Гнев единорога - Жанна Лебедева

– Держи, больше мне нечем тебя накормить, – оправдалась она, кидая их мертвецу.

Лишь только скудное угощение коснулось камней, зомби со скоростью кошки, увидавшей падающий со стола кусок мяса, схватил лакомство всеми четырьмя руками, поразив Ташу молниеносной реакцией. Об пол цокнули ногти, длинные, желтые и изогнутые как серпы.

– Отдаешь мне свою еду просто так? – голос Доходяги звучал жутко и таинственно.

– Мне не жалко такой еды, – честно призналась Таша, – к тому же я не хочу снова остаться одна.

– Откуда тебе известно заклинание, пробуждающее мертвых? – спросил вдруг зомби.

– У меня был свиток – «Трактат об изначальной некромагии». Стражники отняли его.

– Тот, кто дал тебе этот свиток, дитя, был либо жесток, либо глуп. Некромантия не лучшее занятие для дев и совершенно им не подходящее. Тот, кто ступил на одну тропу с мертвыми – сам обречен на погибель. Зачем ты избрала сей путь, дитя?

– От безысходности, – честно ответила Таша, – я защищала себя и друзей, другого способа не было.

– Защищала, – со свистом выдохнул мертвец, – не оправдывай себя тем, что не было других способов защиты. Путь мертвых не панацея, а лишь ее иллюзия. И если у мужчины еще есть время на раздумья, чтобы отказаться от такого вредоносного занятия, то женщина обречена!

– Почему? – испуганно спросила принцесса, чувствуя, как тревога переполняет ее все сильнее.

– Потому что некромант должен быть силен и волей, и телом. Каждая полученная рана может стать роковой. Мертвые не должны чуять кровь своего господина. У женщин слишком много лишней крови, понимаешь меня, дитя?

Таша молча кивнула, потупив глаза и чувствуя, как щеки вспыхнули огнем.

– Подумай, дитя, триста раз подумай, прежде чем еще раз прочитать то заклинание, что пробудило меня от долгого сна. Не тронь лиха. Не бери греха… – Доходяга вдруг резко выдвинулся вперед, загремев цепью, и Таша в страхе отпрянула от разделяющей их решетки. – Разве ты не боишься мертвых? Разве не зомби порвал гнилыми зубами твою кожу, оставив шрамы?

– Того зомби звали Фиро, а шрамы – это плата за помощь, которую он мне оказал.

– Фиро? – в голосе мертвеца слышалось изумление, – Черный мертвец некроманта Ану? Хорош помощник! – покрутившись на месте, насколько позволяла привязь, Доходяга уселся на пол, сложив две пары рук на груди.

– Ты знаешь Ану и его воинов? – насторожилась девушка. – Знаешь Фиро?

– Ах, Фиро… Фиро. Знакомо мне это имя – негодный слуга негодного господина.

Мертвец снова принялся качаться из стороны в сторону, то отклоняясь во мрак, то попадая в полоску света. Эти монотонные и однообразные движения действовали на Ташу завораживающе.

– Может и негодный, но я обязана ему жизнью, – девушка вступилась за Фиро, чувствуя, как в груди поднимается горячая волна. – Он защитил мою жизнь и мою честь. Пожалуйста, не говори о нем плохо. Я понимаю, что он монстр и убийца, но это не его вина, ведь он всего лишь марионетка в руках некроманта. Возможно, при жизни он был неплохим человеком…

Не дав соседке по камере договорить, жуткий собеседник рассмеялся тихим свистящим смехом.

– Не питай иллюзий по поводу Фиро, он всегда был монстром, – произнес наконец Доходяга неожиданно печально и тихо, – он не изменился.

– Что значит всегда был? – в недоумении переспросила Таша, чувствуя, как горят уши, и стук сердца болезненно отдается в барабанных перепонках.

– Ах, дитя, ведь он всегда был убийцей. То, чем стал он после смерти, мало отличается от того, чем он являлся при жизни. Хороших людей Всевышний забирает к себе, и лишь особые негодяи заслуживают страшной доли – бессмертия в мучениях вечного голода и необъятной черной зависти ко всему живому. Память, что дает таким, как Фиро, особую силу и возможности, для мертвых не дар, а орудие страшных мук, – зомби качнулся в темноте и замер, пропадая из поля зрения. – Если хочешь, я расскажу тебе о человеке по имени Фиро.

Чувствуя в словах мертвяка подвох, какую-то особую, утонченную провокацию, Таша колебалась, но любопытство пересилило, и она кивнула.

– Тогда слушай, дитя! Когда я жил у границ Королевства, в провинции, страшная беда обрушилась на наш тихий городок. В окрестностях стали пропадать люди. Их обглоданные кости находили в городских подвалах и канавах. Ужас и паника охватили всех без исключения жителей спокойного доселе края. И пока бравые охотники и перепуганные крестьяне, вооружившись вилами и факелами, искали в окрестных лесах оборотней и троллей, дружная компания молодых, богатых и знатных горожан продолжала как ни в чем не бывало убивать и есть людей.

– Компания молодых и знатных? – в ужасе повторила Таша.

– О да, дитя, порой люди бывают гораздо страшнее огров, ведьм и прочей нечисти. То были избалованные сынки местной знати, зажравшиеся скоты, возомнившие себя королями и хозяевами всего вокруг. Однажды в это вмешался Фиро. Глупый поступок с его стороны: ему пришлось заплатить за собственную гордыню. В итоге Фиро один ответил за все злодеяния этого ужасного союза. Трусливые знакомцы сдали его с потрохами, а сами забились в свои дорогие дома, как крысы в норы. Пусть Фиро и был заносчивым гордецом, но предавать он не умел, поэтому не выдал остальных.

Я хорошо запомнил день его казни. Горожане ликовали, а крестьяне съехались со всей округи, словно на торжество. Люди пели и плясали, радуясь окончанию великого террора.

Фиро надеялся умереть достойно, как дворянин, сложив голову на плахе. Узнав о том, что его даже не повесят, он проклинал и поносил грязными ругательствами всех, кто был на площади в тот день.

– Как он умер? – спросила Таша, до онемения сцепив пальцы. – Говори!

– Бесславно, – выдержав паузу, продолжил мертвец, – ему перебили хребет железными прутами, как бешеному псу. Но в этом человеке было столько ярости и ненависти, что он не умер сразу, а нашел в себе силы спуститься с эшафота и, осыпая проклятьями весь белый свет, доползти до ступеней храма Святого Централа. Ни один храбрец не рискнул добить его, и толпа расступилась в страхе, уступая дорогу… Когда убийца Фиро испустил дух, в городе не завыла ни одна собака, чтобы почтить его темную память. Потом его бедные родственники, окруженные позором, бежали прочь из города. Вот так, дитя, все и было.

Таша не ответила. Находясь в смятении, она лишь сжимала и разжимала кулаки, закусив губы до крови.

Лагерь северных спал спокойно, и лишь Ану каждую ночь мучили кошмары. События давнего прошлого являлись во снах и терзали его, терзали… Словно где-то в глубинах памяти прорвало плотину, и то сокровенное, тайное, о чем нельзя было вспоминать ни в коем случае, изливалось наружу безудержным потоком.