Звезда бессмертия. Книга 1 - Виктор Цокота

Вион поднял было правую руку, но все еще стоящий у трибуны Главный Астрофизик неожиданно перебил его:

— Почему же твой «ду» не помог тебе раньше?

— Все очень просто, дорогой Саон. Он ответил, что его об этом не спрашивали… Думаю, что Саон-Иос-ду ответит тебе то же самое. Так они запрограммированы. Все, вся тысяча. Ими надо управлять, четко координировать и направлять поток их логического мышления, показывать им цель поисков или исследований, ставя каждый раз конкретную задачу. Это неоспоримо. Пока шли прения по вопросу о выборах, я достаточно убедился в этом по данным, запрошенным в Центре Разума. Да и Легран здесь. Он, безусловно, подтвердит мои заключения. Вот почему, учитывая все это, я предлагаю…

Вион вскинул вверх руку, но голос его потонул в буре давно не звучавших в этом зале аплодисментов. Сподвижники поняли его с полуслова. Поняли и все другие земляне, о чем красноречиво говорила Большая Стена.

И вдруг разом наступила тишина. Рядом с Вионом на возвышении возле трибуны стояли еще трое — Главный Биолог, Главный Астрофизик и Главный Математик. Каждый из них в знак своего несогласия поднял вверх левую руку.

— Вместе со всеми мы горячо приветствуем и одобряем твою идею, Вион, от имени троих заговорил Легран. — Мы полностью согласны с тем, что ее осуществление — это не только разумное проявление нашей гуманности, здравого смысла и доброй воли. Это просто объективная необходимость, наконец, обязанность землян, наш священный долг. И очень хорошо будет, когда в нужный, оптимально выверенный день и час наши разумные копии прервут свой сон, чтобы воскресить Землю, дать ей новую жизнь, напоить ее водой, одеть в защитную и живительную атмосферную оболочку, наполнить ветром, снова покрыть лесами, садами и парками, пробудить к жизни усыпленных в вольерах животных и птиц — от гигантских мамонтов и носорогов до милых сердцу удодов, соловьев и кузнечиков. И пусть потом снова заснут наши «ду» на тысячи, а возможно, и на миллионы лет, чтобы в конце концов передать когда-то будущим братьям по разуму все, что знает и умеет сегодня наша цивилизация.

Нет слов, это прекрасная идея! Но скажи нам, Вион, кто практически осуществит ее? Кто разбудит от анабиоза в нужный момент субстанции наших биологических роботов? Кто определит день и час их пробуждения? Чью внешнюю форму примут пробужденные? Кто поставит перед ними задачу? Кто наконец направит в нужное русло их энергию, волю, разум с тем, чтобы их деятельность способствовала осуществлению миссии возрождения Земли и Разума на ней?

Главный Конструктор поднял руку.

— Есть четкий ответ и на этот, пожалуй, самый трудный вопрос. Только прежде чем вы услышите его, я прошу всех присутствующих снять свои обитоны и отключить от зала заседаний все каналы связи с внешним миром и с Центром Разума…

Это была крайняя мера. Но каждый сподвижник Совета Земли имел на нее право. Роберто твердо ЗНАЛ это, и его не удивило, когда что-то щелкнуло там, в зале заседаний. Роберто еще увидел, как все сподвижники сняли с рук свои обитоны, отключили от энергетических систем рабочих поясов и положили на пол у своих ног. Потом снова раздался щелчок, и наступила тишина. Роберто успел заметить крепко спящего в кресле деда, но в следующую секунду он уже снова был на центральной площади города…

…Темнота. Ни единой звезды на черном небе. Только удивительно белый сверкающий серп Луны.

Безликими стали улицы и площади — на них не видно землян. Печально шелестят листвой вековые оливки и лавры на Аллее Сподвижников Труда, словно прощаясь, качают мохнатыми ветвями голубые ели. Здесь больше нет памятников. Вместе с Пантеоном Великим и зданием Совета Земли они перенесены на головной межзвездный корабль космической эскадры. Да и деревьям стоять здесь всего день-другой — им тоже приготовлено место на флагманском звездолете.

Не светит больше над опустевшим городом и Большая Бриллиантовая Звезда. Лишь полукилометровый обелиск высится над морем и городом, над тем, что еще осталось от него. Мечутся по вымершим улицам, словно ищут кого-то, стайки неубранных, рано засохших и опавших листьев да могучие волны моря в слепой ярости и безысходности бьются о гранитный парапет набережной.

Как видно, тогда, на заседании Совета Земли, последнее слово осталось за Вионом. Роберто понимает это, осматривая один за другим многочисленные подземные вольеры-гроты, в которых среди лесных зарослей, лугов, песчаных холмов и болот, освещенных искусственными солнцами, вполне освоились различные звери и птицы. Особый интерес вызывают у него всевозможные обезьяны — от небольших, даже в тот период бывших уже редкостью дриопитеков до крупных мегантропов и гигантопитеков, весивших до пятисот килограммов.

Каждый вид животных занимает свое подземное убежище вместе с сопутствующими и служащими пищей. Многие из них уже теперь в полудремотном состоянии, а большая часть спит, облюбовав укромный уголок. Сказывается действие анабиозного препарата, который вводится животным, птицам и насекомым через воду, воздух, листья и плоды растений. Именно таким образом жизнедеятельность укрытой глубоко под землей фауны будет периодически замедляться в тысячи раз, что гарантирует их сохранность на многие века…

По обеим сторонам огромного сверкающего тоннеля, который почти на триста километров пролегает от океана к высокогорному плато в самом центре Анд, туда, где была оборудована первая монтажная и стартовая площадка для кораблей межзвездной космической армады, бесконечной анфиладой тянутся огромные залы. Если двигаться от океана, с правой стороны тоннеля в них размещены склады продовольствия, фабрики-кухни и автоматы-раздатчики, способные целое столетие обеспечивать население Земли. С левой стороны в залах расположены экспонаты музея науки, техники и культуры.

Значительно глубже находятся жилые отсеки, где можно с различной степенью удобств разместить миллиарды землян или им подобных разумных существ.

Но жилые отсеки, как и залы музеев, и сам тоннель были пустынны. Не было никого и на знакомой монтажно-пусковой площадке в Андах. Роберто хорошо видел ее из проема просторного вестибюля в тоннель. Слева — черная громада скалы Ау. Прямо за ней по темно-фиолетовому небу клонится к закату белое солнце… Кто-то злой, разъяренно захлебываясь, сердито сопя и завывая, издавая время от времени тяжелые стоны, словно больной в предсмертной агонии, то ли взывает о помощи, то ли шлет проклятия неведомому врагу под темнеющим небом опустошенной Земли.

Нигде ни деревца, ни травинки, ни шелеста птичьих крыльев. Слабеющий с каждой минутой ветерок вяло вздымает у самой земли легкую темную пыль…