Лорд полуночи - Джо Беверли

— Подожди, Клэр. Давай попробуем пережить горе вместе.

Она медленно опустилась обратно на скамеечку.

— Клэр, я действительно убил твоего отца. И этого не изменить. Но я сделал это не ради Саммербурна, и мне нечего стыдиться.

Клэр судорожно сглотнула. В этой комнате прошла ее жизнь. Она была здесь счастлива. Теперь в сердце у нее не осталось ничего, кроме боли, а в кабинете отца обосновался его убийца.

— Я не понимаю, — сказала она. — Как же это может быть безразлично!

— Я этого не говорил. Более того, мне было невероятно тяжело выполнить этот королевский приказ. Гибель твоего отца до конца дней будет лежать у меня на сердце тяжелым грузом. Но несмотря на это, я буду жить дальше и стараться находить радость в жизни. Этот грех мой, и я не хочу, чтобы его тень падала на тебя или на кого бы то ни было еще. У каждого свой счет перед Господом.

— Как было бы хорошо перестать думать об этом! — Она устало потерла висок. — Я люблю тебя…

Клэр осеклась. Она всего лишь хотела объяснить свои чувства, не подумав о том, как весомы сами по себе эти слова.

Ее взгляд упал на черный меч, который лежал на крышке сундука, как всегда под рукой у Ренальда.

— Меня тошнит от него.

Ренальд поднялся, взял меч и протянул его Клэр, словно подношение.

— Это подарок короля. Он украшен священной реликвией. Ты хочешь, чтобы я бросил его в кузнечный горн? Этот меч никогда никому не причинил вреда. А если такое и случалось, то винить следует только направляющую его руку.

— У нас нет будущего, потому что это нельзя изменить! — Она поднялась.

— Я — завоеватель и привык сражаться за то, что мне нужно. Останься, Клэр. Мы будем сражаться бок о бок.

Она уступила его просьбе и снова села.

— Ты тоже был слепым орудием в руках короля, — предложила она ему возможное оправдание.

— Нет. Вспомни, что я сказал Джошу. Я — орудие, но у меня есть разум и душа. Даже по приказу Генри я не стал бы убивать, если бы считал, что это неправильно. — Легким, грациозным движением Ренальд выдернул меч из ножен. — Давай поговорим начистоту, — произнес он, острием меча указывая на нее. — Этим мечом я убил твоего отца, освободил его душу из телесной оболочки. Если ты не можешь примириться с моим оружием, значит, ты никогда не примешь меня.

Меч ни на мгновение не дрогнул в руке Ренальда, хотя был тяжелым.

— Я буду убивать и впредь, — продолжал он. — Это моя работа. Но я никогда не подниму меч, если сочту это несправедливым.

Клэр с трудом сглотнула и тихо вымолвила:

— Я уже приняла убийцу, ты знаешь. Но есть одна смерть, с которой я никогда не смогу примириться.

Ренальд сунул меч в ножны.

— Ты считаешь меня холодным и бессердечным, но мне ведома любовь и вера, я умею смеяться. Но если мы хотим, чтобы у нас что-то получилось, ты должна принять меня всего, целиком, таким, каков я есть. Без оговорок.

— Без оговорок? Но…

— Но я убил твоего отца. Да. И поскольку его смерть лежит между нами глубочайшей пропастью, надежды нет.

— Как же быть? — Клэр с мольбой взглянула на него. Ренальд сел в отцовское кресло, и она поняла, что он сделал это намеренно.

— Послушай, — сказал он. — Я расскажу тебе, почему погиб твой отец. Не знаю, поможет ли это, но больше так жить нельзя.

— Рассказывай.

— Твой отец поднял мятеж против Короны, — начал Ренальд. — Он опротестовал права Генри Боклерка на трон Британии, и король расценил это как измену. Во время восстания погибли очень немногие, и король не хотел излишне жестоко наказывать мятежников. Твоему отцу, как и всем остальным, было предложено принести присягу на верность и отправиться домой.

— Но тогда почему же он…

— Он отказался присягнуть.

Клэр вспомнила свой разговор с Томасом.

— В таком же положении должны были оказаться очень многие. Кто стал бы присягать королю, который считается узурпатором?

— На всех остальных чудесным образом снизошло просветление, и они переменили свое мнение в последний момент! — усмехнулся Ренальд.

— На всех остальных? Получается, что мой отец остался в одиночестве?

— Да. Если не считать тех, кто выбрал изгнание из страны.

— Но почему отцу не позволили отправиться в изгнание? По крайней мере он остался бы жив!

— Он отказался! — Ренальд наклонился, чтобы быть ближе к ней. — Твой отец захотел остаться и заявить во всеуслышание, что Генри не имеет права на трон. Друзья, священники, даже сам король — все пытались разубедить его.

— Нельзя разубедить человека в том, что он считает истиной.

— Ты вся в отца. — Ренальд сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Разве что он больше улыбался, настаивая на своем.

— Но он не должен был умереть! Если бы король оставил его в Башне, какой вред мог бы причинить ему отец?

Ренальд расцепил руки и рассмеялся:

— Какой вред? Твой отец попытался бы разрушить королевство в одиночку. Король допустил ошибку. Он пригласил твоего отца на пир. Генри надеялся, что когда он окажется среди добрых, честных людей, которые смирились с ситуацией…

— Трусы! — возмущенно выпалила Клэр.

— Некоторые из них действительно трусы. Но король надеялся, что среди прежних соратников он избавится от своих опасных заблуждений.

Ренальд замолчал и задумчиво улыбнулся:

— Твой отец развлекал всех историями и загадками, обладая настоящим даром рассказчика.

— Тогда почему?..

— Потому что он был умен и решителен и не хотел отступать, — ответил Ренальд, встретившись с ней глазами. — По окончании пира он подошел к Генри и потребовал устроить поединок, чтобы публично обвинить его в братоубийстве и незаконном захвате трона.

— Он сам потребовал поединка?

— Клянусь! Генри не мог отказаться. Он не мог даже попытаться отговорить его, потому что это выглядело бы так, словно король неуверен в своих правах.

— И Генри выбрал для этого поединка тебя, — сказала Клэр. В ее сердце вдруг затеплилась надежда. Выходит, отец сам попросил о поединке, а Ренальду приказали сражаться с ним…

— Я просил о такой чести.

— Просил?! — Клэр даже привстала от неожиданности. — Но почему?

— Клэр, — осторожно начал Ренальд, от которого не укрылось ее внутреннее замешательство. — Ты для меня дороже всех сокровищ в мире, всех сапфиров и алмазов. Но в тот момент я не был еще лучшим королевским воином. Им был Фитцроджер. А он не хотел участвовать в поединке из-за Имоген, которая была очень привязана к твоему отцу. — Он усмехнулся. — Я тогда еще не понимал, как меняет человека любовь.

— Любовь? — удивленно переспросила Клэр.

— Да. Я люблю тебя. Так, как никогда никого не любил. Я даже не представлял себе, что можно любить так сильно.