Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

22 мая. Был на девяти днях у Валерия Коксанова. Сначала ездили на кладбище. Плохое утешение для родителей — количество цветов, уже планируемый дорогой памятник. Это бессмысленные жертвы забвению, которые не выправят ничего. На девяти днях пришлось говорить первым. Я постарался сделать это искренне и просто.

С годами стало тяжело лукавить. Жалко, был умен, мог бы сделать замечательную карьеру и выстроить очень интересно свою жизнь. Достаток если и не сгубил, то и не помог. Люди, не занимающиеся творчеством, должны раньше иметь детей.

24 мая, четверг. Обнинск. Приехал вчера. Сразу же поехал в церковь, в Спас-3агорье. Какое-то удивительное чувство охватывает меня в храме, будто я пытаюсь вспомнить детское, забытое. Очень хочется поверить и примкнуть душою. Во всяком случае, не "бессмертие" и "бездетство" тянет меня в церковь, а нечто большее. В церкви вспоминаю одну и ту же картину из давнего: покупку на рынке в Калуге Евангелия. Как только такие книги продают и как их покупают! Продавала какая-то женщина с платка или рогожки, разложенной на земле. Я читал Евангелие вслух неграмотной бабушке Евдокии Павловне. Вспоминаю опять реку, огромные льдины на берегу в половодье, и дальше картина раздваивается: мы сидим с бабушкой на скамейке, и я читаю: "Енох родил…?" или бабушка в сером суконном пальто, с фигурными прошивками, от "тех времен" идет в "штунду", я помогаю ей, и мы ищем молельный дом баптистов. Поразителен ее приход к вере. Кто "совратил" ее, рязанскую крестьянку, воспитанную в строгой и привычной религиозности, в другую веру? И как прочно она поверила именно в эту, без икон и хоругвей, церковь. Господи, Господи, обрати меня хоть в какую веру, но только всей силой душ и… Утром еду в Москву на приемную комиссию в Литинститут. Все время читаю присланные работы и над каждой много думаю. В отличие от любого другого института здесь "испортить" или "создать жизнь" предоставляется не самому студенту, а преподавателю.

29 мая, вторник. Сегодня избрали Ельцина. Душа моя протестует, но думаю: может быть, к этому политику я подхожу предвзято как к человеку?

Вечером сидел и смотрел альбом "Благовещенский собор" и вдруг впервые не умом, а сердцем, всем естеством понял, вдруг нашло: тихо и спокойно для меня зазвучали иконы. Не как картинки, а как реальные живые сюжеты.

Хочется заниматься реальным милосердием. Душа моя невостребованна.

Мой новый роман встал на картине семейной жизни. Звонил из Горького Слава Филиппов. Он прочел "Технику речи". Очень хвалил и передал мнение своих студентов: "Есин — очень несчастен в любви". Вычитали!

5июня, вторник. Все утро разговаривали с Элей Шугаевой — интервью для "Литгазеты". Все записал и на свой магнитофон. Надо расшифровать и внимательно посмотреть. Информационный повод — юбилей радищевского "Путешествия". Был в "Сов.России" у С.П., вечером заходил к Валере Юдину. Долго говорили о Горбачеве, о ситуации. Как Горбачев заискивает перед публикой!

6 июня, среда. Появилось заявление "независимых писателей". Мы об этом много и давно говорили с Шугаевым и А. А. Михайловым. Хорошо, что почти нет случайных людей, но удивительно — все здесь русские, именно русскому, наверное, сердцу ближе всего независимая позиция. Обидно, что наши устроители засуетились и не дали возможность В.И. Астафьеву стать первым в этом заявлении. В этой композиции сильнее всего был бы алфавитный принцип.

11 июня, понедельник. Весь день провел в "Литгазете". Эля Шугаева очень прилично сделала мою статью. Тем не менее я все время караулил, делал вставки, следил за сокращениями и дуростью начальства.

13 июня, среда. Вечером видел Сергея Ивановича, говорили об архитектуре. Под мозаиками Коринова в метро не душно. Метро вообще меня занимает. Читаю книжечку Ивана Панкеева о 30-летних. Написано жидковато, много журнализма, но сама информация нова и систематизирована. Обратил внимание на мысль, что критика — это текущая философия.

25 июня. Занят лишь двумя вещами: своим новым курсом в Литинституте и романом.

Еще немножко почитываю. Прочел "Убийство евреев в Бердичеве" Гроссмана — произвело впечатление скрытой, затаенной, почти не возникающей на поверхности страстью; какая-то новая ипостась современного эпоса, прочел "Проект Вышинского" Аркадия Ваксберга. Последнее просмотрел с жадностью: в романе я многое проделал, что он уже давно открыл. В частности, его соображения относительно преподавания пения в школе. У меня — балет.

Политические страсти все время на периферии; в моем возрасте уже можно иметь достаточно доказательств, что все это — грязь. Милые общественные деятели уверяют народ, что надо еще потерпеть. За этим терпением проходит жизнь.

В "Литгазете" объявили, что "Апрель" скоро выйдет, значит, появится мой "Венок геодезисту".

Крепко я купился со сроками в этом альманахе.

2 июля, понедельник. Любимое мое время года с длинными, светлыми вечерами, — вершина года, пик жизни.

Мало пишу в дневнике, ленюсь. Но все, что происходит, по сути, меня мало трогает. Волнует только, что так все бурлит и перерыто, что не останется места для могил. Недавно получил из Костромы книжку от Виктора Бочкова — на одной из первых страниц написано: в райкомовском гараже, где-то в Кологриве, нашлась чугунная плита с могилы графа Федора Толстого — "вернулся алеутом и крепко на руку нечист". Что делается в нашей стране! Отбило у всех память и совесть.

Много размышляю о партии, все здесь для меня открывается в ином свете. Смущает не 37-й или 20-е, хотя это ужасно, но это кровь истории, однако каков наш-то сегодняшний, просвещенный и независимый день. Выйти из нее — не позволяет гордость. Самые серьезные открытия — открытия сегодняшние. В пятницу состоялось заседание приемной комиссии. Из 25 или 27 рекомендованных рецензентами работ я отобрал, допустил до экзаменов только 18. Ощущение собственной жестокости, несправедливости и совершенного греха. Волнуюсь: какой же будет новый курс?

Вчера, в воскресенье, вернулся с В.С. из Обнинска. Утром, во время пробежки, удалось "увидеть" судьбу Ламары — сделаю ее Верховным судьей. Дай бог, все потихонечку в романе пойдет. Мне кажется, многое уже в роман не помещается.

Утром Валя прочла, что умерла Раиса Давыдовна Копелева, я с ней встречался в Копенгагене. Она была самой разумной и сердечной изо всей компании.

Эпитет — продлевает время глагольного движения.

1 июля, суббота. Утром в Обнинске видел два чудовищных объявления: "Меняю десять талонов на спиртное на один талон на мужскую обувь". Вот тебе и нравы, вот тебе и особенности экономики. И другое объявление: "Меняю новый японский видеомагнитофон на автомобиль". Здесь и с той и с и с другой стороны в обмене участвуют соблазны.