Сокровища сердца - Конни Мейсон

Все грустные и беспорядочные мысли, теснившиеся в ее голове, разом улетучились, когда Кэсси неожиданно поняла, что в комнате снова кто-то появился. Она напряженно вглядывалась в темноту. Неужели Коуди вернулся? Ох, только не это! У нее просто недостанет духу оттолкнуть его еще раз… Тут до ее слуха донесся жалобный голосок, и Кэсси с облегчением вздохнула, Это была Эми.

— Мне страшно, — проговорила девочка. — В папиной комнате какой-то шум. Как ты думаешь, с ним все в порядке?

Кэсси с трудом сдержала готовый вырваться из груди стон: совершенно ясно, что за «шум» раздается из комнаты Коуди. Выйдя от нее, он, видно, не терял даром времени и сейчас наверстывает упущенное с помощью Холли. Зачем же было врать, утверждая, что ему не нужна никакая другая женщина, кроме нее, Кэсси? Лицемер несчастный, грязный лжец! Она была наивна до глупости, что на минуту поверила ему…

— Я не сомневаюсь, что с ним все хорошо, Эми, — заверила Кэсси девочку. — Он у тебя уже большой мальчик и сам может за себя постоять. Отвести тебя в детскую?

— Да, пожалуйста, — сказала Эми, немного успокоившись, но все еще до конца не уверенная, что с Коуди ничего не случилось: — Но может быть, мы все-таки сначала пойдем к папиной комнате и послушаем, что там происходит?

Кэсси с трудом проглотила ком, стоявший у нее в горле.

— Нет, малышка, не думаю, что это хорошая идея. Поверь мне: твой папа не подвергается никакой опасности.

Кэсси проводила Эми и посидела возле ее кровати, пока девочка не уснула. Затем она тихонько вышла из детской в коридор.

— Убирайся отсюда! — рявкнул Коуди, изо всей силы оттолкнув прилипшую к нему Холли, так, что она скатилась с кровати и шумно шлепнулась на пол. — И не появляйся здесь, пока я сам тебя не приглашу! После дождичка в четверг, — пробормотал он сквозь зубы.

— Все из-за этой Кэсси, да? Если бы она тебя любила, то вышла бы за тебя замуж. Но ты оказался для нее недостаточно хорош! — зло выкрикнула Холли. — Когда же ты наконец поймешь, что люди вроде нас с тобой созданы друг для друга?

Он угрожающе потянулся к ней, и Холли быстро вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

Коуди, злой на себя и на весь мир, был бы удручен вдвойне, если бы узнал, что Кэсси видела выскользнувшую из его комнаты Холли: девушка вышла из детской, когда в дверях спальни появилась обнаженная фигура. Кэсси хорошо рассмотрела ее даже при свете горевшей в коридоре тусклой лампы. Холли, с тайным ликованием в душе, помогла ей в этом: поняв, что ее заметили, она, благословляя ниспосланную удачу, предоставила потрясенной Кэсси возможность обозреть все достоинства своего пышного тела.

Глава 19

Солнечные лучи, ворвавшись в комнату, коснулись щек Кэсси. «Пора вставать», — вяло подумала она, не в силах даже двинуться. Измученная тревогой, разочарованием, обидой, она почти не спала и сейчас чувствовала себя совершенно разбитой. Не желая поддаваться слабости, Кэсси все же поднялась и стала приводить себя а порядок. Вскоре она уже спускалась по лестнице, высоко подняв голову, готовая встретиться лицом к лицу и с Коуди, и с его женой, несмотря на то, что сердце ее продолжало сжиматься от жгучей обиды, пронзительного ощущения утраты и страшного чувства пустоты… Она знала, что Коуди уже встал: Дверь в его комнату была распахнута, и кровать аккуратно застелена. Дети тоже уже поднялись и бегали где-то во Дворе. Лишь спальня Холли была до сих пор заперта. «Почему Холли не осталась на всю ночь в комнате Коуди? — спросила себя Кэсси. — Если уж она его жена, то должна делить С ним постель постоянно. Именно так поступают все любящие супруги…» Кэсси направилась прямиком на кухню, привлеченная грохотом кастрюль и сковородок, и увидела Ирен, которая, пользуясь тем, что пребывала в полном одиночестве, срывала расстроенные чувства на ни в чем не повинной кухонной утвари.

— Доброе утро! — приветствовала ее Кэсси, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро и весело.

Однако Ирен было трудно провести подобными уловками. Взглянув на осунувшееся лицо Кэсси, она сразу поняла, что девушка провела бессонную ночь: кожа бледная и натянутая, вокруг глаз темнеют круги, а глаза пусты и безжизненны. Она выглядела такой несчастной, что доброе сердце Ирен сжалось от отчаяния и жалости.

— Доброе утро, Кэсси, — с сочувственной улыбкой ответила она.

Ирен тоже пыталась выглядеть спокойной я невозмутимой, но ей это плохо удавалось: руки дрожали, на глаза наворачивались слезы, гнетущее чувство тревоги и растерянности не проходило, а наоборот, росло с каждой минутой. Неимоверным усилием воли Ирен все же взяла себя в руки.

— Ты голодна? — ровным голосом спросила она Кэсси. — Садись, я быстренько приготовлю тебе завтрак.

При мысли о еде Кэсси почему-то стало не по себе.

— Спасибо, Ирен. Мне не очень хочется есть. Разве только чашку кофе и одно из твоих печений, вот мне и хватит. А дети уже позавтракали?

— Да, они уже ушли — вместе с Ребом, — ответила Ирен, пододвигая к Кэсси масленку и вазочку с печеньем.

Откусив кусочек, Кэсси вдруг почувствовала тошноту и поспешно отпила несколько глотков кофе.

— А что Реб и ребята собираются сегодня делать? — вяло поинтересовалась она.

Кэсси чувствовала себя не в своей тарелке: в голове шумело, в животе была какая-то слабость, ноги казались ватными… Неужели все это из-за Коуди? Неужели она до такой степени убита тем, что он привел в дом жену, что даже заболела? Выходит, так, раз даже тот мизерный завтрак, который она с трудом проглотила, не желал оставаться в желудке и рвался наружу. Кэсси глубоко вздохнула, подавив неприятное чувство дурноты.

— Реб взял с собой Эми и Брэди, чтобы они посмотрели, как клеймят скот, — объяснила Ирен. — Он сказал, что детям нужно отвлечься от вчерашнего.

— Всем нам нужно, — мрачно пробормотала Кэсси.

— Коуди ушел на рассвете, — продолжала Ирен. — Он позавтракал вместе с работниками во флигеле. — Она украдкой взглянула на Кэсси, проверяя, как та отреагирует на это сообщение, и, поскольку девушка не проявила никакого видимого интереса, добавила: — Сказал, чтобы его не ждали к ужину. Что-то он не показался мне особо счастливым.

Кэсси безнадежно развела руками.

— Коуди сам выбрал себе постель, вот пусть в ней и спит.

— Что тут говорят о постели моего мужа? — спросила Холли, входя в кухню. Она была растрепана и выглядела донельзя вульгарной: нечесаные волосы торчали во все стороны, а немыслимого фасона и столь же невероятной расцветки халат почти не прикрывал обильные прелести далеко не первой свежести.

Ирен захотелось плюнуть; еле сдержавшись, она демонстративно отвернулась к плите и загремела кастрюлями пуще прежнего.