Подмененный - Кристофер Кубасик

– Значит, что-то гниет в подвале, а запах идет вверх по трубам, – вздохнул он.

– Как же люди могут здесь жить? – возмутилась Катарина.

– Ты что имеешь в виду – как они это терпят или почему допустили подобное безобразие?

Питер тут же осадил себя – не надо раздражаться, она-то в чем виновата? Он тут же добавил более спокойным тоном:

– Не знаю… Я не знаю ответа ни на первый, ни на второй вопрос.

– Но ведь это же их дом! Разве нельзя проверить подвал? – Катарина удивленно смотрела на тролля.

– Можно. Но это не их дом. Они оказались здесь, потому что у них нет денег. Это не дом, это, скорее, приют для нищих. Никто не хочет жить здесь. Поверь, – он грустно улыбнулся, – я знаю, все они ненавидят эти стены и каждый мечтает вырваться отсюда. Стоит кому-то добиться успеха, и он сразу же съезжает с этой квартиры. А случается это не так уж и редко. Ну а кому не повезло, тот остается здесь навсегда.

Три таракана стремительно, в каком-то одним им ведомом боевом порядке, пробежали по стене и спрятались в широкой трещине, прорезавшей бетонную панель. Катарина сначала отпрыгнула в сторону, потом оцепенело уставилась на трещину и, не сводя с нее глаз, начала:

– Но как можно допустить, чтобы эти твари шныряли тут как у себя дома?…

– Катарина, как ты не понимаешь… кто будет заботиться о том месте, которое ему ненавистно? Здесь каждый таракан – свидетель их неудачи. К тому же всех этих тварей не перебьешь – они ордами кочуют из комнаты в комнату.

– Ты когда-нибудь жил здесь? Или где-то в подобном доме? – Она растерянно смотрела на Питера.

– Нет.

– Чем же здесь так плохо?

– Не знаю. – Тролль отвел глаза в сторону. – Я мог получить здесь угол, но эта перспектива путала меня больше всего на свете. Лучше уж шляться по улицам с Эдди Торопыгой. Я считал, что здесь я не выдержу, сойду с ума. Сказать честно, я никак не мог причислить себя к этим жильцам. Это был мой пунктик.

– На самом деле?

– Да, я считал, что между нами стена, и у меня не было никакого желания перелезать через нее. Скорее наоборот.

– Но ты действительно не из их числа… Или я подобрала неудачное выражение… ты – совсем другое. Ты стал метахомиком, а они ими родились. Ты хочешь стать человеком, а им этого не дано. Даже если они и мечтают об этом, вряд ли им стоит обретать новое тело. Ну обретешь, а что изменится – ни образования, ни профессии. Нет, между тобой и ними большая разница.

Питер пожал плечами:

– Может, и так. Я, впрочем, не очень-то задумывался над этим. Правда теперь состоит в том, что я, как ни крути, тролль. А это, знаешь, обидно. Может, мне надо просто смириться и плюнуть… на всю эту суету.

Она пристально, странно посмотрела на него.

– В чем дело? – встревоженно спросил он.

– Нет, я просто так. – Она тряхнула головой, улыбнулась. – А как тебя теперь надо величать по паспорту?

Питер вытащил из кармана новое удостоверение:

– Я – Джордан Уинстон. Хотя, – спохватился он, – в качестве призрачного бегуна у меня может и не быть ни имени, ни фамилии. Ничего, кроме клички – Профэссор.

– А я – Сара Брендиз. – Катарина тряхнула головой и захохотала. – Интересно, как они подделали данные строения ДНК и сетчатки глаза?

– Не знаю как, но судя по внешнему виду– фальшивки просто классные. Мне приходилось иметь дело с подобными штуками. Эти – шедевр! Насчет данных о наших ДНК и строении сетчатки глаза можешь не беспокоиться – они подлинные.

Катарина опять засмеялась.

– Что здесь смешного? – удивился Питер

– Твои слова – «они подлинные». Теперь данные о нас, о прежних, стерты из памяти всех компьютеров, их теперь ищи-свищи – не найдешь. Даже наши самые интимные характеристики – строение генной цепочки и сетчатки глаза – принадлежат этим людям. Тех никогда в природе на существовало.

Питер замер от неожиданности. Что же здесь смешного! Он всю жизнь мечтал стать подлинным Питером Клерисом, а его, выходит, никогда не существовало? Тролля мороз продрал по коже.

Катарина, видно, сразу же догадалась, о чем подумал ее спутник.

– Я пошутила, – сказала она. – Знаешь, есть такой сорт шуток. Не совсем удачный… Но ведь он обещал – это было особо оговорено, что после завершения всей этой истории мы вернем себе прежние имена.

– Катарина, зачем ты разыскиваешь моего отца? – вдруг спросил Питер.

– Что ты имеешь в виду? – Этот вопрос поразил ее. С чего бы это?…

– Ну зачем он тебе нужен? Зачем тебе вообще было ввязываться в эту историю? Ты могла бы уехать из города. Или, например, затеять свару в «Исследовании клетки», у тебя были шансы постоять за себя. – Он на минуту задумался. – Вернулась бы в компанию, вышибла бы Гарнера и продолжала бы заниматься изучением генов метахомиков. Конечно, все это заняло бы время, но теперь, познакомившись с моими материалами, ты определенно бы добилась успеха. И смогла бы убедить совет директоров. Зачем вся эта кутерьма, игра в прятки? С моей помощью ты бы и Итами могла прижать. На время, конечно… Он бы и не осмелился после публичного скандала убить тебя. Ведь поиски моего отца – дело рискованное. Зачем он тебе?

Катарина положила руку на живот, задумалась. Спросила после долгой-долгой паузы:

– Питер, мой сыночек… у него в организме тоже будут метагены? Он тоже может превратиться в метахомика?

Вопрос ошеломил Питера.

– Шансы астрономически малы. Подавляющее большинство метахомиков рождаются от подобных им родителей. Я – досадное недоразумение.

– Но вероятность все-таки существует. А я очень не хочу, чтобы такое недоразумение перечеркнуло ему жизнь.

У Питера закружилась голова. Он поискал рукой кресло и осторожно сел в него. Это было огромное, крепкое кресло, каким и должно быть снабжено жилище для троллей.

– Питер, что с тобой? – Катарина участливо посмотрела на него.

– Не знаю… Значит, ты ввязалась в эту историю потому, что у твоего сына есть шанс – пусть совсем незначительный – со временем превратиться в метахомика?

– Питер, это же мой сын. – Женщина озабоченно покачала головой. – Ты говоришь так, будто эта возможность напрочь исключена. А она, эта возможность, как ты говоришь, незначительная, сидит передо мной. Живая, во плоти и крови. В этом-то все и дело. По крайней мере, для меня. Я хочу знать! Я хочу быть уверена, что с ним все будет в порядке.

– И что из этого? – спросил тролль, боясь взглянуть на нее.

– А то! Погляди вокруг себя. – Она указала на серый потолок, на трещины в стене, на старые потертые ковры. – Видишь, какое уютное гнездышко. Вот где приходится жить метахомикам. Взгляни на себя! Я тебя мало знаю, но я уверена, что эта новая жизнь не радует тебя. Черт с ней, с радостью, но она тебя и не очень-то балует. Бог мой, чего ты только не вытворяешь в надежде вновь стать человеком! Ты на все готов! Зачем же моему сыну так испытывать судьбу?