Диктатура Гурова (сборник) - Алексей Макеев

Сколько прошло с того момента, как он прибыл на улицу Сомова, Крячко не уточнял. Просто с какого-то момента небо стало темно-синим, на нем замерцали вечерние звезды, по улице разлилась синька вечерних сумерек, пешеходов убавилось, да и транспорта. К его досаде, Крыкел так и не появился, так никуда и не надумал поехать по своим извращенческим делам. Посмотрев на часы, Стас решил подождать еще хотя бы полчаса, чтобы потом махнуть к Елене Зиминской.

Медленно тянулись минуты. Вот уже стемнело по-настоящему, а пространство перед домом и улицу залил резкий свет фонарей. Неожиданно Крячко увидел, как к подъезду дома, за которым он вел наблюдение, мигая оранжевыми маячками, подлетел белый фургончик «Скорой». Крячко сразу же внутренне почувствовал, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Причем касающееся проводимого им расследования. Он вышел из машины и поспешил к подъезду. Вскоре санитары, сгибаясь под тяжестью носилок, вынесли какого-то крупного мужика, в котором Стас сразу же узнал… Валентина Крыкела.

Судя по тому, что вынесли его головой вперед, он был жив. Но что же такое приключилось с этим, мягко говоря, неправедным типом? Все прояснилось, когда пару минут спустя к этому же подъезду подлетела машина ППС, и вышедшие из нее двое крупных сержантов в «брониках» с болтающимися на плече автоматами побежали куда-то наверх. Вскоре они вывели мужчину лет тридцати пяти с руками, закованными в наручники. Следом, плача и причитая, спешила молодая женщина, которая уверяла, что ее муж – хороший человек и убивать никого не собирался.

Достав из кармана удостоверение, Стас шагнул к пэпээс и лаконично представился:

– Полковник Крячко, главное управление угрозыска. Что здесь произошло?

Те недоуменно переглянулись, но хамить старшему по званию, да к тому же представителю чрезвычайно серьезного ведомства, не решились. Не выпуская из рук задержанного, сержанты сообщили, что их вызвал старший по подъезду в связи с происшедшим здесь инцидентом. Как явствовало из звонка старшего, жилец квартиры семьдесят один на почве неприязненных личных отношений нанес тяжелую травму жильцу квартиры семьдесят девять. И вот на основании этого им было дано распоряжение доставить виновного в отделение полиции для составления соответствующего протокола.

– Нам приказали – мы выполняем… – пожал плечами один из сержантов.

– А вот его спросить, в чем причина такого поступка, было трудно? – строго нахмурился Станислав.

– Ну… Он говорит, что вроде бы что-то там из-за ребенка вышел конфликт… – скисая на глазах, промямлил второй сержант.

– Разрешите мне сказать! – видимо, догадавшись, что этот незнакомец имеет серьезные властные полномочия и к тому же к задержанному настроен положительно, к Крячко решительно подошла женщина. – Мой муж ни в чем не виноват. Он заступился за нашу Анечку, к которой приставал этот поганый боров. Он уже давно ее преследует. Мы боимся ребенка даже на минуту оставить без присмотра. А тут котенок из квартиры убежал, Анечка побежала за ним. Нет ее и нет, нет ее и нет… Володя пошел посмотреть, в чем дело, а этот ублюдок поймал котенка и уговаривает Анечку пойти к нему «в гости». А то, мол, котенка не отдам. Ну, они и сцепились. Этот-то скот – вон какой верзила, попробуй справься с ним! Но Володя не отступил – за ребенка-то и жизнь отдашь, не пожалеешь. Дал этой твари в морду, а тот оступился, и кувырком по лестнице вниз…

– Ты это… Ври, да не завирайся! – послышался голос, и из подъезда вышел приземистый, толстый, широколицый, типичный «обчественник» лет шестидесяти пяти. – Ничего он не приставал, Валек-то! Поймал он этого вашего котенка и стал отдавать девчонке, а тут этот выскочил… Защитник, понимаешь…

– Ну, вот видите – кому тут верить? – один из сержантов развел руками.

– Сейчас разберемся… – Станислав упреждающе поднял руку. – Вы в курсе дела, что гражданин Крыкел отбывал восьмилетний срок за развратные действия в отношении несовершеннолетних? Кстати, вы где находились в момент потасовки?

Сержанты обалдело переглянулись, а один даже негромко присвистнул. В момент сникший и сдувшийся «обчественник» неуверенно сообщил, что в этот момент был «в гостях у Валька».

– Это что же, у вас там намечалась педофильская вечеринка? – в голосе Крячко зазвучал металл. – Сейчас я поднимусь наверх и спрошу у девочки, что ей предлагал тот дядя. И если она подтвердит, что дядя звал ее к себе, у меня будут все основания полагать, что вы не просто его гость, а активный участник намечавшегося преступления в отношении ребенка. Девочке сколько?

– Десять… – ответил молчавший до сей поры задержанный.

– Наручники снимите, – распорядился Стас.

Сержанты сноровисто освободили запястья задержанного и вопросительно воззрились в его сторону, ожидая дальнейших распоряжений. Впавший в панику «обчественник», суча руками, слезливо запричитал:

– Гражданин начальник! Да я… Ни сном ни духом… Ну, откуда я мог знать, что он… Бес попутал, гражданин начальник!..

– Так, выходит, отец девочки и в самом деле ни в чем не виноват, а обвинения в его адрес – ваша клевета? – Крячко измерил его внимательным взглядом.

Скуля и охая, тот замотал головой, заверяя в личной своей непричастности к грязным делишкам своего приятеля. По настоянию Станислава вся компания поднялась в семьдесят первую, где девочка полностью подтвердила сказанное ее отцом. Когда Крячко, отпустив сержантов, выходил из подъезда, «обчественник», семеня за ним, наверное, уже в сотый раз проскулил:

– Гражданин начальник, а что же мне теперь-то будет?

– Володе я сказал, чтобы он завтра же написал соответствующее заявление, и этим делом займутся следственные органы, – выходя на улицу, обронил Стас, не глядя на старшего по подъезду. – А что вам? Следствие покажет. Если ваше участие ограничилось только лишь лжесвидетельством, то, может быть, отделаетесь штрафом или условным сроком. Ну а если за вами все-таки есть что-то более серьезное – можете заранее сушить сухари. А я проконтролирую, чтобы наказания не избежал никто.

Не оглядываясь, он зашагал к машине, оставив недвижимым столбом стоять у подъезда разнесчастного «обчественника».

Крячко сел в машину и покатил по уже ночной улице. Итогами своей поездки на Сомова он был доволен лишь отчасти. То, что на Крыкела теперь имелся убойный компромат, и заставить его давать информацию можно без особых проблем, конечно, являло собой безусловный плюс. А вот то обстоятельство, что этот озабоченный типчик попал в больницу, и, судя по всему, надолго, уже смотрелось явным минусом. Это хорошо, если он в сознании. А если в полной, долгосрочной отключке? Тогда… Тогда придется прорабатывать какие-то другие варианты. Например, поплотнее поработать с той же Суконцевой. Судя по ее разговору с Гвоздикиным, она уже «дозревает» и вот-вот начнет давать реальные, дельные показания.

Ну а пока что Станиславу предстояла не самая приятная миссия разоблачения своей «дамы сердца», которая, очень даже вероятно, могла оказаться «засланным казачком» со стороны их с Львом недругов.

Но… Как бы все это провести очень деликатно и тонко, чтобы Елена «раскололась», сама того не заметив? Ведь если по совести, то Крячко ужас как не любил ходить вокруг да около, исследуя предмет или явление, подобно археологу, готовому терпеливо сметать кубометры грунта мягкой, пушистой кисточкой.

Но, поприжав характер, поскольку дело предстояло иметь с женщиной, причем молодой и красивой, причем уже успевшей запасть ему в душу, в конечном итоге Крячко смирился с необходимостью «археологического» подхода к выяснению истинной сущности Елены. Ближе к десяти вечера он уже парковался у ее дома.

Поднявшись на пятый этаж, Стас нажал на кнопку звонка, установленную рядом с мощной металлической дверью, обшитой пластиком «под мореный дуб». В дверном глазке мелькнула чья-то тень, клацнул замок, и сияющая улыбкой Елена предстала перед ним во всей своей красе. Из-за открытой двери ему в лицо пахнуло волной самых разных запахов – и каких-то диковинных духов, и каких-то экзотических яств. Что и говорить – и модницей, и хозяйкой Елена была отменной. Раздевшись в прихожей, Крячко первым делом поспешил в душ, на какое-то время даже забыв о том, что у него на сегодняшний вечер запланировано не очень простое и вовсе не самое легкое дело – разоблачить в этой внешне бесконечно милой и обаятельной Золушке хитрую и коварную Цирцею.

Пройдя на кухню, где Елена уже приготовила ужин, Станислав уселся за стол и, чокнувшись с ней бокалом изумительного, янтарного вина, приступил к ужину. Уплетая приготовленное Еленой весьма вкусное нечто из курятины, рыбы и каких-то трав, он напряженно размышлял о том, как бы деликатнее начать с ней разговор о том, что его так мучило и угнетало.

– Стас, ты что-то хочешь мне сказать? – окинув его внимательным взглядом, неожиданно спросила она.