Мой лучший враг - Эли Фрей

– Эй, что ты делаешь?

– Сумасшедшая!

– Ты ее знаешь? Это твоя бывшая??

А я смеюсь. Смотрю на них и смеюсь. Подбегает Даша и тянет меня за руку. Мы убегаем прочь, а я все еще не могу перестать смеяться.

Но Даше не смешно. Она трясет меня за плечи и кричит:

– Что с тобой происходит?

– Со мной все прекрасно! – кричу я со смехом. – Я просто хочу повеселиться!

– Ты врешь мне! Ты ненормальная!

– А что? Что не так? – огрызаюсь я. – Что ненормального в том, что я хочу получать от жизни удовольствие? Хочу быть счастливой?

– Ты сама на себя не похожа, – качает головой подруга. – Ты делаешь странные вещи.

Некоторое время я молчу, а потом говорю со слезами в голосе:

– Он отнял, отнял у меня эту жизнь, Даш. Из-за него я выпала куда-то. Он все забрал. Ничего не оставил. Я просто хочу ту жизнь, которой у меня никогда не было. Этой жизни, – обвожу я руками вокруг себя. – Что в этом плохого?

Наш спор ни к чему не приводит. Я только довожу подругу до слез. Мы сидим на лавочке, я хмуро смотрю, как по земле бежит жучок. Даша сидит рядом и ревет. День заканчивается совсем не так, как я хотела.

Домой мы едем молча, обе расстроенные. Бабушка спрашивает, как прошел мой день. С улыбкой на лице я рассказываю, что день прошел просто чудесно.

На следующий день с самого утра я иду к Яме.

Через некоторое время приходит Рома. Из рюкзака он достает ножовку. Мы осматриваем цепь, прикидываем, где она тоньше и где удобнее пилить. Рома начинает первым. Мы сменяемся через каждые пятнадцать минут.

– Тебе не кажется, что наш план слегка не продуман? – спрашивает он во время своей смены. В этот момент я хожу по периметру Ямы. – Мы распилим ее, а что дальше? Какой у нас дальше план?

Может быть, это все зря? Как мы сделаем ловушку? Как заманим его сюда? Что будем делать потом, когда поймаем его?

Некоторое время я молчу. Дальнейшего плана у меня действительно нет.

– Основная часть плана будет позже, – уверенно говорю я. – Все, что пока нужно, – это распилить решетки и раскопать яму. Так что мы будем работать над этим этапом. А что делать дальше – об этом будем думать параллельно работе: руки заняты, но голова свободна. Ты пили, не отвлекайся.

Рома хмуро смотрит в землю и пилит с двойным усердием. Я хожу вокруг Ямы и думаю над его словами. Что дальше? Этот вопрос меня пугает. Каким образом заманим сюда это чудовище? Его не так просто обмануть. Оно никогда не ходит в одиночку, всегда только в компании. Но нам нужно отрезать его от остальных, заманить сюда одного. А потом… а что потом? Нет, не могу сейчас об этом думать. Слишком много дыр в нашем плане.

Через пару часов к нам присоединяются остальные. В конце дня мы заходим в одно из заброшенных зданий промзоны и прячем ножовки.

На следующий день я прихожу раньше всех. Тяжелая бездумная работа успокаивает. Монотонные однообразные движения приводят меня в состояние абсолютного спокойствия. В голове – ни единой мысли. Мне это нравится.

Несколько дней пролетают незаметно. Каждый день в точности похож на предыдущий. В голове будто груда битого стекла. Спина – заржавевшее железо. Руки покрываются жуткими мозолями. Через несколько дней мозоли лопаются, работа ножовкой причиняет ужасную боль. В следующий раз я приношу с собой перчатки.

Мы пилим по пять-восемь часов в день, продвигаемся миллиметр за миллиметром.

Родные радуются – ведь я начала есть. Они видят, как я ухожу куда-то на целый день, прихожу уставшая и сразу же набрасываюсь на еду.

Утром я ухожу из дома и возвращаюсь к вечеру. У меня болят все мышцы. Физическая работа утомляет. Но я рада этому – я засыпаю, едва коснувшись головой подушки. Никаких кошмаров и видений. Я просто проваливаюсь в черную пустоту.

Иногда, когда я ухожу из дома или возвращаюсь обратно, вижу Его. Наблюдаю, как Оно идет по улице. При взгляде на Него в груди закипает ненависть. Она придает мне сил двигаться дальше… к своей цели.

У меня не так много времени. Егор сказал, что Оно собирается уехать. Когда именно? Сколько у меня времени?

В один из дней караулю у их дома Яну. Завожу с девочкой ничего не значащий разговор и осторожно выпытываю нужную мне информацию: когда переезжает брат? Ответ: где-то недели через две, но не точно. Я не спрашиваю, куда он уезжает и зачем. Мне это неинтересно. Мне нужно знать, когда.

Две недели… Хватит ли у меня этого времени на то, чтобы все доделать? Я не знаю. Но должна успеть.

Я просыпаюсь и стискиваю зубы. Неужели снова придется идти и в этот лес и пилить, пилить, пилить до тех пор, пока кисти рук не рассыплются в крошки? Я не хочу вставать. Хочу провести целый день в кровати.

Но, как и в любой подобный день, я начинаю думать о Нем. Представляю, что он сейчас делает. Как ходит по дому, нацепив на лицо свою беззаботную улыбку, как строит планы на день. Как думает о том, с какой девчонкой он замутит вечером. Он ни капли не сожалеет о том, как разрушил чью-то жизнь.

Сегодня четверг, утро выдалось прекрасным. Если бы еще так сильно не болели спина и руки… я сижу на кухне и пью чай с корицей. Руки трясутся, чай немного расплескался. Пахнет выпечкой – бабушка работает. За окном ярко светит солнце. На меня вдруг накатывает волна удивительного спокойствия. Слышу звонок – кто-то стоит за калиткой. Встаю, чтобы пойти открыть.

– Ты сиди, я открою, – бабушка вытирает руки полотенцем. – Это, наверно, соседка… Она обещала зайти.

Бабушка уходит. Я смотрю в окно. Строю планы на день – рассчитываю, сколько часов потребуется пилить сегодня.

– Томочка, смотри, кто к нам в гости пришел, – радостно говорит бабушка.

Я оборачиваюсь на голос. Чашка выпадает из рук, звон бьющегося стекла, лужа чая на полу.

Оно в моем доме. Оно пришло за мной. Как оно посмело?

Кожа вмиг покрывается мурашками.

Меньше всего мне хочется видеть Его в моем доме. Я мечтаю увидеть Его только еще один раз – в Яме. С землей, затолканной в глотку.

На что способен разум? Что может сделать с человеком сумасшествие?

Он мне отвратителен. Видеть его в моем доме – невыносимо.

Бабушка озадаченно смотрит то на меня, то на разбитую чашку.

– Я уберу, – она кидается на пол.

– Не надо, – Оно останавливает ее. – Я сам уберу. Это из-за меня.

– Нет, не подходи ко мне! Я сама уберу! – визжу я, ведь осколки чашки слишком близко от меня. Я не хочу, чтобы Оно приближалось.

– Тома, иди в свою комнату, – строго говорит он. – Я хочу поговорить с твоей бабушкой.

Почему? Почему мне снова хочется опустить голову и подчиниться? Почему Оно имеет столько власти надо мной?

– Тома, почему ты кричишь? – нападает на меня бабушка. – Почему ты так себя ведешь? Это же наш Стасик… Прости ее, Стас, ей сейчас нелегко.

Зачем? Зачем Оно пришло? О чем Оно будет говорить с бабушкой? Я хочу, чтобы Оно убралось из моего дома!!

– Убирайся! – кричу я. – Убирайся отсюда!

– Тамара, успокойся. Пожалуйста, перестань кричать! Кто-нибудь расскажет мне, что здесь происходит? – испуганно говорит бабушка и вопросительно смотрит на Стаса.

– Тома, иди в свою комнату, – устало говорит Оно и переводит взгляд на бабушку. – Есть кое-что, о чем я должен вам рассказать.

Я подчиняюсь. На ватных ногах поднимаюсь наверх. Но вместо того чтобы уйти в комнату, сажусь на верхнюю ступеньку и обращаюсь в слух.

Я слышу все… с удивительным спокойствием и равнодушием он рассказывает обо всех ужасах, которые он вытворял со мной. Я не вижу бабушку, она сидит прямо за балкой, которая ее загораживает.

Зачем, зачем он пришел? Зачем он все это рассказывает? Замучила совесть? У такого чудовища нет совести.

Я чувствую злость – Оно снова играет со мной. Снова пытается притвориться добреньким, чтобы я в очередной раз простила Его. На этот раз у Него ничего не выйдет. Теперь игра будет по моим правилам.

Но одновременно со злостью я чувствую облегчение. Мне больше не нужно притворяться и никого обманывать. Теперь бабушка все знает – скоро узнает и мама. Начнется ад – родные затаскают меня по врачам и судам. У меня будет меньше времени на осуществление своего плана – а этого никак нельзя допустить.

Оно рассказало нашу с ним историю и замолчало. Я слышу только тишину, а потом – тихий бабушкин шепот:

– Убирайся из моего дома. И советую твоей семье поискать хорошего адвоката, очень скоро он тебе понадобится.

Оно молча встает и уходит.

О чем Оно думало, когда пришло сюда? Что мои родные вот так просто смогут его простить? Оно же собиралось уехать отсюда… Его теперь не отпустят. Дядя Костя вцепится в Него бульдожьей хваткой и не отпустит до тех пор, пока на Его руках не щелкнут наручники. О чем же Оно думало, черт побери?

Бабушка остается одна на кухне. Я слышу ее тихие всхлипы, а потом звон битой посуды – все со стола летит на пол.

Я чувствую злобное удовлетворение. Хотя бы не одной мне теперь плохо. Поднимаюсь со ступенек. Думаю о Нем. Его поступок никак не отразился на моих целях и желаниях. Я не изменю своего решения. Мне не нужны никакие суды. Единственный суд, который меня устроит, – мой собственный.