Исцеляющая любовь - Эрик Сигал

Кого соединил Бог, да не разлучит свекровь!

Лора впервые имела дело с новорожденным уродцем.

Прошло двенадцать часов с того момента, как миссис Кэтлин Пейли произвела на свет мальчика весом семь фунтов. Дежурный педиатр Пол Федорко привел своего любимого интерна, чтобы доктор Кастельяно могла посмотреть, как обращаются с новорожденным в первые мгновения его жизни.

У плода было тазовое предлежание, но акушер-гинеколог Лесли провел роды филигранно. Уродство ребенка стало явным только в самый последний момент.

Погруженная в сон мать не подозревала, какой ее ждет удар.

Прекрасный во всех других отношениях мальчик родился с частичной нёбной расщелиной — ткани ротовой полости и носа не до конца срослись, вдобавок у него была заячья губа.

Федорко заранее предупреждал Лору, что надо быть готовой к чему-то подобному, поскольку в роду у Кэтлин имелись такого рода дефекты.

Лоре доводилось видеть в учебниках фотографии детей с «волчьей пастью», но сейчас, при всех ее стараниях сохранять подобающую врачу отстраненность, она содрогнулась.

Доктор Лесли сделал педиатрам знак забрать младенца. Лора с Федорко завернули малыша в пеленки, и сестры бегом повезли его в отделение интенсивной терапии. Мать тем временем перевезли в послеродовую палату, где ей предстояло еще по меньшей мере полдня спать, пока не кончится действие лекарства. Это давало Лесли и его помощникам возможность прийти в себя и подготовиться к разговору с родителями.

В тот день Лора усвоила один важный урок. Когда у врача хорошие новости для больного, он сообщает их сам. В этих случаях он подобен оперному певцу — выходит на середину сцены и исполняет свою арию соло. Если же что-то не в порядке, в дело вступает хор с максимально возможным числом участников.

Иными словами, в кризисные моменты врачи выступают единым фронтом.

Лору тоже призвали в компанию, куда уже входили Лесли, его ординатор и Федорко.

— Все готово, Пол? — спросил Лесли.

Федорко кивнул.

— Книга у меня. — Он повернулся к Лоре: — Ты-то в порядке?

— Если честно, то не совсем, — призналась она. — Я даже не вполне понимаю, что я вообще тут делаю.

Ну, если ты собираешься идти в педиатрию, то надо и этому научиться. А кроме того, если говорить откровенно, в присутствии женщины такие беседы всегда проходят легче, — пояснил Пол.

— А что у вас за книга, Пол?

— Увидишь, — ответил он и улыбнулся. — Не волнуйся, Лора, это тот случай, когда мы почти уверены в мирном исходе.

Морт Пейли сидел подле жены, крепко сжимая ей руку. Было видно, что она еще не совсем очнулась, но муж при виде белых халатов вытянулся по струнке.

— Добрый день, Морт, — сказал акушер-гинеколог, намеренно обращаясь к молодому папаше по имени, чтобы придать своему разговору отеческий характер, который всегда ставит врача в выгодное положение. — Я вас поздравляю.

— Но ведь что-то не так, я знаю! — подала голос Кэтлин. — Я у всех сестер спрашиваю, а они мне твердят: «Дождемся доктора Лесли». Что-то случилось, это у вас на лицах написано. У всех до единого!

— Есть небольшая проблема, — объявил Лесли постным голосом.

— Что? Что такое? — вскричал Морт. — Ребенок нездоров? Или что?

Тут Лесли передал слово педиатру:

— Доктор Федорко вам сейчас все объяснит. Это по его части.

Пол откашлялся и начал подчеркнуто уверенным тоном:

— Морт, я уверен, что вы знакомы с семейным анамнезом Кэтлин. И вы знаете, что по материнской линии у нее в роду имелась такая патология, как «волчья пасть». То есть расщелина нёба.

— О нет! — взмолился отец. — Вы хотите сказать, что малыш будет похож на дядю моей жены? Он же настоящий урод! Даже разговаривать нормально не может.

— Морт, в чем дело? — спросила жена. — Наш малыш — как дядя Джо?

Он нежно взял ее за руку. Кэтлин застонала:

— Нет-нет… Скажи, что это неправда!

— Морт и Кэтлин, — прервал их акушер, — сейчас тысяча девятьсот шестьдесят второй год, и существует методика устранения этого дефекта. Сейчас доктор Федорко вам покажет, какие чудеса творят в наши дни детские хирурги.

— Взгляните сюда, — успокаивающе произнес Пол и открыл альбом с фотографиями.

— О господи! — отшатнулся Морт Пейли.

— Это снимки, сделанные «до», — не унимался Федорко. — А вот те же самые дети после операции. Разве они не чудесны?

Морта это не убедило. Он все еще страдал при мысли о том, что малыш так выглядит.

Ловя взгляды людей в белых халатах, он взмолился:

— Ей этого сейчас не показывайте, хорошо? Ну пожалуйста! Подождите хотя бы денек.

— Нет, Морт, — Лесли был неумолим. — Вы оба должны безотлагательно осмыслить случившееся и думать, как быть дальше.

Наблюдая за дежурным педиатром, демонстрирующим молодому папаше фотографии детей до и после операции, Лора осознала причину такой спешки: Пол просто не мог терпеть боль. Он принимал беду этих людей слишком близко к сердцу и торопился поскорее переложить на них тяжкий груз.

Лора впервые поняла смысл расхожей фразы о том, что для того, чтобы стать — и остаться — врачом, надо обрасти толстенной кожей, облачить свою душу в броню, которую не сокрушат никакие эмоции. Можно облегчать чужие страдания и утолять боль, нельзя только ее чувствовать. Она не знала, сумеет ли когда-нибудь стать настолько сильной.

Через час Федорко предложил:

— Лора, не поможешь немного сестре Уокер? Отнесете маленького Пейли к его маме? Мальчика пора кормить.

— А она сможет это сделать, Пол?

— В физическом смысле — да. Сосать ребенок может. А вот психологически — не знаю. Тут как раз нужно твое внимание. Я бы не хотел прибегать к искусственному вскармливанию. Зачем пользоваться какой-то соской, когда для ребенка всегда лучше материнское молоко?

— Пол, но у меня совсем нет опыта. Что я ей скажу?

— Скажи, что через полгода ее малыш станет красавцем. Если ты убедишь ее взять ребенка на руки, дальше все сделает Природа.

Она немного постояла у дверей палаты, глубоко вздохнула и сказала сестре:

— Подождите здесь. Я попробую ее подготовить. Психологически.

— Но, доктор Кастельяно, обычно мы не так делаем. Мы всегда сразу вносим ребенка.

— Если вы не возражаете, я бы попробовала на этот раз поступить иначе.

— Хорошо, хорошо, доктор, — сдалась сестра. Первая реакция Кэтлин была именно такой, какой боялась Лора.

— Нет! Господи, я не хочу его видеть! Унесите!

Муж все еще был у нее. Он сделал неопределенный жест, который можно было истолковать примерно так: «Когда вы наконец перестанете ее мучить?»

— Кэтлин, пожалуйста, будьте благоразумны, — настаивала Лора. — Он прекрасный мальчик, но с небольшим дефектом, который мы со временем легко устраним.

— Пожалуйста, родная, — прошептал муж, — ты ни в чем не виновата. И я все равно буду тебя любить, обещаю.

Дабы снять напряжение, Лора переменила тему:

— Вы уже придумали, как назвать малыша?

— Мы хотели назвать его Морт-младший… — начала Кэтлин. — Но теперь…

— Мы все равно назовем его Мортом, — не дал ей договорить муж. По голосу было слышно, что он изо всех сил старается ее успокоить.

— Сейчас я принесу вашего маленького Морта, — ласково произнесла Лора. — Он готов к кормлению, и я бы просила вас хотя бы дать ему такой шанс.

Кэтлин не нашла в себе сил ответить. За нее сказал Морт. Он положил жене руку на плечо, посмотрел на Лору и сказал:

— Давайте. Несите нашего ребенка.

Есть непреложное правило: пока ребенка держит врач, он еще как бы принадлежит ему. Но в тот момент, как его касается мама, он навеки поступает в ее безраздельную собственность. И не важно, как он на самом деле выглядит, для матери он всегда будет красивее всех.

Так было и в случае Кэтлин Пейли.

Лора положила младенца ей на руки, мать поднесла сына к груди — и вздохнула.

— Морт, посмотри! — нежно прошептала она. — Он сосет! — Свободной рукой она погладила малыша по взъерошенной головенке. — Морт, какой он прелестный, правда?

— Самый прелестный ребенок на свете, родная моя, — ответил папаша, причем совершенно искренне.

Школа медицины университета Джона Хопкинса, Балтимор, Мэриленд

Дорогая Лора!

Я очень обрадовалась твоему письму и была растрогана рассказом о ребенке, родившемся с «волчьей пастью». Если там у вас педиатрия поставлена на том же уровне, что у нас, все с ним будет в порядке.

У меня произошли кое-какие перемены. В прошлом месяце я как-то оказалась на дежурстве вместе с одним симпатичным врачом. Но он женат, и у него двое детей.

Ты знаешь, как это бывает, когда за окном уже ночь и весь мир спит. Ты начинаешь говорить вещи, которые в иных обстоятельствах ни за что бы не сказала. Мы заговорили о карьере и браке, и этот парень спросил меня, почему я до сих пор не жена и не мать. Я уже сама задавала себе этот вопрос и разумного ответа так и не нашла. Вот я и подумала, что пора поговорить с кем-то, кто поможет мне решить эту проблему.