Прятки с тенью - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот оно как! – тут я тоже взволновалась.
– Ну, сами понимаете, – продолжал Андрей, – это не больше чем легенда, но ваша брошь – та самая, старинная…
Он замолчал.
В комнате воцарилась неловкая, напряженная тишина. Почувствовав, что дольше молчать нельзя, Андрей проговорил мягким, умоляющим голосом:
– Я понимаю, все это звучит странно, может быть, даже пугающе, нельзя так сразу обрушивать на человека свои сны, свои мечты, но я прошу вас пока только об одном: примите от меня эту брошь… и еще… я арендовал на май яхту, хотел с друзьями поплавать по Адриатике… весной там так красиво! Так вот… Жанна… я очень вас прошу – присоединяйтесь к нам. Не отказывайте мне сразу, подумайте!
Что тут думать-то! Как будто каждый день предлагают мне плавать по Адриатике на собственной яхте! И дарят бриллиантовые броши!
А если серьезно… Я посмотрела в лицо Андрею и поняла, что этому человеку я могу рассказать, ничего не скрывая, о том, как искала пропавшее ожерелье, как познакомилась с графом Калиостро, про все свои приключения. И он поверит, что я ничего не выдумала, чтобы увлечь его, поверит, что все так и было. Поверила ведь я, что он видел меня во сне…
Следующий месяц пролетел в сумасшедшей гонке. Мы спешно заканчивали съемки первой части сериала, после чего продюсер обещал всех распустить на время. Я пока жила в той же квартире, Федин шеф любезно предоставил ее мне до окончания съемок. Поскольку я была безумно занята, мы с Андреем мало времени проводили вместе и с нетерпением ждали поездки на яхте.
Был конец апреля, в это время у нас в городе всегда хорошая погода, это на Первое мая пойдет снег, но я этого безобразия не увижу, улечу в теплые края. Перебирая в шкафу вещи, которыми я успела обзавестись за последнее время, я со стыдом обнаружила там то самое пальтецо золотистого искусственного меха, которое одолжила мне костюмерша с киностудии. Совершенно вылетело из головы, что я обещала его вернуть! Я позвонила Майке и осторожно покаялась. Майка сказала, чтобы я не брала в голову, поскольку та костюмерша давно уволилась. Пальто я все же решила вернуть – зачем мне оно?
Назавтра я купила большую коробку бельгийского шоколада и отправилась на киностудию.
Охранник на входе встретил меня как родную.
Я толкнула дверь и заглянула в гримерную.
Майка колдовала над какой-то весьма бесцветной блондинкой, в которой я не сразу узнала знаменитую нынче актрису. Просто удивительно, что может сделать с внешностью умелый гример!
– Ой, ты занята… – проговорила я. – Я тебе хотела шмотки вернуть и поблагодарить… ты мне тогда очень помогла…
– Ну и ладно, – ответила Майка, не поворачиваясь. – Положи все там, на тот диван, я потом разберусь… ты извини, мне сейчас разговаривать некогда…
– Ладно, я тогда попозже зайду.
Я закрыла дверь гримерной, развернулась…
И застыла на месте, не веря своим глазам.
Прямо передо мной с идиотской улыбкой стоял Генка.
Мой, с позволения сказать, муж. Я закрыла глаза и потрясла головой, чтобы видение исчезло. Ну, переутомилась, работала много, вот теперь и мерещится всякая гадость. Но когда я с осторожностью приоткрыла глаза, Генка никуда не делся.
– Жанночка! – проблеял он жалким, заискивающим голоском. – Как хорошо, что я тебя нашел! Какая удача!
– Не вижу в этом ничего хорошего, – ответила я, когда ко мне вернулся дар речи.
Я внимательно оглядела моего бывшего муженька.
Надо сказать, выглядел он не лучшим образом.
Весь какой-то помятый, потертый, небритый, костюм такой, как будто он спал в нем неделю не раздеваясь, а самое главное – в его взгляде не было обычной Генкиной самоуверенности. И наглости тоже не было. Но меня это не обрадовало.
– Что случилось? – осведомилась я холодно. – Почему ты вернулся из Америки?
– Ты понимаешь, Жанночка… – залепетал он и сделал робкий шажок в мою сторону, – я понял, что только ты по-настоящему понимала меня… то, что было у нас с тобой, – это подлинное, настоящее чувство, которым нельзя разбрасываться…
С каждым словом его голос креп, в глазах проступала прежняя уверенность. Он сделал еще один шаг ко мне, взял меня за руку, заглянул в глаза…
Говорить Гена всегда умел, этого у него не отнимешь, но только я теперь стала совершенно другим человеком. После графа Калиостро ни его льстивые слова, ни его взгляды на меня совершенно не действовали. Слабоват Гена по сравнению с графом Калиостро, уж это точно! Куда ему против старика!
– В чем дело? – спросила я сухо и сбросила его руку. – Что, твоя старая приятельница тебя бортанула?
– Ну, Жанночка, зачем ты так? – залепетал Гена, снова сникая, как проколотый воздушный шарик. – Зачем ты напоминаешь о ней в такой прекрасный миг? Мы снова с тобой, мы снова вместе, давай же забудем все недоразумения…
– Значит, бортанула, – уверилась я. – Прости, дорогой, но кто тебе сказал, что мы вместе? Разве мы можем быть вместе после того, как ты встретил меня в Америке?
– Ну, Жанночка, что было – то было, но это давнее дело, к чему его теперь вспоминать… знаешь, как говорят: кто старое помянет, тому глаз вон!
– А кто забудет – тому два! – вставила я. – Кстати, как ты меня нашел?
– Ну, я искал тебя по всем каналам… на твоем канале меня послали, на «Канале-плюс» Таня Бочкина сказала, что кто-то видел тебя здесь, на киностудии.
Опять эта Танька Бочкина. Ну вот что я ей плохого сделала? Зачем она напустила на меня Генку?
И тут мне пришло в голову, что бывший муженек появился на моем горизонте очень вовремя: я как раз думала о том, как бы получить развод, а тут такой удобный случай. Важно только не дать ему понять, что я от него завишу, а то он снова возьмется за старое…
А Генка тем временем не унимался:
– Это все она, Алиса! Она подчинила меня своему влиянию, обманула меня, выпотрошила и выбросила, как ненужную вещь, как стершийся коврик у двери! Она обещала мне златые горы, а сама оказалась совсем не той, за кого себя выдавала! Ты, только ты поймешь меня, потому что мы с тобой сейчас товарищи по несчастью…
– И почему мне тебя совершенно не жалко? – проговорила я и взглянула на часы. – Извини, Гена, но я тороплюсь.
Визит к Майке придется отложить, все равно этот урод поговорить не даст.
– Ну, зачем ты так? – повторил он обиженным тоном. – Жанночка, поедем к тебе, посидим, поговорим
