Детский сад. Книга 4. - Джиллиан

Вади, сидевший до сих пор так спокойно, что Селена даже сразу и не заметила его в гостиной, поднялся и несмело кивнул Мике.

— Пойдём.

Настали привычные после ужина три часа перед сном. Старшие ребята и девочки играли на улице в настольный теннис, благо Джарри вместе с мальчишками-магами недавно установил на площадке небольшие столбы с фонарями. Кое-кто из самых отчаянных гонял на самокатах по тёмным улицам — впрочем, не совсем тёмным, так как луна вышла сегодня огромная, и Бернар ворчал, что к утру будет холодно. Самокатчикам повезло: морозец уже ощущался, и дороги были хороши для катанья. Все остальные сидели либо в комнатах, либо в гостиной. Приглядевшись к малышам, которые самозабвенно мазали себя глиной, Селена посовещалась с домовыми. "Мастерам" выдали выстиранные полосы, оставшиеся от штор — тех самых, которые Ирма с друзьями использовала, накручивая на ноги, чтобы те остались чистыми. Теперь тряпки пошли на примитивные фартуки.

А потом Селена сидела в любимом кресле — так, чтобы быть слегка в тени, но видеть всех. В сущности, в тени — это метафора. Здесь достаточно светло, чтобы пришивать недостающие пуговицы на рубашке Джарри.

Только что приходил Лотер со своими двумя детьми — познакомить их с "деревенскими", а заодно и посмотреть собственными глазами, что делается в деревне.

Почти на пороге дома его встретили Мирт и Коннор, выбрали из кучи корундовых оберегов несколько штук и сразу ушли в гостевой дом — за Бернаром, а потом и за Колром. Корунд, сидевший сначала в гостиной, дожидаясь ритуала, даже побледнел, когда его позвали с собой. А Селена вдруг почувствовала дежавю, хоть и ненастоящее, потому что понимала, откуда это ощущение… Ситуация повторялась, хотя всё на этот раз было иначе… Но вечер. Так уводили на кладбище Бернара — снимать с него вину, которую старик эльф испытывал, из-за того что не мог спасти своих… Другой поздний вечер — и тоже ожидание. Уводят Александрита — снять проклятый шрам.

Корунда увели на другой конец деревни, к Лесной изгороди. Колр сказал, что эльфа надо инициировать ближе к лесным травам и деревьям, а Бернар согласился с ним. Пусть травы жухлые от морозца, а лес — всего лишь молодая поросль, которая только-только поднялась к поздней осени. Для любого эльфа даже это подспорье. Легче присоединиться к миру будущей личной магии.

Вошедшего по приглашению Селены Лотера спокойно приветствовали в Тёплой Норе. Детки у него оказались не из пугливых, и вскоре маг даже растерялся, когда понял, что сын и дочь куда-то пропали. Но Селена-то привычно следила за передвижением всех и кивнула ему на детей, которые увлечённо лепили, примериваясь уже к нескольким фигуркам, стоявшим по краю металлического листа.

Магу пришлось дожидаться, пока его сын и дочь закончат с лепкой. Селена проводила Лотера с детьми до дороги и ещё раз поблагодарила за корундовые обереги. А он пригласил заходить, чтобы ближе познакомиться с его семейной.

Вернувшись, хозяйка Тёплой Норы заметила, что старшие дети, наигравшись и накатавшись, прибежали со двора и смотрят, как малыши сопят над фигурками.

— Селена, а можно — мы тоже полепим? — негромко спросила Ринд, знавшая, что за фигурки делают малыши.

— Конечно, можно.

Кажется, о том же хотели спросить и другие ребята. Но, едва Ринд решительно подошла к одному из "подносов" с глиной и присела перед ним, спрашивать не стали, а устремились к рабочему материалу. Селена осторожно прошла к своему креслу.

Приглядываясь к детям в гостиной, она обратила внимание, что старшие чаще глядят на фигурку, слепленную Александритом, в то время как младшие уже вовсю импровизируют: если человеческая голова остаётся более или менее похожей на предложенную мастером (разве что нос часто похож на буратиний — или вороний?), то с волчьей мордой чего только не делают! Ирма всё пытается вылепить оскал, но у неё получается, что морда зевает. Бериллу нравится делать высунутый из открытой пасти язык, и он прилепляет его то висящим сбоку, то болтающимся посередине. Колин работает — сам высунув от усердия язык, и во всех его фигурках волчьи уши насторожённо вздёрнуты. Двойняшки Тармо и Вилл предпочитают вообще скатывать в ладонях громадное яйцо, на котором потом намечают еле различимые уши, носы и глаза. Но это доработать нетрудно… Кто-то работал, сидя за столиком, кто-то — прямо на ковре.

Ринд подняла глаза на лестницу и улыбнулась.

За балюстрадой второго этажа, чуть на расстоянии от неё, стояла Каиса. Судя по нерешительности на её лице, она размышляла, спускаться ли. Поймав её взгляд на себя, Селена тихонько хлопнула ладонью по соседнему, пустому креслу. Волчица сначала отпрянула, а потом боязливо стала спускаться. Шла она бесшумно — в тёплых домашних полусапожках, в которых бегало всё население дома. Уже на первом этаже — она немедленно отошла ближе к стене и так, стеночкой, дошла до Селены.

— А что они делают? — прошептала Каиса, присев на краешек кресла.

— Мы готовимся к ритуалу, который поможет одичавшим вернуть разум, — негромко объяснила Селена. — Фигурки будут магическими артефактами. Их нужно много, а поскольку необязательно идеальное сходство, то за работу взялись даже дети.

Ринд и сёстры Сильвестра расположились на ковре, близко к креслам. Каиса прикусила губу, следя за ними, а потом как-то неловко сползла с кресла и уселась рядом, сгорбившись и скрестив ноги. Робко потянулась за куском глины. "Трудовая терапия в действии?" — усмехнулась Селена, поглядывая, как неуверенно пальцы, плохо привыкшие к выполнению человеческих движений, сминают глину, чёрную в вечернем освещении.

Вернулись Мика и Вади с тяжёлым грузом "подносов". Эти и в самом деле оказались более прямыми, и девочки, Анитра и Лада, принялись перекладывать готовые фигурки на них, одновременно поправляя то, что посчитали неправильным.

Подошёл Каи, посмотрел, как девочки расставляют фигурки на подносе. Мика было пошёл положить следующие подносы рядом с другими "мастерами", но Каи остановил его, предложив:

— Давай наберём у всех, сколько уже есть, и сразу отнесём к тебе в мастерскую?

— А ведь точно! — загорелся Мика. — Чем потом сразу всё таскать… Так легче — и не устанем.

И мальчишки (Вади отказался: ему хотелось лепить) принялись освобождать гостиную от "готовой продукции". Примерившись, сколько можно унести фигурок на подносах, не напрягаясь, они быстро уходили с полными и возвращались с пустыми. Селена ещё решила, что они молодцы: фигурки мало того что глиняные, так ещё и размером в два кулака. Небось, с полкилограмма каждая будет.

Приглядевшись к деловитой суете, прислушавшись к неторопливому говорку, тихому смеху и сообразив, что, пока все заняты делом, потрясений не ожидается, Селена постепенно погрузилась в размышления. Она думала, каково сейчас напряжённому Корунду, которому под тридцать, а он до сих пор только со слов других знает, что такое мир эльфийской магии. Каково это — быть лишённым того, что другим достаётся пусть нелегко, но по праву рождения? И вспоминала Мирта, вспоминала его резкую обиду и потрясение, из-за которых с ним началась спонтанная инициация. Каково было мальчишке, когда он вдруг попал в место, о котором никогда не думал? О котором, возможно, забыл за годы скитаний по пригороду? Когда на него обрушились странные запахи и звуки… Когда вдруг на язык пришли странные слова, которые он мельком слышал в детстве от родителей и которые начал произносить, не понимая их смысла, но зная, что именно они помогут удерживаться в сознании в том самом месте…