Миссия Шута - Робин Хобб

Я с грустью покачал головой, сравнивая мою вороную и дружелюбных лошадей из конюшни Баррича, – возможно, его Уит делал их такими. Всякий раз, когда кобыла жеребилась, Баррич находился рядом, жеребенок запоминал прикосновение его руки одновременно с запахом матери. Раннее ли знакомство с людьми делало лошадей Баррича такими мирными, или его Уит, подавленный, но присутствующий, заставлял их так хорошо меня понимать?

Полуденное солнце жарило изо всех сил, солнечные лучи отражались от блистающей поверхности реки. Оглушительный топот копыт трех лошадей стал приятным контрапунктом для моих размышлений. Баррич относился к Уиту как к темной и низкой магии, искушавшей зверя в нашей душе. Легенды подтверждали его правоту и заходили еще дальше. Уит есть инструмент зла, постыдная магия, ведущая людей, ее практикующих, к деградации и тьме. Казнь с последующим расчленением тела – вот единственное средство от Уита. Моя невозмутимость по поводу исчезновения Дьютифула вдруг оказалась под угрозой. Да, мальчика не похитили. И хотя найти его мне помог Скилл, принц пользовался именно Уитом в своей ночной охоте. Если он выдаст себя, его могут убить. И тогда даже королевское происхождение не сможет его спасти от страшной смерти. В конце концов, именно Уит отправил меня из Прибрежных Герцогств в подземелья Регала.

Вот почему Баррич отказался от использования Уита. Вот почему он столько раз угрожал выбить из меня мой дар. И все же я не сожалел, что обладаю способностью к этой магии. Проклятие или благословение, но Уит чаще спасал мне жизнь, чем подвергал опасности. И я верил, что глубокое чувство родства со всем живым продлевает мои дни. Я сделал глубокий вдох и позволил Уиту наполнить свое сознание. Я сразу почувствовал Малту и лошадь главной охотницы, а также то, как они воспринимали меня. И я ощущал Лорел не как еще одного всадника, а как большое и здоровое существо.

Лорд Голден оставался недоступен для моего Уита, как прежде был недоступен Шут. Я воспринимал его как нечто струящееся, но даже его тайна не казалась мне чужой. Птицы в кронах деревьев стали яркими пятнышками жизни среди листвы. От огромного дерева, мимо которого мы проезжали, исходил мощный поток жизни, не похожий на флюиды животного. Казалось, мое осязание распространилось во все стороны, вступая в контакт с другими формами жизни. Весь мир мерцал разноцветными красками, и я был его частью. Как можно сожалеть о таком единении? Отказаться от столь утонченного восприятия?

– Ты не слишком разговорчив, – заметила Лорел.

С некоторым удивлением я вновь начал воспринимать ее как человека. Я так глубоко погрузился в размышления, что забыл о скакавшей рядом женщине, а она улыбалась мне. Глаза ее были светло-голубые, но более темные по краям радужки. В одном из зрачков я заметил зеленое пятнышко. В ответ я лишь пожал плечами и кивнул. Ее улыбка стала еще шире.

– Ты давно стала главной охотницей королевы? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

Глаза Лорел стали задумчивыми. Казалось, она вспоминает прожитые годы.

– Уже семь лет, – наконец ответила она.

– Ну, тогда ты ее хорошо знаешь, – заметил я, пытаясь представить, что известно Лорел о нашем поручении.

– Да, неплохо, – ответила Лорел, и мне показалось, что она с удовольствием задала бы такой же вопрос мне.

– Лорд Голден намерен посетить Гейлтон в поисках пернатой дичи, – осторожно проговорил я. – Он коллекционирует перья. – Я не стал задавать никаких вопросов.

Она искоса посмотрела на меня.

– Говорят, у лорда Голдена много разных прихотей, – негромко проговорила Лорел. – И его состояние позволяет их удовлетворять. – Она бросила на меня испытующий взгляд, словно предлагая защитить своего хозяина, но если в ее словах и был намек на оскорбление, я его не заметил. Она вновь стала смотреть вперед и после небольшой паузы добавила: – Что касается меня, я выполняю поручение королевы. Мне нужно присмотреть подходящее место для королевской охоты. Осенью она любит охотиться на птиц. Надеюсь, в лесах Гейлтона мы найдем то, что ей так нравится.

– Мы все на это надеемся, – согласился я.

Мне понравилась ее осторожность. Я решил, что мы поладим.

– Ты давно знаком с лордом Голденом? – спросила она.

– Ну да, но не прямо, – уклонился я от ответа. – Я слышал, что он ищет слугу, и обрадовался, когда один знакомый меня порекомендовал.

– Значит, ты и раньше занимался подобной работой?

– Давно. В последние десять лет я вел довольно спокойный образ жизни. Я и мой мальчик. Но он вырос, я хочу отдать его в обучение, а это стоит дорого. Так я смогу достаточно быстро заработать необходимую сумму.

– А его мать? – осторожно поинтересовалась Лорел. – Она не будет без вас скучать?

– Она умерла много лет назад, – ответил я. Затем, сообразив, что Нед может попасть в замок, решил как можно ближе придерживаться истины. – Он приемыш. Я никогда не знал его матери, но считаю собственным сыном.

– Значит, ты не женат?

Вопрос меня удивил.

– Нет, я холостяк.

– Я тоже. – Она улыбнулась, словно отсутствие супругов как-то сближало нас. – Ну, и как тебе понравился Баккип?

– Там совсем неплохо. Я жил неподалеку, когда был ребенком. С тех пор город и замок сильно изменились.

– Я из Тилта. Я выросла в Бранди Даунс, хотя моя мать родилась в Бакке. Ее семья жила неподалеку от Гейлтона; я знаю те места, поскольку не раз бывала там в детстве. Но большую часть времени я проводила в Даунсе, где мой отец служил главным охотником у лорда Сицвелла. Отец научил двух моих братьев и меня охотиться. Когда он умер, мой старший брат занял его место. Младший брат вернулся к матери. Я осталась, чтобы тренировать лошадей из конюшен лорда Сицвелла. Но когда нас посетила королева с придворными, я приняла участие в удачной охоте. Позднее выяснилось, что я приглянулась королеве, и, – тут она гордо улыбнулась, – с тех пор я стала придворной охотницей.

Я пытался придумать, что сказать, когда лорд Голден поманил нас к себе. Когда я направил лошадь вперед и поравнялся с ним, он сказал:

– Больше здесь не будет домов. Я не хотел, чтобы люди увидели, что мы торопимся, однако нам не стоит опаздывать на единственный вечерний паром через Лэмпкросс. Поэтому теперь мы поскачем по-настоящему. Кстати, Баджерлок, у нас будет возможность убедиться, не солгал ли торговец лошадьми, когда заявил, что твоя вороная – одна из самых быстрых лошадей в его конюшнях. Постарайтесь не отстать. Я задержу паром. – И с этими словами он коснулся боков Малты каблуками и отпустил поводья.

Другого приглашения ей не потребовалось, Малта устремилась вперед, сразу же оторвавшись от нас.

– Мой Белый Капюшон не отстанет от нее! – воскликнула Лорел и пришпорила своего мерина.

Догони их! – предложил я своей вороной, и был поражен ее реакцией.

С шага она сразу перешла в галоп. Два других всадника успели оторваться от нас. Грязь летела у них из-под копыт, и Малта мчалась впереди только из-за того, что тропа была слишком узкой. Длинный стелющийся шаг моей вороной позволил нам довольно быстро настичь наших спутников – теперь грязь летела прямо в нас. Топот копыт заставил лидирующих лошадей ускорить бег, и они вновь от нас оторвались. Однако я видел, что моя вороная еще не успела показать все, на что способна. Я попытался немного ее придержать, чтобы грязь не летела мне в лицо, но кобыла не обращала внимания на поводья. Как только тропа стала шире, вороная ускорила бег и через несколько мгновений опередила обоих всадников. Я слышал, как они криками подбадривают своих лошадей, и подумал, что сейчас они нас догонят. Однако подобно волкодаву, взявшему след, вороная лишь понеслась быстрее, все дальше уходя вперед. Я оглянулся и увидел, что лица моих преследователей раскраснелись от азарта погони.

Быстрее, – предложил я своей лошадке.

Я не рассчитывал, что она сможет прибавить ходу, но она вдруг помчалась вперед со скоростью огня, охватывающего сухое дерево. Я рассмеялся от радости и увидел, как ее уши затрепетали в ответ. Она не стала формулировать конкретных мыслей, но я ощутил ее одобрение. Теперь мы легко сможем договориться друг с другом.

Мы первыми прискакали к парому в Лэмпкроссе.

XV

ГЕЙЛТОН

Со времен принца Полукровки преследование наделенных Уитом людей воспринималось в Шести Герцогствах с таким же равнодушием, как принудительный труд для злостных неплательщиков долгов или порка воров. Никто не ставил под сомнение такое устройство мира. После окончания войны красных кораблей борьба с обладателями Уита вспыхнула с новой силой. Очищение Бакка освободило землю от врага и «перекованных», остававшихся после набегов. Люди рассчитывали полностью избавить Шесть Герцогств от порчи. Иногда наказание следовало слишком быстро, многие не утруждали себя сбором доказательств вины и творили свой суд. Пришло время, когда обвинение в обладании Уитом заставляло человека бояться за свою жизнь.