Над пропастью - Милау Элли

отметинами, которые никогда не сотрутся. Даже татуировки можно удалить лазером, но что делать мне? Со мной это навсегда. Да, я люблю Кира, конечно, сердце кровью обливается, когда смотрю, как он держит на руках нашего ребенка, но достаточно ли этого? Достаточно ли этого, чтобы отпустить, забыть? Не знаю, сомневаюсь. Мама предлагает ехать домой отпраздновать, хотя праздновать не хочется, хочу просто оказаться дома, в своей уютной квартире, и лежать рядом с сыном. Наблюдать за его личиком, за тем, как он спокойно спит, и беречь его сон, как самую большую драгоценность.

Мы приезжаем в квартиру, отец на удивление молчалив, Кир не отпускает ребенка из рук ни на секунду. Паша просто в какой-то момент исчезает из виду и в машине его не оказывается. Зато мама, не закрывая рот, рассказывает, как она покупала кроватку, коляску, даже вещи. Да, знаю, я плохая мать, мы оказались неподготовленными, врачи говорили, что еще почти месяц оставалось до рождения ребенка, поэтому все было очень неожиданным, а роды - экстренными и опасными.

Тяжелый обед в звенящей тишине, вплоть до первого крика малыша, я ухожу в комнату к нему, а возвращаясь, когда он все-таки уснул, никого не застаю, кроме мамы. Она задумчиво смотрит в окно.

- Мам?

- Я их прогнала, - поворачивается и смотрит на меня.

- То есть, прогнала?

- Как они меня все достали, ты не представляешь, отец опять начал говорить Киру, чтобы тот убрался, угрожал. Кир в ответ скалился. Не место этим двум напыщенным индюкам здесь. Не рядом с тобой и ребенком. Тебе нельзя переживать, вообще не стоило тебе это говорить, но я так устала.

- А что отец? - перевожу тему, не хочу больше слушать про их разборки, надоело.

- А что он? Я ушла, но от него так просто не уйти. Развод он не даст, сделает все, чтобы найти лазейки и не позволит мне уйти. А жить с ним, когда он на протяжении пятнадцати лет меня обманывал, манипулировал? Нет, я не могу, даже не проси.

- А я и не прошу, решай сама.

- Хорошо, что ты уже выросла. Теперь уже и я за советом пришла. Как думаешь, почему он не сказал, что сделал все-таки тест?

- Мам, я не хочу тебя расстраивать, но все из-за того, что он хотел, чтобы ты себя винила. Виноватый легче поддается на уговоры, легче поддается контролю. Посмотри на себя, раньше ты бы смогла просто уйти от него? Нет, не думаю. Ты бы побоялась или опять его пожалела. Вина давит.

- И откуда ты у меня такая умная?

- Не знаю, взялось откуда-то. - Улыбаюсь.

- Иди отдыхай, родная, а я здесь все уберу.

Я иду к себе, думая по дороге о том, что она сказала. Да, умная. Умная бы бежала от мужа куда подальше, а я нет - упорно за что-то цепляюсь. Барахтаюсь в воде, пытаясь найти спасательный круг, но пока безуспешно или, быть может, вот он спасательный круг, сейчас спокойно спит в своей кроватке, просто я этого еще не осознала?

Последующие дни это борьба на выживание, по-другому не скажешь. У Дениски болит животик или что-то еще, он часто плачет, а я не знаю, как его успокоить, мама бегает по дому, я за ней. Кир пытается снова приходить каждый день, но мама дает ему отворот поворот, говоря просто: "Лере нельзя переживать, а ты тот еще раздражитель, будешь сам потом виноват, если у нее пропадет молоко и она не сможет кормить таким важным для твоего же ребенка питательным веществом"

Видимо, Кирилл понимает это, потому что все реже звонит в дверь, но я вижу каждый день его припаркованную машину возле нашего подъезда.

Зима лютует, показатель температуры на градуснике показывает минус двадцать на улице, поэтому о том, чтобы гулять с ребенком, и речи быть не может. Иногда выношу его на балкон и то ненадолго. Нельзя, слишком маленький для таких морозов, поэтому и сама заперта в четырех стенах. Наблюдаю из окна за прохожими, кутающимися в свои шарфы, будто коконы, и медленно движущимися сквозь кучугуры снега по своим делам. Опять вижу машину Кирилла, подъехавшего к подъезду, интересно, ему там не холодно, думаю я. В какой-то момент становится его жалко. Он уже не один день проводит в машине несколько часов на морозе, надеясь, что его впустят, но мама решительна и непреклонна в своем решении. Никаких визитов раздражителей, даже Пашу не пустила в тот один единственный раз, когда он все-таки пришел, и зачем, спрашивается? Сказал ведь, что не хочет иметь со мной ничего общего, если я не его, а я его никогда не буду. Мне бы разобраться с этим мерзнущим на холоде мужчиной. Может он меня любит, может... но все равно в душе есть червячок сомнения и все же я набираю его номер в телефоне. Так странно снова смотреть на экран и видеть его улыбающееся лицо, несколько раз удаляла его номер и после опять сохраняла, но что толку, эти восемь цифры запечатлены в моей памяти настолько, что даже, если меня разбудят ночью и спросят, я без промедления отвечу.

- Лер?

- Замерз?

- Да, очень, но ничего, я уже почти привык.

- Можешь подняться на чай ненадолго, если хочешь, мама впустит тебя, я с ней поговорю.

- Спасибо, Лер, я... - я не дослушиваю, просто кладу трубку, пока не передумала и подхожу к маме.

- Впустишь Кирилла, он сейчас поднимется.

- Но, - пытается отговорить.

- Нет, мам, впусти и если ты так переживаешь, я могу не выходить из комнаты, но он пусть зайдет, я ему чай обещала, - она недоверчиво смотрит на меня, но увидев мое решительное выражение лица, опускает руки.

- У тебя слишком доброе сердце, милая, слишком доброе.

Но когда слышу хлопок входной двери, а, значит, он уже здесь, долго, не выдерживаю и все-таки выхожу из своего укрытия, не могу прятаться вечно. Мне придется столкнуться с ним, с прошлым, которое продолжает стоять между нами, и решить для себя,