрелся очень хорошо.

Конечно, он почуял меня даже прежде, чем я вышла из темноты.

Тут же поднялся навстречу и протянул руку, словно приглашал на танец.

Руку я проигнорировала, довольно мне на сегодня драконьих касаний. Но кое-что пришло в голову. Сейчас этот дракон смотрелся таким надежным по сравнению с Гароном. Вернее — таким однозначным. И я решила кое-что у него спросить.

Села на скамейку в полном молчании, он опустился рядом. И прежде любых моих фраз решительно спросил:

— Кто обидел мою Избранную?

— Да никто не обидел, все нормально! — как-то я не сразу сообразила, что истинность не даст мне укрыть от него мои переживания.

— Ты плакала. И твоя боль рвет мне сердце, — серьезно сказал дракон. — Я не могу этого так оставить.

Надо же, какой чуткий, подумалось мне. А еще в очередной раз убеждаюсь, что Гарон преувеличивал степень его «дикости» при первой встрече.

— Спасибо, Гарвер, — сказала я искренне. — Если хочешь помочь… ответь мне на один вопрос.

Глава 27

Подозреваю, дракон намеревался разбираться, кто там меня обидел. Может быть, даже «бить морду» (кстати, этой «морде», глядишь, и не вредно бы было!). Но моя просьба его переключила.

— Конечно, Избранная моя, любой вопрос! — он, кажется, даже обрадовался.

— Скажи мне честно и серьезно, — вздохнула я. — Вот ты прилетел на мои эманации. И сразу был готов забрать какую-то неизвестную тебе девушку. А потом согласился на участие в отборе, который, уверена, тебе поперек горла…

Гарвер с усмешкой кивнул, мол, конечно, «поперек».

— Неужели эта истинность так все меняет? Неужели ты