Ставка на Проходимца - Илья Бердников

Меня, таким как я и был: пыльным, замызганным, с отросшей бородой, провели во дворец через задний вход на закрытую аудиенцию с великой княгиней (на этом настоял хитрый Чаушев, который немало весил при здешнем дворе). Мой непритязательный рассказ, равно как и непритязательный вид, произвели на княгиню (полную тетку лет сорока пяти) неизгладимое впечатление, и она тотчас наградила меня орденом Святой Анны первой степени. Насколько я понял, ордена такого уровня кому попало не раздавались, и Чаушев был несказанно рад, что умудрился организовать частную встречу: в ином случае советники княгини наверняка постарались бы отговорить правящую особу от разбазаривания ценной награды безродному Проходимцу.

После аудиенции у княгини меня отвезли в шикарную гостиницу для высоких особ, где уже были размещены остальные члены команды. После ванной и массажа за меня взялись портные и подобрали идеально сидящий фрак, в котором я и явился на открытие сезона балов в южной столице Нового Света. Слава Богу, мне удалось еще немного передохнуть перед балом, но, как я ни искал Чаушева, чтобы выяснить у него кое-какие подробности, найти его не смог: на все мои попытки наладить с капитаном связь служащие гостиного двора отвечали легкими улыбками и разводили руками.

Теперь Чаушев сам подошел ко мне посреди бала, протянул затянутую в белую перчатку руку и улыбнулся устало, словно человек, проделавший большую, утомительную работу.

— Не ревнуете? — кивнул он опять на Санька.

— Нисколько, — покачал я головой.

— Вот и правильно, — кивнул мне Чаушев. — Это его день, пусть радуется: кому-то болтовня, кому-то — награды.

Он заметил, как я поскучнел лицом, и даже рассмеялся тихонько.

— Нет-нет, не бойтесь: всем членам экспедиции, что добыла фрагменты Дороги, будет выплачено достойное вознаграждение и вручено гражданство Нового Света, что, впрочем, ни к чему вас не обязывает. А вот деньги хорошие, будьте уверены. Мне пришлось похлопотать, конечно, но канцелярия сдалась, и на ваши имена уже открыты счета с неплохими кругленькими суммами на них.

Глаза Чаушева весело сузились, и я подобрался, чувствуя, что сейчас будет задан вопрос с подвохом.

— Скажите, Алексей, а почему вы не продали эти фрагменты в других мирах? Ведь за них вам заплатили бы сумму, которой бы каждому из вашей команды хватило на весьма безбедную жизнь, да еще и детям осталось, если правильно деньги вложить. Скажу прямо: здесь вам заплатили гораздо меньше, чем вы могли выручить на черном рынке.

Я пожал плечами, отхлебнул вина и постарался не опускать глаза под проницательным взглядом капитана.

— Евгений Викторович, я подписал контракт…

— Он вас ни к чему не обязывал в случае вашего неуспеха, — быстро проговорил Чаушев. — Или вы не имели посредников на рынке?

— Просто я дал слово, — спокойно ответил я. И мы пожали друг другу руки.

Чаушев еще секунду смотрел мне в глаза, а затем крепко стиснул мне руку.

— Я рад, Алексей, что в вас не ошибся. Кстати, что вы думаете делать со своей частью денег?

Я присел на подоконник и прикрыл глаза.

— Не знаю, хватит ли на это денег, но я хотел бы купить маленький хороший домик на берегу теплого моря. И чтобы поменьше народа вокруг. Здесь есть море?

— Есть, есть, — рассмеялся Чаушев. — И денег вам на домик хватит с избытком. Я могу даже посоветовать вам неплохое крохотное имение, скорее даже дачу, чем усадьбу, выставленную недавно на продажу недалеко от Золотой бухты. Домик небольшой, но красивый, а вот земли вокруг него прилагается много, целый кусок побережья, так что покой вам гарантирован. Правда, там скалы в основном, так что огромные сады вряд ли получится разбить. Думаю, что при протекции великой княгини — а протекция будет, поверьте! — вы сможете купить это имение и даже уложитесь в ваши деньги, так как продает эту землю государство. Кстати, вон барон Хейфнер, финансист, вот у него и попросим помощи в этом вопросе.

И Чаушев помахал рукой дородному человеку с красным широким лицом и пышными пшеничными усами. Человек этот так плотно был обтянут фраком, что казалось, тот склеен из резины.

— Барон, имею честь познакомить вас с господином Мызиным Алексеем Павловичем, — представил меня подошедшему капитан. — Алексей Павлович, это барон Хейфнер, граф Сивицкий.

Мы с бароном раскланялись, и он с любопытством посмотрел на звезду ордена Святой Анны, прикрепленную к правой стороне моей груди.

— Как я понимаю, это тот самый ваш молодой протеже, князь?

Я с удивлением взглянул на Чаушева: о его княжеском титуле я слышал впервые. Интересно получалось: князь, а по чину всего лишь капитан…

— Именно. — Чаушев подхватил с подноса, несомого проходящим официантом, бокал и поклонился барону с лукавой улыбкой. — Барон, Алексею Павловичу интересно маленькое прелестное имение, то, что продается возле Золотой бухты.

— Так вот кому половина двора обязана проигрышем! — прогудел барон и окинул меня еще более цепким взглядом. — Молодой человек, а вы в курсе того, что князь поставил на то, что его человек привезет-таки фрагменты Дороги с треклятого Пиона, хоть ему в этом никто не верил? Правда, личность, на которую ставили, была никому не известна. В целях конспирации, надо полагать. Да, милостивый государь, тут такие цифры в ставках мелькали! Особенно когда все узнали, что вы выбрались с Пиона, но вас схватили особисты с Земли!

— Полтора года молчания! — заметил Чаушев.

— Как будто вы переживали, князь! — хохотнул барон. — С вашими-то осведомителями! Иначе почему бы это великая княгиня после приватной беседы с вами также поставила на этого молодого человека?

Я молча переводил взгляд с князя на барона. Так вот какие дела тут творились! Мне почему-то было совсем не обидно, что на меня делались ставки, словно на скаковую лошадь: так поступали во все времена. Ставили и на Скотта, и на Амундсена, ставили на суда в чайных гонках, на футбольные команды… даже на Вилли Фогга, пусть он и вымышленный персонаж Жюля Верна! Человек — существо азартное, даже если он — великая княгиня. Кстати, возможно, именно то, что она выиграла, поставив на меня, как раз и определило такую расположенность ко мне и столь высокую награду на моей груди…

— Так что там насчет имения? — переспросил Чаушев.

— Я справлюсь об этом и думаю, что молодой человек его не упустит: великая княгиня к нему весьма расположена, так что сумма будет, можно сказать, формальной. Ну от казны от этого не убудет. Но, молодой человек, неужели вы собираетесь проживать в своем новоприобретенном имении в одиночестве?

Я немного смутился и пробормотал что-то про ждущую меня на Гее невесту.

— Славно, славно, — одобрил барон и повернулся к Чаушеву: — А вы не скажете, князь, кто вон те две красавицы, что только что вошли в зал? Их не объявляли, и я заинтригован…

Я обернулся, чтобы посмотреть, на кого указывает барон, и, к своему изумлению, увидел, что эти красавицы, привлекшие внимание половины зала, — моя сестра и Ками. Девушек было почти не узнать: шикарные бальные платья и искусные прически сделали их естественную красоту просто ослепительной, подчеркивая молодость и женственность. Они словно являли собой две противоположности — светлая голубоглазая Людмила и темноволосая, с карими глазами, шебекчанка. Обе девушки, обладая точеными фигурами и красивыми плечами (разве что у Ками они были слишком мускулистыми), выгодно оттеняли и подчеркивали одна другую, так что хотелось, посмотрев на одну, тут же перевести взгляд на другую, а затем снова вернуться к первой…

— Они прелестны! — шумно восхищался барон. — Почему я их не знаю?

— Алексей, давайте приведем их сюда, — тихо сказал мне Чаушев.

Я и сам видел, что девушки растеряны от обилия окруживших их кавалеров, так что последовал за капитаном и к неудовольствию всяких баронов и князей повел Ками под руку к окну. За моей спиной Чаушев извинялся перед разочарованными титулованными мужиками и объяснял, что девушки в этот вечер обещали все танцы нам.

— Здесь красиво, Ле-ша, — тихо проговорила Ками, когда мы встали у окна и я взял для нее шампанское. — Я не хотела идти на этот бал, но Людмила настояла. Она сказала, что второго такого шанса в жизни может уже и не быть и что она обязательно станцует с каким-нибудь принцем или князем.

Я оглянулся на сестру, что уже повлекла Чаушева в бальный зал, и усмехнулся: Люська есть Люська. Вот эта ее непосредственная смелость и придавала ей еще больше обаятельности и шарма. Что ж, пусть веселится — она заслужила. Тем более что танцевать она любила и умела, в отличие от меня, даже на специальные курсы по бальным танцам ходила, так что ей и зеленый свет на этот вечер!

— А я не умею танцевать, — еще тише, так что я еле расслышал, сказала Ками и испуганно посмотрела на меня.

— Не переживай, я тоже не умею, — успокоил я ее. — Вообще, можно уйти в сад, если ты хочешь…

— Я только посмотрю немного, — сказала Ками, не отрывая глаз от арки в бальный зал, где кружились пары под мелодию неизменного Штрауса.