Каспий, 1920 год - Иван Исаков

Англичанин первый не выдержал возраставшего напряжения и круто начал описывать циркуляцию вправо (то есть к востоку), одновременно застрекотав короткими очередями своего «льюиса». Теперь стали видны задранный нос, рубка и бурун с шлейфом, выбивавшийся из-под средней части катера. Никакой мачты или флагштока с флагом никто не заметил. Получалось так, что противник оставался анонимным.

«Дерзкий» также лег на другой галс, прижимая англичанина к казьянскому берегу и не прекращая стрельбу из пушки.

Еще две- три минуты -и торпедный катер скрылся за молом.

Кто- то из стоящих на мостике с шумом выдохнул воздух, и вдруг все заговорили хором, как бы вознаграждая себя за ту скованность и напряженное молчание, с которым следили за контратакой истребителя.

«Деятельный» - после рывка вперед, оказавшегося бесполезным, - теперь медленно возвращался на исходное место.

Весь эпизод занял по времени не более десяти-двенадцати минут.

Кое- кто из наблюдавших этот маленький бой маленьких кораблей склонен был доказывать, что катер шел в атаку на наш миноносец, но нетрудно было отклонить эту версию -англичанин должен был бы стремиться тогда выйти нам в голову, а он с самого появления лег «Деятельному» под корму. Затем повреждение или гибель маленького угольного миноносца с 75-мм артиллерией, если бы атака имела успех, явились бы слишком скромной победой для противника в данной операции.

С мостика «Розы Люксембург» Б.П. Гаврилов с другого румба лично наблюдал действия «Дерзкого» и даже успел передать к пушкам установки для залпа первой завесы. Главарт утверждал, что англичанин явно хотел прорваться за кормой «Деятельного» к северу, чтобы затем, повернув на восток, торпедировать его крейсер, стрелявший по Казьяну, или же с целью прорваться к десантным транспортам. Но командир английского катера не видел «Дерзкого», который был для него заслонен корпусом «Деятельного», и как только истребитель появился в поле его зрения, все расчеты англичанина сразу же оказались сорванными. Ввиду того, что после операции обнаружить офицеров, ходивших в торпедную атаку, не удалось {121}, надо считать, что версия т. Гаврилова наиболее достоверная.

После морского боя двух «москитов» наступила полная тишина. Оказалось, что еще до момента их встречи все корабли прекратили огонь.

* * *

Радист доложил, что командующий опять «разговаривает» с берегом.

«Либкнехт» в этот момент виднелся милях в пяти к осту. Похоже было, что он занимал позицию, с которой мог наблюдать как за высадкой десанта, так и одновременно за группой Гаврилова («Роза Люксембург» и «Пушкин») и группой Чирикова («Деятельный» и «Расторопный»). Но когда он поднимал флажные сигналы, то никто ничего разобрать не мог: из-за штиля флаги обвисали совершенно отвесно. Несмотря на это, начдив не рисковал переспрашивать о сигналах по радио, потому что не хотел мешать переговорам начальства с берегом.

Оставалось последнее средство дальней связи - прожектор. И вскоре им пришлось воспользоваться.

Парламентер

В жизни часто случается так, что одно и то же событие, происшедшее на глазах многих людей, воспринимается ими не всегда одинаково… Это явление зависит от многих объективных и субъективных факторов, из которых немалую роль играет то обстоятельство, насколько неожиданно возникло и как быстротечно протекало наблюдаемое событие.

Так же часто в жизни случается, что первое впечатление об изменении в окружающей нас среде, особенно если событие протекает внезапно, врезается в памяти в том виде, в каком оно представилось (зафиксировалось) в сознании в первый момент наблюдения или обнаружения. Позже, когда свидетельства других очевидцев, достоверные документы и даже бесстрастные фотоснимки удостоверяют, что фактически это событие протекало немного иначе, очень трудно, а иногда даже невозможно отказаться от первого впечатления, и оно продолжает жить в памяти даже вопреки объективным доказательствам противного.

Вот одну из особенностей восприятия наблюдаемого и своеобразной аберрации зрительной памяти можно проиллюстрировать на примере с флагом английского парламентера.

В 9 часов 55 минут утра из-за головы энзелийского мола внезапно выскочил новый катер и был тоже принят за торпедный. Прежде чем кто-либо смог отчетливо рассмотреть его в бинокль, всем бросилось в глаза белое пятно, принятое за бурун.

Только счастливый шанс спас английского парламентера от залпа 75-мм орудий. Готовность пушек и людей была, можно сказать, «нулевая» в связи с тем, что после предыдущей атаки торпедного катера комендоры все время держали на прицеле выход из порта, тем более что других объектов для стрельбы пока им не было указано. Помимо этого, наводя прицельные трубы на оконечность мола, наводчики автоматически могли рассматривать все, что попадало в поле зрения оптических прицелов, что делалось за молом, в глубине гавани. А это интересовало всех.

Счастливый шанс англичанина заключался в том, что штурман Арвид Буш, поймавший его в бинокль раньше других, произнес громко два слова: «Белый флаг».

Продолжение фразы Буша: «…очевидно, идет сдаваться», сказанное по молодости лет и незнанию истории, никого не заинтересовало, но нажать замыкатель «ревуна» после такой реплики, конечно, было невозможно. Еще через минуту выяснилось, что это не торпедный, а рейдовый катер под полосатым тентом от солнца и идет он не тридцати- или сорокаузловым ходом, а от силы десяти-двенадцати, и что на переднем флагштоке у него большой белый флаг, который вместе с трепыхающимся тентом и был принят за пенный бурун.

Недаром говорят, что у кого-то «глаза велики». Страх не страх, но напряженная готовность к подвоху врага даже в период перемирия сделала свое дело. К счастью, все кончилось благополучно.

Поскольку «Деятельный» находился ближе всех к молу, катер с парламентером направился к нему.

Вот тут- то и начинается проблема субъективности зрительной памяти.

К.И. Самойлов, отличный советский адмирал, достойный во всех отношениях человек, очень правдиво (за исключением отдельных частностей) описавший Энзелийскую операцию в своей книге «На канонерской лодке «Ленин» {122}, утверждает, что катер парламентера имел впереди вместо флага прикрепленный белый китель.

Б.П. Гаврилов, бывший главарт и один из флагманов флотилии, выдержанный командир, пользующийся громадным авторитетом, благодаря большому опыту и длительности службы, в своих воспоминаниях пишет: «…из гавани выскочил быстроходный катер с громадным белым флагом размером с простыню…» {123}