Генерал Симоняк - М Стрешинский

Ни Симоняку, ни Романцову не влетело от Говорова, Военный совет фронта высоко оценил действия 30-го гвардейского корпуса. Тысячи офицеров, сержантов и солдат получили награды. Командир 63-й дивизии Щеглов, его начарт Буданов, комроты капитан Массальский, гвардии рядовой Александр Типанов, солдат 64-й дивизии, закрывший грудью амбразуру вражеского дзота, командир одной из батарей 45-й дивизии старший лейтенант С. И. Бойцов и командир стрелкового взвода младший лейтенант А. И. Волков стали Героями Советского Союза.

Теперь фронт с каждым днем отодвигался от Ленинграда. Войска вышли на оперативный простор. 27 января над городом, который девятьсот дней по ночам не зажигал огней, взметнулись в небо слепящие фонтаны праздничного фейерверка. Ленинград ликовал, и Симоняк, наблюдая, как радуются люди, как летят в воздух шапки, почувствовал - что-то подступает к горлу. После салюта Николай Павлович поехал в Смольный договориться о пополнении корпуса. Кузнецов, выслушав его, сказал:

- Всё, что можем, дадим. Гвардейский корпус - наш. Того, что он сделал для города, ленинградцы не забудут.

На рассвете Симоняк уезжал на фронт. Машина быстро неслась по улицам. Это уже не был тот казавшийся вымершим и пустынным Ленинград, каким он его увидел, вернувшись с Ханко. Жизнь победила смерть, стойкость - голод. Восторжествовала доблесть советского человека!

На Карельском перешейке

Апрельское солнце плавилось в высоком безоблачном нёбе. Громадные сосульки свисали с крыш, и капли, падая, отливали серебром. На дороге снег растаял, и серая, как шинельное сукно, асфальтовая лента то взбегала на бугор, то спадала книзу.

Наступала весна сорок четвертого года. И майор Давиденко сквозь слегка приоткрытое смотровое стекло всюду вокруг видел ее добрые приметы.

- Мы в штабе долго пробудем, товарищ майор? - прервал молчание шофер.

- Кто его знает! - пожал плечами Давиденко.

Он сам всю дорогу терялся в догадках: для чего он понадобился командиру корпуса? Может, чем-то недоволен? Да, 188-й полк в последних боях у Нарвы особого успеха не имел. Свой плацдарм на правом берегу реки у древнего Иван-города немцы сильно укрепили. Не только дивизионные и полковые пушки, но и корпусная артиллерия не могла разрушить железобетонные доты под этим чертовым Лилиенбахом...

Симоняка Давиденко увидел на улице. Комкор подъехал к штабу на белоногом темно-каштановом коне, подаренном ему полковником Кожевниковым еще под Красным Бором. Симоняку перевалило уже за сорок, но в седле он сидел легко и свободно, лошадь под ним, казалось, плясала, чувствуя твердую и ласковую руку искусного наездника. Давиденко залюбовался генералом.

- Хорош конь! - сказал, встретив его взгляд, Симоняк. - Скачет славно и на препятствия смело идет.

- Вы пробовали, товарищ генерал?

- Через ров прыгали, забор брали.

Симоняк соскочил с лошади.

- Пойдем ко мне, майор.

Зашли в небольшую, скромно обставленную комнату, сели. Симоняк медленными кругообразными движениями тер колени.

- Как чувствуешь себя, майор?

Давиденко был ранен под Красным Селом в спину. Ему сделали операцию, но теперь рана уже почти не напоминала о себе.

- На здоровье не жалуюсь...

- Ты с какого года в этом полку? Давиденко ответил, что служит там еще с тридцать третьего года. Начинал рядовым солдатом.

- Десять лет с лишним, - сказал Симоняк. - Когда начинал, не думал, наверно, что самому этим полком командовать придется?

- Да я же артиллерист.

- Ну и что ж! Щеглов тоже артиллерист, а дивизией командует. Афанасьев инженер и хороший командир полка.

- А полковник Шерстнев от нас так и уходит?

- Ставим заместителем командира дивизии.

- Но есть же у нас заместитель по строевой и начальник штаба...

- Знаю, что есть. - недовольно проворчал комкор. - И откровенно скажу: не решаюсь поставить их на полк. Берись, Василий Федорович, ты справишься.

- Не знаю, товарищ генерал.

- Говорю, справишься, только принимайся. Готовь людей к боям. Времени у нас в обрез.

2

Утром Симоняк приехал в 190-й полк. Его машина не остановилась у штаба. Комкор проехал к гряде холмов, откуда доносились сухой треск холостых выстрелов, крики ура.

Симоняк приехал на батальонные учения не один. Вместе с ним на холм поднялся комдив Щеглов, тоже в генеральских погонах и с Золотой Звездой Героя Советского Союза.

- Вчера меня журналисты в плен взяли, - весело рассказывал Щеглов. Нагрянули в дом и не выпускают: Статья ваша нужна... - Писать некогда, отвечаю, - и таланта к этому нет. А они: Вы расскажите, а мы изложим. - Э, говорю, - это что же? Как на панской охоте: егеря дичь загонят, а пану остается только курок нажать. Смеются. Мы, - говорят, - на егерей так же похожи, как вы на ясновельможного пана. Уговорили.

- И это нужно, Афанасий. Кто лучше нас самих расскажет, как гвардейцы учатся и воюют.

С высоты холма они наблюдали в бинокль, как внизу быстро двигались стрелковые цепи. Солдаты шли без шинелей, ловко перепрыгивали через ямы и рытвины. Не остановило их и болото, - бежали по колено в воде, поднимая фонтаны брызг. За вырвавшимися вперед стрелками неотступно двигались пулеметчики. Артиллеристы тащили легкие пушки.

Оборону на холме занимал стрелковый взвод, обозначавший противника. Симоняк подошел к одной из ячеек. Командир взвода Виктор Иванов сидел на корточках в окопе. Симоняк сразу узнал старого знакомого - героя боев за Воронью гору, кавалера трех орденов Славы. Показывая на стрелковые цепи, комкор спросил:

- Как считаешь, Иванов, возьмут они ваш опорный пункт?

- Должны. Да не мешало бы им газку добавить.

- Слышишь, комдив? Темп-то и впрямь вяловатый.

От опушки рощицы, которая подступала к соседнему холму, показались танки. На броне их. пристроились бойцы. У подножия высоты танки замедлили ход, автоматчики спрыгнули и, рассыпавшись цепью, с криками ура! пошли на штурм.

Симоняк и Щеглов начали спускаться вниз. По дороге встретили командира полка Афанасьева, посредников с белыми повязками на рукавах. Командир полка торопливо поправлял вылезавшие из-под фуражки черные волосы. От боя к бою Симоняк всё больше проникался уважением к этому еще молодому офицеру. Он никогда, насколько помнит комкор, не кривил душой, не боялся трудностей, не искал окольных троп к славе.

Афанасьев доложил, как проходили учения в других батальонах. Комкор, слушая его, про себя отмечал: командир полка хорошо чувствует, что необходимо для лучшей подготовки батальонов к предстоящим боям. За Ленинградский полк можно быть, пожалуй, спокойным.

У опушки отдыхали солдаты. Они устроились на пеньках или камнях, подставив разгоряченные лица солнечным лучам.