Средневековая Англия. Гид путешественника во времени - Ян Мортимер

Именно человеческий интерес к поэзии вознес Чосера на самую вершину английской средневековой литературы. В «Книге герцогини», написанной около 1369 или 1370 года после смерти молодой герцогини Ланкастер, он очень трогательно написал про ее потерю, о «божественно прекрасном голосе» и о том, что она была «главным украшением пиров», а любая встреча в ее отсутствие напоминала «корону без камней». Это не просто низкопоклонство и лесть — он хорошо знал герцогиню, так что это совершенно искренняя элегия. Прочитав, как Чосер описывает ее лицо — глаза, например, он называет «добрыми, жизнерадостными и печальными», — вы сразу поймете, что он рассказывает о том, как она смотрела на него, и с большой теплотой вспоминает общение с ней.

Чосер написал немало произведений на английском языке; во всех них проявляется его талант, любовь к людям, щедрость духа и живой интерес к идеям и рассказам всего мира. И среднего периода творчества особенно стоит порекомендовать «Дом славы», «Птичий парламент» и «Троила и Хризеиду». Плач Аннелиды, преданной любовником, из поэмы «Аннелида и Арсит», разобьет сердце любому.

О, что же произошло с твоей нежностью,С твоими словами, полными удовольствия и робости,Твоей любезностью, столь скромно проявляемой,Твоей терпеливостью и внимательностьюКо мне, которую называл ты любовницей своей,Своей единственной в мире повелительницей?О, неужели нет ни слов, ни восклицаний,Которыми ты удостоишь меня,чтобы облегчить мою участь?О, слишком дорогой ценой купила я твою любовь.

Но Чосер пишет не только о женщинах с разбитыми сердцами и прекрасных мертвых герцогинях. Он воспевает жизнь. В своем самом знаменитом произведении, «Кентерберийских рассказах», он показывает нам дома и бедняков, и богачей. В «Рассказе Монастырского капеллана» мы видим вдову, которая жила «близ топкой рощи, на краю лощины, в лачуге ветхой, вместе со скотиной». Жизнь ее проста: «Какой в хозяйстве у вдовы доход? С детьми жила она чем бог пошлет». У нее две дочери, она держит трех свиней, трех коров и одну овцу. Мы даже заглядываем в ее хижину: «Был продымлен, весь в саже, дом курной, но пуст очаг был, и ломоть сухой ей запивать водою приходилось — ведь разносолов в доме не водилось». Чосер дает нам очень живое изображение двухкомнатной хижины с открытым центральным очагом и дымом, пропитавшим буквально всё. А затем показывает нам и саму вдову:

Равно как пища, скуден был наряд.От объеденья животы болят –Она ж постом здоровье укрепила,Работой постоянной закалила…Стаканчика не выпила онаНи белого, ни красного вина,А стол вдовы был часто впору нищим,Лишь черное да белое шло в пищу:Весь грубый хлеб да молоко, а салаИль хоть яиц не часто ей хватало…

Это отличное описание, но больше всего в поэзии Чосера читателям нравятся словесные портреты. Например, среди кентерберийских паломников есть Аббатиса…

… Страж знатных послушниц и директриса.Смягчала хлад монашеского чинаУлыбкой робкою мать Эглантина,В ее устах страшнейшая хулаЗвучала так: «Клянусь святым Элуа».И, вслушиваясь в разговор соседей,Всё напевала в нос она обедню…Она держалась чинно за столом:Не поперхнется крепкою наливкой,Чуть окуная пальчики в подливку,Не оботрет их о рукав иль ворот.Ни пятнышка вокруг ее прибора.Она так часто обтирала губки,Что жира не было следов на кубке.С достоинством черед свой выжидала,Без жадности кусочек выбирала…Была так жалостлива, сердобольна,Боялась даже мышке сделать больноИ за лесных зверей молила небо.Кормила мясом, молоком и хлебомСвоих любимых маленьких собачек.

Подобные образы — сильнейшая сторона чосеровских произведений: иногда ему хватает всего нескольких слов, чтобы описать человека, например великолепного образа «с ножом под епанчою Льстец проворный». Но вместе с этим он умеет и вкладывать мысли в уста персонажей, которых так прекрасно описывает. Именно здесь Чосер превосходит ожидания слушателей. Он не только дает нам обстановку, не только рисует портрет персонажа: они предстают перед нами живыми людьми, со всеми своими желаниями, страхами, коварством, похотью и мошенничеством. Словами он изображает их души. Более того, он может изобразить едва ли не любую душу: богача или бедняка, мужчины или женщины, причем без всяких предрассудков. Послушайте, например, речь Батской Ткачихи, обращенную к одному из мужей:

Сварливая жена, худая крыша,Очаг дымящий — вот, мол, отчегоМужья бегут из дома. Да егоПослушать только! Домосед какой!Ему дай волю — хвост сейчас трубой.А то бубнишь, что, лошадь покупая,Иль платье у портного примеряя,Иль выбирая сковороду, стол,Ухваты, табуретку, нож, котел, —Всегда испробовать покупку можноИ надо с женами, мол, неотложноТакой порядок — пробу — завести.Паскудник старый, господи прости!

Очень жизненные слова, и всё становится лишь еще более жизненно, когда Ткачиха заявляет: «И не завидуй радостям других, негодник немощный. Тебе ль моих постельных милостей недоставало? Да разве я хоть разик отказала? Но тот дурак, кто от своей свечи из жадности соседей отлучит; сосед фонарь зажжет и уберется; что за беда, ведь свет-то остается». Чосер даже доходит до того, что вкладывает в ее уста признание, что она в день похорон четвертого мужа соблазнила двадцатилетнего парня. Он показывает вам ее характер, при этом не осуждая ее. И это всё для того, чтобы потом она высказывала такие идеи, которые не пришли бы в голову ни одному мужчине:

…И было в ней развратниц, женщин злыхНе менее, чем в Библии святыхИ праведниц. Ведь книжный червь не можетНас, женщин, оценить, хоть всё нас гложет.«А кем, скажите, нарисован лев?»Да если бы мы, женщины, свой гнев,Свое презренье к мужу собиралиИ книгу про мужчину написали, –Мужчин бы мы сумели обвинитьВ таких грехах, которых не сравнитьС грехами нашими ни в коей мере.

Не в бровь, а в глаз. Вопрос «А кем, скажите, нарисован лев?» — аллюзия на одну из басен Эзопа, в которой лев, увидев изображение охотника, убивающего льва, сказал, что картина была бы совершенно иной, если бы ее нарисовал лев. И это вполне в стиле Чосера — устами сварливой женщины заявить от своего имени, что женщинам создали отрицательный образ в литературе потому, что большинство писателей — мужчины. Ирония ситуации еще и в том, что это написано в Средние века, когда о равенстве полов и не помышляли.

Гений Чосера был оценен современниками по достоинству. В «Исповеди влюбленного» Гауэра богиня Венера называет Чосера «мой ученик и мой поэт». Другой современник называет его «самым благородным философическим поэтом Англии» и хвалит за «великолепие языка». Все три короля, при которых он жил, — Эдуард III, Ричард II и Генрих IV — ценят его талант и щедро одаривают: жалованьем, вином, работой, даже бесплатным домом над Олдгейтом. Его рукописи регулярно переписываются и получают широкое распространение; даже французские авторы хвалят его. Чосер, добрый человек, который любит хороших людей, обладает острым умом и пером и понимает в похоти, алчности, трусости, зависти, угрызениях совести и других неприглядных чертах современников, сумел завоевать сердца читателей и развлечь их повсюду, причем практически без видимых усилий. Сколько еще вы знаете писателей, которые описывают секс так, что вы прямо видите улыбку на их лицах?

В опочивальню со своей женоюКороль отправился. Любой из жен,В опочивальню со своей женоюКороль отправился. Любой из жен,Какой бы ни была она святою,Ночь уделить одну велит законТой радости, которой брак силен.Велит он святость отложить на время…

Представьте Чосера в 90-х годах XIV века: ростом около 5 футов 6 дюймов (169 см), с брюшком и раздвоенной седой бородой, он идет по улице к своему дому над Олдгейтом, зажав под мышкой несколько пергаментных свитков, а навстречу ему торопятся люди в капюшонах и разноцветной одежде[101]. Когда он добирается до дома, жена его уже не ждет — Филиппа несколько лет назад умерла. Он поднимается в свою комнату в одиночестве и, как писал в ранней поэме «Дом славы», «там, словно камень, глух, садился перед очередной книгой, пока не уставали глаза — вел жизнь отшельника». Но во время работы над «Кентерберийскими рассказами» его идеи были невероятны. Ибо то, что сохранилось сегодня, — лишь малая часть великого произведения, которое он замыслил. Он хотел, чтобы каждый из его тридцати паломников рассказал по две истории по пути из Саутуорка в Кентербери, а потом еще по две — на обратном пути. Так что всего «Кентерберийских рассказов» должно было быть 120. Но закончить он успел лишь по одному рассказу для двадцати двух паломников, и еще два — от собственного лица. Так что можно сказать, что «Кентерберийские рассказы» — величайшее незаконченное произведение во всей английской литературе.