Бурсак - Василий Нарежный

Впервые: «Бурсак, малороссийская повесть, сочинение Василия Нарежного», ч. 1–4. М., 1824. В изданном посмертно Собрании сочинений — «Романы и повести, сочинения Василия Нарежного», СПб., 1835–1836 — «Бурсак» занял первые два тома.

Впоследствии произведение неоднократно переиздавалось отдельно и включалось в оба вышедшие в советское время сборники «Избранные сочинения» (1956) и «Избранные романы» (1933).

«Бурсак» при своем появлении был сочувственно встречен критикой.

Анонимный рецензент журнала «Благонамеренный» писал: «Русский оригинальный роман есть необыкновенное явление в нашей словесности, несмотря на то что у нас около полутора тысячи романов, по каталогам наших книгопродавцев; большая часть переводы; русских же, оригинальных… едва наберется сто романов; и те, за небольшим исключением, можно причислить к самым плохим переводам… Жалеть о том бесполезно! Утешимся надеждою на будущее: может быть, и у нас появятся свои Фильдинги, Лафонтены и Скотты — а до того времени предлагаем любителям чтения новый роман г. Нарежного „Бурсак“…

Ручаемся, что многие прочтут его с удовольствием… Характеры действующих лиц оттенены превосходно — особливо характер гетмана. Всего любопытнее в этой повести место происшествия: Малороссия, обычаи малороссийские, гетманский двор, шляхетство, сечь Запорожская, и пр. — описаны превосходно» («Благонамеренный», 1824, ч. XXVII, Љ XVI, с. 274–275). Рецензент считает, однако, что слог романа «не везде довольно обработан». Поясняя этот упрек, «издатель», то есть А. Измайлов, отмечает, что автор «с излишнею подробностию описывает мелочи, недостойные внимания просвещенных читателей, — беспрерывно появляются на сцену сулеи, чарки, вишневка и пенник». В качестве недостатка отмечено и то, «что все лица в этом романе имеют необыкновенные имена: Сарвилл, Далмат, Авдон, Мукон, Мелитон, Куфий… даже названия селений весьма странны: село Глупцово, село Швитково, сельцо Мигуны…» (там же, с. 282).

Как удачный опыт оригинального русского романа оценили «Бурсака» журналы «Литературные листки» (1824, ч. IV, Љ XIX–XX, с. 49), «Сын отечества» (1824, ч. 97, Љ XLI, с. 37–38), повторив в то же время обычные в отношении Нарежного упреки в недостатке вкуса, неправильности языка и т. д.

Другой рецензент уже упоминавшегося выше «Благонамеренного» назвал произведение историческим романом: «…В этом истинно самом лучшем у нас и, можно сказать, историческом романе — изъяснимся языком наших романтиков — очень много местности и народности» («Благонамеренный», 1824, ч. XXVII, Љ XV, с. 216).

В новом свете предстал роман Нарежного с появлением первых произведений Гоголя: критика тотчас обратила внимание на ряд перекличек и параллелей. Так, А. Я. Стороженко (Царынный) в статье «Мысли малороссиянина, по прочтении повестей пасичника Рудаго-Панька…» отметил верное и яркое изображение Нарежным старой бурсы. «Я видел одного умного, почтенного старика протопопа, который, читая „Бурсака“, то смеялся, то плакал от избытка чувств и душевного умиления. Старик сознавался, что в бурсаке он видел почти самого себя и что, воспоминая учение свое в Переяславской бурсе, казалось, делался моложе годами 60-тью. „Бурсак“, говорил он, списан Нарежным с натуры» («Сын отечества и Северный архив», 1832, Љ II, с. 103). О сходстве описания бурсы в романе Нарежного и в гоголевском «Вне» писал в 1835 году Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (см.: В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I. M., АН СССР, 1953, с. 304).

«Бурсака» и «Двух Иванов…» Белинский причислял к лучшим романам Нарежного, положившим начало истории этого жанра в русской литературе (см.: В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 53). В то же время с позиций более зрелого развития русского реализма критик отмечал в романе «бедность внутреннего содержания» (там же, т. V, с. 564) и традиционность «завязки и развязки» (там же, т. IX, с. 642).

Высоко оценил произведение Нарежного Н. А. Добролюбов. В его статье, публикуемой под условным названием «О русском историческом романе», говорится: «Честь создания русского романа принадлежит Нарежному… Его „Бурсак“ и „Два Ивана“ до сих пор не потеряли цены своей…» (Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в 9-ти томах, т. I. М. — Л., «Художественная литература», 1961, с. 96).

В 60-е годы прошлого века и позднее, вплоть до нашего времени, критики и литературоведы продолжали сопоставлять «Бурсака» с произведениями Гоголя.

В 1861 году А. Григорьев писал в статье «Западничество в русской литературе»: «Разве в Нарежном, например (в особенности в „Бурсаке“ его), но видать тех элементов, из которых слагаются потом у Гоголя „Вий“, „Тарас Бульба“ и т. д.? Перечтите хоть изображение жизни бурсы в „Бурсаке“ и сравните с ним изображение Гоголя в упомянутых повестях…» (Аполлон Григорьев. Эстетика и критика. М., «Искусство», 1980, с. 228). А. Галахов, говоря о традиционности романа, о том, что по своей запутанности похождения Неона напоминают «Непостоянную фортуну, или Похождения Мирамонда» Ф. Эмина, также выделял в романе Нарежного описание бурсы: «Здесь много верных, очень комических сцен из бурсацкой жизни, изображение которой достигло высшего комизма под пером Гоголя. Но за Нарежным остается честь почина в ознакомлении читателей с предметом, до него почитавшимся недостойным литературной сферы или карикатурно выходившим на сцену в одних театральных пиесах» (А. Галахов. История русской словесности, древней и новой. Т. П. Первая половина. СПб., 1868, с. 183).

Большой интерес к произведению Нарежного проявил молодой Достоевский. А. М. Достоевский, характеризуя круг чтения будущего писателя, вспоминал: «Любил также брат Федор и повести Нарежного, из которых „Бурсака“ перечитывал неоднократно,» («Ф. М. Достоевский об искусстве». М., «Искусство», 1973, с. 485).

Василий Михайлович Федоров, которому посвящено произведение, был драматургом и поэтом. Служил чиновником в Москве, а затем в Петербурге.

Стр. 8. Келейник — здесь: прислужник при ректоре.

Стр. 10…латинскою книгою на польском языке… — Такие издания были распространены в России, особенно на Украине. Сравним свидетельство Н. И.

Надеждина в его статье «Европеизм и народность в отношении к русской словесности» (1836): «За несколько лет я имел обязанность пересмотреть огромную библиотеку одного духовного училища и между старыми книгами нашел множество избитых экземпляров латинской грамматики… изданной на польском языке. Эти книги, очевидно, были учебные; итак, русское духовенство училось латыни по-польски!» (Н. И. Надеждин. Литературная критика. Эстетика. М., 1972, с. 412).

Стр. 12.Префект. — Здесь: инспектор духовной семинарии.

Стр. 15. Сняв бриль… — Бриль — шляпа.

Стр. 17. Кисы их были довольно наполнены… — Киса — кошель или мешок, затягиваемый шнурком.

Стр. 18…сделаешься нарядным плутом. — Нарядный плут — здесь: человек, получивший наряд (поручение) сплутовать, обмануть кого-либо; то есть плут не по воле, не по наклонностям.

Стр. 31…кроме плохой свиты… — Свита — здесь: вид верхней длинной одежды.

…а иногда и проворили… — Проворить — здесь: воровать, что-либо ловко добывать.

Стр. 32…доводит отца моего до вод Стигийских? — Стигийские воды — в древнегреческой мифологии воды реки Стикс, протекающей в подземном царстве. В подземное царство умерших переправляет на своем челноке перевозчик Харон, сын Ночи.

Стр. 59…сей устарелой Ириде… — Ирида — в древнегреческой мифологии — богиня радуги, крылатая вестница богов.

Стр. 74…а особливо тебе, старый фалалей… — Фалалей — простофиля; фетюк.

Стр. 81…Артемида… дошед до кущи пастуха Эндимиона… — Подразумевается древнегреческий миф о том, как богиня луны Селена полюбила прекрасного пастуха Эндимиона, спавшего непробудным сном. Иногда Селена сходила к юноше, гладила его волосы, тщетно пытаясь его разбудить. Нарежный упоминает не Селену, а Артемиду, видимо, потому, что последняя также считалась богиней лупы.

Стр. 87. Комолый — безрогий.

Стр. 95…красною крашенинною занавесью… — Крашенина — грубое крашеное полотно.

Стр. 96…из монастыря выгнали шелепами… — Шелеп — плеть, кнут.

Стр. 99…отбирал деньги у питухов… — Питух — пьяница, выпивоха.

Стр. 102…я высуслил примерно чарки две запеканной… — Суслить — медленно пить, причмокивая.

Запеканная, запеканка — здесь: водка с медком, настоянная на пряностях в печи.

Стр. 105…отлетала так, как тень Евридики от певца Орфея… — В древнегреческой мифологии чудесный певец Орфей спустился в подземное царство, чтобы вернуть умершую жену Эвридику. Своим пением ему удалось очаровать богов, и Аид, властелин подземного царства, согласился возвратить Эвридику, но с одним условием: Орфей ни в коем случае не должен оглядываться на следующую за ним жену. Орфей нарушил этот запрет, оглянулся — и Эвридика осталась в подземелье.

Стр. 107…еломок на целые полвершка поднялся выше. — Еломок — шапочка у евреев, ермолка.