Лёд и пламя 1-2 - Джуд Деверо

– Какие мечты? Я хочу сказать, кроме Лиандера? Хьюстон отмахнулась:

– Думаю, я выбрала Ли потому, что он был весьма респектабельной мечтой. Он так нравился маме и мистеру Гейтсу, что понравился и мне. – Она замолчала и улыбнулась. – Мне кажется, что в глубине души я одобряла все твои проделки в отношении Ли.

– Ты о них знала?

– По большей части.. Потом я стала даже ждать их. И именно я намекнула Ли, что виноват во всем Джон Лечнер.

– Джон всегда был хулиганом. И получил от Ли по заслугам. Хьюстон, я и подумать не могла, что ты считаешь себя трусихой. А я безумно хотела быть такой же совершенной, как ты.

– Совершенной! Я просто боялась. Я боялась разочаровать маму, разозлить мистера Гейтса, боялась не соответствовать общим представлениям о семье Чандлер.

– – А я только злила всех попытками исправиться. У тебя так много друзей, тебя все любят.

– Конечно любят, – сердито сказала Хьюстон. – Они бы и тебя «любили», если бы ты столько для них делала. Один говорит: «Давайте устроим то-то и то-то», а другой подхватывает: «Давайте позовем Блейр Хьюстон, чтобы она все сделала». А я боялась сказать «нет». Я организовывала мероприятия, которые не посещала. Я спала и видела, как отказываю им. Я мечтала о том, как укладываю сумку, вылезаю из окна спальни, спускаюсь по дереву и убегаю из дома. Но я была слишком труслива. Ты сказала, что я вела бесполезную жизнь, и была права.

– Я ревновала, – прошептала Блейр.

– Ревновала? К кому? Не ко мне же.

– Я не осознавала этого, пока Ли не открыл мне глаза. Я завоевывала призы" была лучшей на всех экзаменах, добилась многого, но знала, что всегда буду одинокой. Мне было очень обидно, когда мистер Гейтс говорил, что я вам не нужна, что нужна только ты. Обидно, когда ты писала мне обо всех кавалерах, с которыми танцевала на вечеринках. Я штудировала главу об ампутации конечностей и откладывала книгу, в сторону, чтобы перечесть твое письмо. Я никогда не нравилась мужчинам так, как ты, и иногда я готова была пожертвовать медициной, лишь бы быть нормальной женщиной, от которой пахнет духами, а не карболкой.

– А сколько раз я жалела, что не способна ни на что более важное, чем выбор цвета моего очередного платья, – вздохнула Хьюстон. – Я нравилась мужчинам только потому, что они, как и Лиандер, считали меня податливым воском в своих руках. Им по душе мысль о том, что женщину можно запереть дома. Для большинства мужчин я была всего лишь чем-то вроде комнатной собачки, приносящей тапочки. Они хотели жениться на мне, потому что знали: Хьюстон Чандлер не доставит им хлопот.

– И ты считаешь, что поэтому Ли и сделал тебе предложение?

– Иногда я вообще сомневаюсь, что он делал мне предложение. После его возвращения мы виделись всего несколько раз, и, наверное, я так хотела выйти за него, что едва с его языка сорвалось слово «женитьба», как я сказала «да». На другое утро мистер Гейтс спросил, не пора ли поместить в газете объявление о помолвке. Я кивнула, и следующее, что я помню, – это толпы людей, пришедших поздравить меня и пожелать счастья на всю жизнь.

– Я знаю и жителей Чандлера, и их любопытство. Но ведь все эти годы ты любила Ли.

– Думаю, да. Но все дело в том, что нам с ним почти не о чем было говорить. Вы с Ли разговаривали больше, чем я.

Блейр долго молчала. Какая ирония судьбы: все эти годы она завидовала сестре, а та завидовала ей.

– Хьюстон, ты сказала, что у тебя были мечты, которые ты не осмелилась воплотить. Что это за мечты?

– Ничего особенного. Не сравнить с медициной. Но я думаю, что могла бы писать – не роман, нет, например статьи для женских журналов. Возможно, советы, как вывести пятна с шелкового платья или сделать хорошую очистительную маску для лица.

– Но мистер Гейтс и слышать об этом не хочет.

– Он сказал, что все женщины-журналистки – развратницы, вышвырнутые мужьями и вынужденные поэтому зарабатывать себе на жизнь.

Блейр округлила глаза:

– Он не стесняется в выражениях.

– Нет, и я многие годы позволяла так со мной обращаться.

Блейр провела пальцами по дверце шкафа.

– А как с тобой обращается твой муж? Я знаю, ты говорила, что любишь его, но сейчас… Я могу сказать, что после церемонии ты уехала с ним.

Неважно, сколько раз Хьюстон повторяла, что любит этого человека, Блейр все равно не могла в это поверить. Вчера она видела Таггерта около Национального банка Чандлера. Президент банка, весьма уступающий Таггерту по габаритам, смотрел на этого великана снизу вверх и что-то очень быстро говорил. Таггерт, казалось, скучал и смотрел на макушку президента с тем же интересом, что и на землю у себя под ногами. Потом он достал большие золотые часы, взглянул на них, затем на маленького человечка.

– Нет, – услышала Блейр.

Он был глух к мольбам взывавшего к нему.

Об этом сейчас и вспомнила Блейр: глух к мольбам. Как может Хьюстон любить такого человека?

Подняв глаза, Блейр увидела, что Хьюстон улыбается.

– С каждым днем я люблю его все больше и больше. А как у вас с Ли? На свадьбе ты сказала, что не веришь, что он тебя любит.

Блейр вспомнила сегодняшнее утро, их восхитительную любовную игру – они даже скатились на пол, а потом за завтраком Ли строил такие уморительные физиономии, что она не могла удержаться от глупого хихиканья.

– С Ли все в порядке, – сказала она наконец, заставив сестру рассмеяться.

Хьюстон стала натягивать перчатки.

– Я рада, что все случилось так, как случилось. Мне пора. Я нужна Кейну и моим родным. – Она помолчала. – Какое прекрасное слово. У меня нет медицинской степени, но я нужна.

– Ты и мне нужна, – сказала Блейр. – Кто организовал моих пациентов – ты или мама? Глаза Хьюстон расширились.

– Не понимаю, о чем ты. Я пришла, потому что надеялась, что забеременела. Я собираюсь наведываться сюда хотя бы раз в месяц.

– Если ты хочешь ребенка, тебе следует почаще навещать не меня, а своего мужа.

– Я слышала, ты выматываешь Ли каждую ночь?

– Я – что? – не поняла Блейр, затем вспомнила свой ответ телефонистке. Ну ясно, теперь об этом говорит весь город.

– Да, кстати, как тебе миссис Шейнес?

– Ужасно. Я ей не нравлюсь.

– Чепуха. Она всем хвалится своей леди-доктором. – Хьюстон поцеловала Блейр в щеку. – Я должна идти. Завтра я тебе позвоню.

Глава 29

Ранним утром следующего дня в кабинет Блейр вошла Нина Вестфилд.

– Привет, – умоляющий взгляд. – Подожди, – попросила она, увидев, что Блейр встает, – прежде чем ты скажешь все, что думаешь, позволь мне объясниться. Я только что с поезда и пришла прямо сюда. Я еще не видела ни отца, ни Ли, но, если ты скажешь, что даже мой вид тебе неприятен, я уеду следующим поездом, и ты никогда больше меня не увидишь.