Гений - Эли Эшер

А главное, он — всегда часть целого, большего, во имя и на благо которого он живет и действует, и которое возвращает ему сторицей, просто потому что разумные, работающие вместе, всегда больше, чем все они по отдельности. Так, вместе с Симой они часть чего-то целого, общего, и его усилия на создание этого целого и дает и ему, и ей нечто, что эти люди не только никогда не познают в своей жизни, но даже не могут и представить себе. А его служение Дому, которое освобождает его от мыслей о хлебе насущном и обеспечивает невидимой защитой и покровительством в не таких уж безоблачных перепетиях эльфийской политики. А верность государству Светлых Эльфов и вообще расе Перворожденных, в свою очередь ставящая его выше многих в этом мире?

Конечно, это роскошь и некоторое везение — иметь это что-то большее, чему можно служить и получать взамен больше, чем отдаешь, но у него есть эта роскошь и везение, и не след ими пренебрегать. А уж с Симой он вообще сам создает это большее, так что не все можно обьяснить везением. Он — симбиот, эти люди — в лучшем случае одиночки, в худшем — хищники и паразиты.

И да, может, при других условиях из них и выросли бы совсем другие люди — не ему о том судить. Как на соседних ветках могут висеть целое яблоко и червивое. Да, в какой-то момент можно было предотвратить червоточину, и ныне червивое яблоко тоже было бы целым. Но это еще не повод для целого яблока унижаться перед червивым, или возводить червивость в достоинство, да и вряд ли найдется покупатель, готовый дать за оба яблока одну и ту же цену. Так что, нечего и думать. Он делает как должно. Если кто из этих людей станет поступать так же, тогда на него можно будет и взглянуть иначе. А пока Тариэль еще раз скользнул взглядом по паломникам и подтолкнул Тиллиль двигаться быстрее.

Говоря о разумных и не очень, работающих вместе. Взять хоть этот храм. Что они по отдельности? Толпа пусть и обученных, но всего лишь проституток, которые только мешали бы друг другу, работай они поодиночке. Толпа охранников, шпионов и убийц, вроде тех, что нанимают купцы в свои караваны за жратву и, если повезет, мелкую монету. И толпа рабов, ну, про этих и говорить нечего. А вот ведь, собрались вместе и создали что-то большее, настолько большее, что привлекли внимание ни много, ни мало, а самого Совета Перворожденных.

Вот только это целое попыталось встать на пути целого, к которому принадлежал Тариэль. И это следовало исправить. И не надо «эльфам можно, а нам нельзя???» Эльфы держатся друг за друга. Нет, внутренних склок хватает, но при этом каждый эльф твердо знает, кто его народ, и где его страна. Эльфы не паразитируют на других, не пытаются их подмять. Светлый Лес следует простому правилу: «Живи и дай другим жить.» Даже соперничество с давними отколовшимися братьями дроу не выражается в стремлении подчинить или отобрать территорию. Эльфы не сбиваются в банды, грабящие на дорогах. Эльфы не создают лупанарии, и тем более не придают им вида храма. Эльфы не терроризируют конкурентов на рынках угрозами и грязной магией. Эльфам не нужны рабы. Младшие Дома полукровок и отдельные чисто человеческие Дома под покровительством Старших чистокровных Домов процветают и дают достаточное количество рабочих рук, чтобы Перворожденных вообще не волновал внешний мир, разве что с точки зрения, чтобы не лез в эльфийские дела, что смертные с упорством идиота постоянно пытаются делать опять и опять. И не надо о «гнете эльфийских владык над людьми и полукровками». Земли, выделенные младшим домам, имеют большую плотность населения, чем сравнимые земли в человеческих королевствах, болезней почти нет, а уровень жизни у них вызывает такую повсеместную зависть, что те и не стремятся покидать Светлый Лес, чтобы не слышать оскорбительных кличек «эльфийский выродок», «эльфийская подстилка» от грязных вонючих выродков, которые и на подстилку-то не годятся. А главное, все это не имело бы значение само по себе, но оно делает Перворожденных силой. Силой, с которой вынуждены считаться все остальные. Вот именно поэтому эльфам — можно.

Тем временем Тариэль подъехал к главным воротам храма, что отвлекло юного эльфа от размышлений об основах социального устройства. Ведь сто сорок два года для практически вечного существа и правда не возраст. Вливаться с ворота вместе с паломниками не хотелось, так что Тариэль проследовал мимо и начал обьезд вокруг, ожидая наличие каких-то других ворот, более приличествующих его дипломатическому статусу. Храм занимал целый квартал и был огражден высокой непроницаемой стеной, так что, очевидно, главные ворота были одновременно и единственными. Пожав плечами, он невозмутимо вьехал во внешний двор. Служки, принимающие паломников шарахнулись в стороны от клыкастой Тиллиль, и к эльфу навстречу поспешил кто-то явно более высокого статуса, видимо, распорядитель или еще какой служитель храма, как ни странно, босой и в одной, хотя и из дорогого материала, тунике.

— Не соблаговолит ли Перворожденный сойти с коня, — сказал он, учтиво склонившись в поклоне, — Законы Храма не позволяют быть верхом на его земле. И я весь внимание, чем мы можем служить Перворожденному.

Даже не шелохнувшись на сильфе, тем самым выразив отношение к Законам Храма, Тариэль, чтобы яснее выразить пренебрежение местом, в котором оказался, бросил распорядителю мелкую монетку, как какому-то посыльному, и смотря свысока произнес тоном, положенным по Малому Этикету:

— Передай Верховной Жрице, что ее пришел увидеть Голос Леса с посланием от Совета Перворожденных. И поторопись!

Распорядитель ловко поймал монетку, будто всю жизнь этим занимался, и осторожно подняв глаза спросил:

— Перворожденный знает, что Воплощение Великой Матери — Черная Жрица?

— Да, хоть фиолетовая, — пожал плечами Тариэль, — Я не портреты ее приехал писать.

— Сейчас же передам, — склонился опять в поклоне распорядитель, — Тем временем Младшие Служители позаботятся о Вашем коне и Вашем собственном комфорте. Уверен, ожидание не займет долго.

Двое Младших Служителей — следующих по рангу из присутствующих во дворе после распорядителя — приблизились к нему с поклонами и стали знаками показывать дорогу к удобной открытой нише в стене у ворот во внутренний двор, с чем-то вроде скамейки, вероятно, предназначенной для того самого распорядителя, который только что торопливо ушел внутрь. Мысленно вздохнув, Тариэль последовал за ними, а затем спрыгнул с сильфы и уселся на скамейке. Ясно было, что во внутренний двор верхом его не пустят, так что не было смысла и продолжать балаган с гордо восседающим всадником, смысл он донес — и это главное.

Отклонив предложенный кубок с разогретым вином, эльф расслабился принял подобающую позу горделивого ожидания согласно все тому же Малому Этикету. Забавно, подумал Тариэль, большинство народов считает эльфов жеманными позерами, и никто даже не подзревает, сколько работы эльфийских психологов ушло на формирование этих протоколов, поз, интонаций. Скажем, его нынешняя поза в личных разговорах называлась «Ступор номер 15», поскольку ее следовало держать не более пятнадцати минут. А то горделивое ожидание более пятнадцати минут уже не горделиво, а смешно. По истечении оных пятнадцати минут, следовало прервать позу «Пренебрежительного нетерпения», как она формально называлась в учебниках, и перейти к «фазе активного нетерпения», то есть начать разносить все по кочкам. В случае неготовности разносить все по кочкам, следовало принять иные позы, скажем «Ступор номер 30» или даже 60. Кстати, а пятнадцать минут неуклонно приближались…

— Ну и долго мне ждать? — нетерпеливо поинтересовался Тариэль у младших служителей, — Ваша Верховная собирается меня принимать или забыла уши на полке, и их теперь ищут?

— Верховная Жрица обязательно примет Перворожденного, — склонился в поклоне один из них, — Главный обет любой жрицы Храма в том, чтобы принимать каждого, кто этого пожелает. Уверен, дело лишь в неожиданности Вашего визита и желании ее принять Вас как должно с уважением к Вашему статусу.

И правда, в воротах появился распорядитель, сопровождаемый молодой женщиной в одежде жрицы храма с каким-то небольшим ларцом и рабом несущим лоханку с водой.

— Воплощение Великой Матери готова принять Глас Леса с посланием Совета Перворожденных, — торжественно заявил он, — Перворожденному осталось только снять лишнюю одежду, обувь и оружие.

Тариэль недоуменно поднял бровь.

— Это строжайшее правило, — склонился распорядитель, — Никто не смеет ступить во внутренний двор в обуви, ибо земля Храма — свята. Перворожденный может увидеть, что и я сам в одной тунике и босиком, и только поэтому могу свободно ходить внутрь.

Тариэль замер, обдумывая ситуацию. Подчиниться требованию означает играть по их правилам. С другой стороны, отказаться оставить оружие выглядит как страх оказаться без него. Пожав плечами, эльф скинул плащ и пояс с кинжалом, а затем опустился на скамью. Младшие Служители тут же склонились перед ним, снимая сапоги.