Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу - Ян Флеминг

В гостинице дежурил новый портье — маленький подобострастный человечек с желтым лицом и угодливыми глазками. При виде Бонда он кинулся навстречу, сложив руки на груди в извиняющемся жесте.

— Эфенди, мои самые глубокие извинения. Портье, дежуривший вчера вечером, поселил вас в неудобной комнате. Он не знал, что вы друг Керим-бея. Мы перевели вас в номер 12 — это лучшая комната нашего отеля. Ваш багаж уже там. Обычно этот номер мы сдаем новобрачным, — портье ухмыльнулся. — Там вам будет намного удобнее, чем в старом. Еще раз прошу извинения, эфенди. Предыдущая комната не предназначена для таких видных клиентов.

Он низко поклонился, подобострастно потирая руки.

Бонд не выносил, когда ему лижут ботинки, и холодно посмотрел на портье.

— Вы так считаете? Сначала мне хотелось бы посмотреть на эту новую комнату. Может быть, она мне не понравится. Меня вполне устраивала прежняя.

— Конечно, конечно, эфенди, — человечек снова поклонился и показал рукой в сторону лифта. — К сожалению, в той комнате, где вы ночевали, испортился вод провод. Там работают сантехники, и нам пришлось отключить…

Лифт начал подниматься и голос затих.

«Ну что ж, — подумал Бонд, — с водой действительно было не все в порядке. В конце концов, почему не поселиться в самом лучшем номере?»

Портье распахнул высокую дверь и отступил.

Бонд вошел и оглянулся по сторонам. Несомненно, комната была отличной. Солнечный свет заливал ее через широкие двойные окна, выходящие на балкон. Стены были покрашены в розовые и белые цвета. Мебель, хотя и несколько поцарапанная, сохраняла элегантность начала века. На полу лежали роскошные бухарские ковры. С потолка, украшенного изысканной лепниной, свисала хрустальная люстра. Справа стояла поистине огромная кровать, а стену за ней украшало большое зеркало в позолоченной раме. Бонда это позабавило. Комната для новобрачных! Не хватало только зеркала на потолке. Просторная ванная, примыкающая к спальне, была оборудована буквально всем, включая биде и душ. Бритвенные принадлежности Бонда были аккуратно разложены на полочке над умывальником.

Бонд сказал, что номер ему нравится, и портье, угодливо кланяясь, исчез за дверью.

Действительно, почему бы и нет? Бонд снова обошел комнату. На этот раз он внимательно осмотрел стены и телефон. Кому придет в голову устанавливать здесь скрытые микрофоны или устраивать в стенах потайные двери? Какой в этом смысл?

Чемодан стоял на скамейке рядом с сервантом. Бонд наклонился. На замке и вокруг него не было видно ни единой царапины. Волосок, который он осторожно закрепил в пряжке замка, был на месте. Бонд достал ключ, открыл замок и вынул из чемодана меленький атташе-кейс. И здесь никаких следов назойливого любопытства. Он уложил кейс обратно в чемодан, запер его и выпрямился с чувством облегчения.

Бонд умылся холодной водой, вышел из комнаты и спустился по лестнице. Нет, для эфенди ничего не было. Никаких писем или телефонных звонков. Портье вышел вслед за Бондом на тротуар и с глубоким поклоном открыл перед ним дверцу «роллс-ройса». Какое-то заговорщицкое выражение на мгновение мелькнуло на его лице. Или Бонду показалось это? Он решил, что показалось. Да и какое это имеет значение? Так или иначе игра должна начаться, и если смена комнат была началом игры — тем лучше.

Автомобиль поехал вдоль улицы, ведущей к берегу Золотого Рога, и Бонд подумал о Дарко Кериме. Как же все-таки удачно выбран человек на пост начальника станции Т.! Уже один рост и широкие плечи выделяют его среди всех остальных в этой стране, низкорослых, маленьких людей, а любовь к жизни и бьющая через край энергия не могут не располагать к нему окружающих. Но как удалось завербовать его в секретную службу? Откуда взялся этот хитрый жизнерадостный разбойник? Керим относился к той редкой категории людей, которые нравились Бонду с первого взгляда, и он был уже готов причислить его к своим друзьям. Друзьям, а не просто знакомым.

Автомобиль по широкому мосту пересек Босфор и остановился перед сводчатыми аркадами восточного базара. Шофер пригласил Бонда следовать за ним и повел его по истертым ступеням лестницы, ругательствами расчищая дорогу через толпу нищих и тяжело нагруженных носильщиков. Наконец он остановился и показал Бонду на небольшую арку в массивной стене.

— Эфенди, Керим-бей ждет вас в верхней комнате по левой стороне коридора. Назовите его имя, и вас проводят. Керим-бея знают все.

Бонд с благодарностью кивнул и начал подниматься по узкой крутой лестнице. Наверху, в небольшом вестибюле, его встретил официант и повел через лабиринт крошечных живописных комнаток. В одной из них Бонд увидел Керима, который сидел у окна, выходящего на центральную часть базара.

— Как раз вовремя, мой друг! — шумно приветствовал его Керим. — А сейчас немедленно стакан ракии! Вы устали, наверно, после поездок по Стамбулу?

Бонд опустился на стул, и официант тотчас поставил перед ним небольшой стакан с белой матовой жидкостью, в которой плавали кусочки льда. Бонд выпил жидкость, по вкусу походившую на узу. Официант тут же снова наполнил стакан.

— Что вы хотите на обед? У нас в Турции едят одни лишь отбросы, приготовленные на прогорклом оливковом масле. Но в Мизир Карсарси отбросы готовят, по крайней мере, лучше, чем в других ресторанах.

Улыбающийся официант что-то произнес по-турецки.

— Он говорит, что сегодня отличный кебаб. Я не верю ему, но не исключено, что это правда. Кстати, для справки: кебаб — это молодой барашек, жаренный на угольях с пряным рисом и луком. Или вы хотите что-нибудь другое? Может, пилав? Или этот паршивый фаршированный перец, который жрут все? Отлично. Однако начнем с жареных сардин. Они вполне съедобны. — Керим повернулся к официанту, что-то скомандовал ему, откинувшись на спинку стула, и улыбнулся Бонду. — С этими турками только так и можно обращаться. Они любят, когда их ругают и дают пинки под зад. Это им сразу понятно. А демократия прямо-таки убивает их. Им нужны султаны, войны, насилие и развлечения. Бедняг заставили носить европейские костюмы и котелки на голове вместо фесок. Ну ладно, хватит об этом. Есть что-нибудь новое?

Бонд покачал головой, потом рассказал о неожиданной смене комнат и о том, что чемодан остался нетронутым.

Керим покачал головой, опрокинул стакан и вытер губы.

— Когда-нибудь игра должна начаться, — произнес он, повторяя вслух мысли Бонда. — Я тоже кое-что предпринял. Теперь остается ждать. После обеда мы совершим набег на вражескую территорию. Это будет очень интересно. Не беспокойтесь, нас никто не увидит. Мы будем двигаться в темноте, под землей, — Керим заразительно расхохотался. — А теперь поговорим о чем-нибудь другом. Как вам понравилась Турция? Впрочем, не отвечайте, я и так знаю.

В этот момент появился официант. Жареные сардины оказались самыми обычными. Перед Керимом официант поставил большую тарелку с чем-то похожим на ломтики сырой рыбы. Керим заметил интерес Бонда.

— Это, действительно, сырая рыба. Сейчас мне принесут свежий салат, сырое мясо, а на десерт простоквашу. Не думайте, что у меня какой-то заскок в отношении пищи. Просто я в молодости был профессиональным силачом. Это очень популярное занятие в Турции, ведь здесь признают только сильных людей. Мой тренер настаивал, чтобы я ел одну сырую пищу. Это стало привычкой и понравилось мне. Но я не утверждаю, что такое питание подходит всем. Ешьте, что хотите, только с удовольствием.

— Почему же вы прервали свою прежнюю карьеру? И как лопали к нам?

Керим подцепил вилкой ломтик сырой рыбы и разорвал его зубами.

— Ну что ж, — произнес он с улыбкой, — почему бы не поговорить обо мне, если нет иной темы? Только вкратце, потому что это длинная история. Если она вам наскучит, дайте знать. Согласны?

Бонд кивнул и закурил сигарету.

— Родом я из Трабзона. Вырос в огромной семье. У моего отца было много жен. Ни одна женщина не могла устоять перед ним. Женская психология такова: в глубине души каждой хочется, чтобы мужчина схватил ее, унес в пещеру и взял силой. Именно так относился к женщинам мой отец. Он был знаменитым рыбаком и прославился на все Черное море. Ловил он главным образом рыбу-меч. Ее трудно поймать, но отец всегда возвращался с большим уловом. Женщины любят, чтобы их мужчины были героями, а мой отец был героем в той части Турции, где живут сильные и смелые мужчины. Он любил женщин и не раз убивал из-за них соперников. Естественно, что у него было много детей. Мы жили в огромном полуразвалившемся доме, и многочисленные «тети» содержали его в порядке. По сути дела, все эти «тети» вместе — гарем моего отца.

Среди них была и английская гувернантка. Отец встретил ее в цирке, влюбился и тем же вечером увез в Трабзон на своем каике. Думаю, что она не пожалела об этом. Отец стал для нее всем. Она умерла сразу после войны, шестидесятилетней. За год до моего рождения появился мальчик у итальянки. Он был блондином, и его назвали Бьянко. Я был смуглым и черноволосым, и мне дали имя Дарко. У отца было пятнадцать детей, и наше детство было восхитительным. Мы часто ссорились друг с другом, да и наши «тети» не отставали от нас. Отец щедро отвешивал подзатыльники женщинам и детям, когда мы слишком уж шумели. Но когда в семье было тихо и мирно, он был очень добрым. Вам, наверное, трудно представить себе такую семью?