Альфа и Омега - Дмитрий Дивеевский

– Вам бы только хапать и хапать, совсем голову от жадности потеряли. Не приезжайте сюда больше, не злите людей. Хоть раз о совести подумайте.

Аристарх тихо спросил стоящего в толпе мужчину, что здесь происходит.

Мужчина рассказал, что сегодня утром, еще до того, как Звонарь начал принимать богомольцев, подъехало какое-то начальство из Первомайска. Оно вместе с милиционерами завалилось к Ивану и потребовало освободить лесничество, которое тот занимает незаконно. В случае отказа инвалиду было обещано насильственно поместить его в специальный приют. Иван не протестовал, а лишь попросил время для сборов. Но начальство ждать не захотело и велело милиционерам выносить Звонаря вместе с коляской, а вещи его выбросить на улицу. В толпе находились и жители Первомайска, которые узнали в приехавшем заместителя только что избранного руководителя администрации поселка и сообразили, что лесничество понадобилось новым хозяевам для охоты и развлечений. Слух тут же разнесся по толпе, она взволновалась и не допустила выселения. При этом заместителя слегка потрепали, но, видимо, он не вник и продолжал настаивать на своем. Об этом и шла дискуссия во дворе. Аристарх и Данила не стали в ней участвовать, а, постучавшись, вошли в избу, наполненную утренним светом, и сразу же увидели Звонаря, который о чем-то тихо переговаривался с Матвеем.

– Здравствуй, Иван Александрович, выселяют тебя, я слышал. Вот познакомься, друг мой, полковник разведки, Данила Всеволодович Булай.

– Здравствуй, Аристарх, здравствуйте, товарищ полковник, проходите, садитесь. Может, чаю выпьете с дороги? Матвей, будь другом… А выселить меня невозможно. Выселяют насельников, а я – птица божья, мне везде дом. Печально другое – начальники эти совсем не понимают, что хотят народный ручей перекопать. Какую новую жизнь они могут построить? Да, Матвей, там, во дворе, уже расходятся. Выйди, попроси кого-нибудь из гостей до Первомайска слетать, позвонить Сереже. Хорошо бы он завтра приехал, помог бы скарб перевезти.

Аристарх отхлебнул чай из жестяной кружки и спросил:

– Я вижу, ты в скорое улучшение в стране не веришь?

Глаза Ивана живо сверкнули, они были молоды и полны глубины, хотя лицо его закрывала густая борода, а кожа лица отсвечивала нездоровым оттенком.

– Это смотря что понимать под улучшением, Аристарх. Нужда и страдания в народе поселяются надолго. А духовное отупение начинает уходить. Вот и решай сам, что хорошо, а что плохо.

Данила даже привстал от недоумения:

– Где же Вы видите такое просветление? Ведь прозревают, может быть, десятки тысяч, а опускаются миллионы. Вот Вам пример. Купил я дом в далекой тверской деревне. Из полусотни имеющихся там в наличии жителей пьют практически все. В деревне нет детей, хозяйство пришло в упадок. Они уже погасли, эти русские люди, в них нет воли к жизни. И верующих в этой деревне только две древние старушки. Какое здесь прозрение?

Звонарь кивнул головой в знак согласия:

– Да, это печально. Но я больше Вам скажу, Данила Всеволодович. Деревня Ваша – только первая ступень испытаний, в которые мы погружаемся. Дальше будет хуже. Ведь когда мы выходили за Ельцина, не понимали, какого упыря ведем к власти. Теперь равенство испаряется, а на смену ему ползет скотство. Люди начинают ощущать издевательскую несправедливость происходящего, к которой сами приложили руку по недомыслию. А для того, чтобы просветлеть умом и душою, надо обрести Бога. Народ с Богом в душе никаких упырей к власти не пропустит. Вот мы его и обретаем через мучительные испытания. Другого пути нет. И если ничто не помешает, то мы с Вами будем свидетелями чуда.

– Почему чуда?

– Потому что мы станем первой современной истинно христианской нацией. Знаете, почему истинно?

– Нет.

– Потому что после всех испытаний муками безбожия, мы, наконец, поймем, что принцип свободы совести на самом деле есть принцип свободы от совести. Без веры совесть нежизнеспособна. Второй раз такой ошибки наш народ себе не позволит. Девиз свободы совести нашептан врагом русской души.

– Но ведь право выбора неколебимо. Хочу – верю, хочу – нет. И никто не может меня заставить…

Звонарь улыбнулся в ответ. Ему нравился этот напористый и открытый собеседник:

– Это правильно, спору нет. Но есть и такая вещь, как главенствующая народная религия. Не принуждением, а горьким опытом она вернется в души большинства людей и будет жить в каждом доме. Вот о чем речь. Ну, а если кто-то ничего не понял из собственной истории и останется атеистом – это его выбор. Хотя каждый будет понимать, что отсутствие Бога в душе открывает ворота всякой нечисти.

– Простите меня, Иван Александрович, но, может быть, в силу своей скептической профессии, я с трудом могу себе представить, что наше общество станет верующим. Ведь его «властители дум» сплошняком атеисты. Они же навязывают нам свои стандарты сознания.

– Да, схватка будет жестокой, Вы правы. Среди тех, кто задает людям науку жизни, осталось мало совестливых творцов. Они народу верный путь указать не могут. Наверное, это самое тяжелое наше испытание, ведь в каждом народе интеллигенция является настройщиком народной души. А у нас – расстройщики. Сами видите, какую заразу они на людей выливают.

– У меня такое ощущение, что когда-то очень давно в голове русской цивилизации вырос западный паразит, который постоянно заставляет ее болеть, а иногда почти умирать.

– Вы сильно сказали, и я не буду с Вами спорить. Хотя, конечно, мы оба знаем, что все обстоит гораздо сложнее. В любом случае, внутренняя духовность наша сейчас развивается не благодаря усилиям творческой интеллигенции, а вопреки им. Мы с Вами вынуждены постоянно очищаться от ее сомнительных плодов. А простой человек этих людей давно всерьез не воспринимает. Поэтому я уверен, что народ не даст нашим интеллигентам себя обмануть. Он больше на эти грабли не наступит, не пойдет за нынешними крикунами и не будет строить американский рай. В глубине своей души ни один русский мужик нашим творцам не верит. Поэтому нам предстоит очень тяжелое время до тех пор, пока не появятся люди, способные дать национальную идею и повернуть страну на нужный путь. Но такие люди появятся, я это точно знаю.

– То есть Вы не верите в нашу демократическую систему, парламентские органы, которые будут отфильтровывать лучших представителей…

Иван тихо засмеялся:

– Вы ведь не хуже меня знаете, Данила Всеволодович, что нет ничего проще, чем купить парламентариев, которые не несут ответственности перед избирателем. Хуже того, как раз из этих демократических органов и полезет разложение. Власть и богатства в нашей стране присвоят инородцы и моральные калеки, а простым людям будет плохо. Нас поймали на приманку западного образа жизни, но такая жизнь доступна только ловцам, а пойманные будут работать на их благополучие.

– Да, печальное видение будущего.

– Что и говорить, радости мало. Только вспомните, с чего мы начали: повсюду пробиваются ростки православия. Другими словами, появляются люди с совестью. Еще не скоро они наберут силу, еще не скоро жизнь заставит их объединиться и приступить к действию. Пока мы продолжим падать, Данила Всеволодович. Будет падение и, одновременно, зарождение новых сил. Это второе обстоятельство меня и радует. Понимаете, впервые за много-много лет у нас, наконец, появится честный, страдающий за судьбы народа творческий интеллигент, который сменит эту продажную и изолгавшуюся свору! Он должен будет изгнать ее, от этого зависит судьба народа. Если же новые творцы будут раздавлены старыми разложенцами, то мы не выполним своего исторического долга. Не сможем возродить оплот Православия в мире.

– Так что, по-Вашему, гибель?

– Да, тогда гибель. Русский народ исчезнет с лица земли. Растворится среди других наций. И путь к Апокалипсису человечеству будет открыт.

Заговорившись далеко заполночь, друзья наконец уснули, оставив Звонаря одного слушать ночную тишину. Иван уже не умел уходить в сон надолго и, казалось, ему достаточно всего часа, чтобы восстановить силы. Может быть потому, что неподвижный образ жизни делал расход энергии минимальным, а может, существование его шло уже по другим, не совсем понятным медицине законам. Огромный врачебный опыт знает множество случаев удивительных проявлений человеческой природы, не подвластных обыденному пониманию. Возможно, и Иван, сам того не ведая, пользовался таинственной и чудесной силой, постоянно поддерживавшей его дух в бодром состоянии.

Звонарь воспринимал краем своей интуиции, что где-то в Первомайске сейчас идет поздняя пьянка людей, разговаривающих о нем и о доме, в котором он живет. Речь этих людей льется тягучим матом, мысли их злы, на душах лежит бесовская печать, и они заряжаются энергией от черных помыслов. Они хотят приехать утром, чтобы выместить на нем накопившееся за ночь пьяное озверение. Иван не хотел углубляться в эти мысли и обратил свой внутренний взор на Матвея, Аристарха и Данилу.