Её звали Лёля - Дарья Десса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут меня как молнией шарахнуло. «Затвор! Вот же идиот!» – выругался я и передёрнул железку. Пустой патрон выскочил, новый встал на место. Я быстро навёл винтовку и стал стрелять. Плюх! Плюх! Плюх! Пыльные фонтанчики заметались около немцев, но попасть больше не удавалось. Слишком сильно тряслись руки, потом заливало глаза. Надо бы успокоиться, но какое там! Я только и делал, что смещался из стороны в сторону, запутывая врагов.
Наконец, они заметили меня. один навёл автомат в мою сторону и дал очередь. Пули влепились в горячую землю буквально в паре метров передо мной, вздыбив её, и я даже сперва не понял, что произошло. Передёрнул затвор, но тут… щёлк! Пусто! Пришлось сползти пониже. Трудно это – вставлять патроны, когда тебя так колотит. Но кое-как справился. Поднялся, и тут… фьюить! Жаром обдало голову с правой стороны, и словно кто-то полоснул по коже чем-то жёстким. Я брякнулся на спину и схватился за то место. Пальцы влепились во что-то липкое. Посмотрел на них: «Варенье? Клубничное? Откуда оно здесь?» Но тут же догадался: меня же ранили!
Глава 57
Я закрыл глаза и попытался прислушаться к своим ощущениям. Так, голова не кружится. Кровь рекой не хлещет. Ощупал себя. Нигде больше не болит. А это значит что? Пуля только царапнула меня по коже, оставив кровавый след. На сантиметр в сторону, и я бы теперь лежал и остывал, несмотря на жару. Ух! Аж мурашки по телу пробежали. Постарался их прогнать и прийти в себя. Ладно, царапнуло. Жить буду, а дальше?
Надумал заполнять винтовку патронами. Одна рука в крови, но пустяки. Уже высыхает. «Ха! Решил, что это варенье, вот дурачок!» – подумал с иронией, а потом вспомнил, что обойма-то полная, я же только что трехлинейку зарядил! «Ну, твари фашистские, будет вам сейчас», – разозлился и полез наверх. Осторожно выглянул. Немцы решили обойти Петро с флангов. Ну да, я же для них труп. Когда один приподнялся, чтобы перебежать поближе к нашей балке, я навёл на него винтовку и выстрелил. Солдат, нелепо вскинув руки, грохнулся на землю, подняв пыль. В ту же секунду над моей головой засвистели пули. Я спустился чуть ниже, замер.
– Коля! – услышал крик Петра.
– Здесь!
– Обойти хотят!
– Вижу!
– Гранатами их!
– Понял!
Итак, немцев, по моим прикидкам, осталось всего двое. Значит, по одному на каждого. «Ничего, справимся», – решил я. Снял с пояса гранату, подержал в руке, вспоминая, что с ней делать. Тяжелая, горячая – нагрелась на солнце. Хорошо, от жары не взрывается, а то бы нас с Петром давно разнесло на клочки. Я разогнул усики, выдернул чеку. «Господи, помоги!» – прошептал и, высунувшись на мгновение из балки, швырнул гранату как можно дальше к немцам.
– Granate! – раздалось в той стороне, и потом бухнул взрыв. Сразу после него я выбрался и, не особо целясь, поскольку непонятно, куда там стрелять – всё заволокло пылью – принялся выпускать пулю за пулей в надежде, что достану немцев. Петро меня поддержал со своей стороны, а когда пыль опустилась, стало видно – враги, бросив мотоциклы, удирают туда, откуда приехали.
– Коля, зараз інші приїдуть! – прокричал Петро.
«Какие ещё инши? – подумал я, разозлившись на напарника. – Достал уже своей мовой, ядрёна кочерыжка!» и спросил в ответ:
– Кто такие инши?!
– Другие!.. – ответил Петро и добавил несколько слов на языке, который, кажется, любой славянин поймет, и не только. Я широко улыбнулся. Слышал, как ругаются казахи (к коим я вроде как формально отношусь) по-русски. Добавляют матерные слова, и так забавно получается!
Но тут мне стало не до смеха. Те немцы, которых мы отогнали, за время нашего короткого отдыха успели добежать до других, оставшихся на дороге. Взревели мотоциклетные моторы, и остальные рванули к нам. «Тах-тах-тах-тах-тах-тах!» – загрохотали сухие выстрелы, и я вдруг понял, что жить нам с Петром осталось совсем ничего. «У них же пулемёт! Тот самый косторез, или как его!» – подумал я и ощутил, что вот теперь настал тот самый момент истины, который решает, жить тебе на этом свете или отправиться в мир иной.
Германские пули летели роем в разные стороны. То в мою, то туда, где скрылся Петро. Но теперь нам точно не сдабривать. Фашистов шестеро, а нас двое. «Это капец», – подумал я, но не с тоской, а с каким-то детским задором. Опять пришла мысль, что происходящее – это лишь компьютерная игра. Call of Duty или Medal of Honor, а уж там-то я фрицев нащёлкал – целую дивизию, если не больше! С этой идеей, не понимая, что она может привести меня к братской могиле, я поднялся и, наплевав не немецкую стрельбу, начал палить в них, посылая одну пулю за другой.
И ведь повезло! Говорят же, что новичкам всегда везёт! Я умудрился попасть в пухлого немца, который вёл передовой мотоцикл. Его словно шибанула в грудь невидимая рука. Он полетел на землю, руль бросил, и техника, потеряв управление, резко свернула в сторону и кувыркнулась. Пулемётчика вышвырнуло из коляски, и он костяным мешком тяжело приземлился на степь. Я, глядя на всё это, ликовал. Захотелось заорать «Ура!» и броситься в атаку, но случилось невероятное.
С запада вдруг раздался грохот выстрелов.
– Наши! – заорал Петро и стал швырять в фашистов гранаты. Одна рванула в стороне, а другая прямо перед вторым мотоциклом. Её водителя то ли взрывной волной ударило, то ли осколками посекло. Он, почти не сбавляя скорости, резко заложил руль направо, так что у коляски даже колесо на несколько секунд повисло в воздухе, а потом развернулся и помчался на запад.
Я, окончательно обнаглев, встал в полный рост и стрелял германцам вслед, пока патроны не кончились. Потом опустил винтовку, ощущая, как гудят натруженные мышцы и болит от отдачи плечо. Победа была полной! Нашей! Так и стоял, пытаясь прийти в себя, пока не показались наши бойцы. Их вёл старшина Исаев. Лица были пыльные, хмурые.
