Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

Кэмпбелл радостно приветствовал Джокасту, вежливо раскланялся со мной, дернул бровью, когда ему представили Яна, а уж потом обратил все внимание своих проницательных серых глаз на Джейми.

— Весьма, весьма рад тому, что вы сюда приехали, мистер Фрезер, — сказал он, протягивая Джейми руку. — В самом деле рад. Я уже много о вас слышал с тех пор, как ваша тетушка узнала о вашем намерении посетить Речную Излучину.

Похоже, он был вполне искренен в своих восторгах по поводу приезда Джейми, и это показалось мне странным. Не то чтобы появление Джейми не могло кого-то обрадовать само по себе, — он всегда производил на людей благоприятное впечатление и располагал к себе, — но в пылких словах и тоне Кэмпбелла звучало нечто вроде облегчения, что казалось необъяснимым, поскольку в целом мистер Кэмпбелл казался человеком сдержанным и не слишком разговорчивым.

Но если Джейми и заметил что-то странное, он этого не показал, укрывшись за щитом подчеркнутой любезности.

— Я польщен, что у вас нашлось время подумать обо мне, мистер Кэмпбелл, — вежливо улыбнулся Джейми и поклонился морским офицерам. — Джентльмены? Рад буду познакомиться и с вами.

Последовала процедура взаимных представлений; коренастый, низенький, хмурый лейтенант, носивший фамилию Вульф, и два прапорщика обменялись с нами несколькими обязательными фразами, и после финального поклона выбросили нас обоих из головы, вернувшись к обсуждению куда более интересных для них предметов — погонных футов досок и галлонов смолы и скипидара.

Джейми глянул на меня, чуть приподняв одну бровь, и едва заметно кивнул в сторону Джокасты, подавая понятный лишь нам двоим знак: мне следовало отвлечь тетушку и парнишку, пока мужчины будут что-то обсуждать.

Но Джокаста не изъявила ни малейшего желания куда-то удаляться от этой парочки, скорее наоборот.

— Пойди погуляй, дорогая, — сказала она мне. — Джош покажет тебе все. А я пока подожду здесь, в тени, пока джентльмены разговаривают. Боюсь, я уже слишком долго была на солнце.

Мужчинам поневоле пришлось усесться под навесом, за стоявший там простой стол, окруженный множеством табуретов; можно было не сомневаться, что за этим столом рабы едят, — об этом говорило невероятное количество черных мух круживших в воздухе. Другой навес служил складом; третий имевший стены, то есть представлявший собой уже не навес, а настоящий сарай, я определила как спальню для рабочих.

Перед сараями, ближе к центру поляны, горели два или три больших костра, над которыми висели на мощных треногах огромные котлы, испускавшие пар, казавшийся в солнечных лучах упавшими на поляну облаками.

— Они так вываривают терпентин, кипятят в котлах с водой, — объяснил Джош, подводя меня поближе к одной из этих чудовищных емкостей. — Туда помещается несколько бочек живицы, вон таких, — он махнул рукой в сторону навеса, где как раз остановился фургон, нагруженный множеством бочонков. — Но не всю живицу перегоняют, что-то остается просто в бочках. Те джентльмены из морского флота говорят, сколько им будет нужно скипидара, мы столько и делаем.

Мальчонка лет семи или восьми сидел возле котла на высоченном неустойчивом табурете, помешивая кипящее содержимое длинной палкой; другой мальчик, повыше ростом, стоял рядом с ним с огромным черпаком в руках, — он снимал с поверхности кипящего варева тонкий слой очистившегося терпентина, переправляя его в бочонок, установленный чуть поодаль.

Пока я наблюдала за ними, из леса вышел какой-то раб, ведя в поводу мула, и направился к котлу, возле которого я стояла. Другой мужчина поспешил ему на помощь, и вместе они сняли со спины мула бочонки — явно очень тяжелые, — и по одному опрокинули их в котел, и желтоватая сосновая живица с громким плеском влилась в кипящую массу.

— Ох, лучше вам отойти чуток назад, мэм, — сказал Джош, хватая меня за руку и поспешно оттаскивая подальше от костра. — Видите, немного смолы пролилось, так что огонь может сильно вспыхнуть, а мне ни к чему, чтобы вы тут обожглись.

После того, как я увидела в лесу человека с половиной лица, у меня и самой не было ни малейшего желания сгорать в костре. Я поспешно отошла подальше от огня и оглянулась на навес. Джейми, мистер Кэмпбелл и морской офицер сидели на табуретах вокруг стола под навесом, а между ними я без труда заметила какую-то бутылку и несколько бумажных листов, в которые мужчины то и дело заглядывали.

А снаружи, прислонившись к боковой стенке навеса, стояла Джокаста Камерон, явно остававшаяся вне поля зрения мужчин. Похоже, она покинула компанию, сославшись на усталость или еще что-нибудь, и занялась самым бесцеремонным подслушиванием разговора, который, без сомнения, был ей очень интересен.

Джош заметил промелькнувшее на моем лице удивление и обернулся, чтобы выяснить, что я там такое увидела.

— А… мисс Джо ужасно мучается от того, что не может сама за всем присматривать, — пробормотал он с жалостью в голосе. — Я-то сам с ней ни о чем таком не говорил, конечно, но ее девушка, Федра, говорила, как мистрис иной раз злится, если не может сама с чем-то управиться, — говорила, что и ругается просто ужас как, и колотит все, что под руку подвернется.

— Должно быть, спектакль получается отменный, — буркнула я. — Но с чем именно она не может управиться?

Судя по тому, что я видела до этого момента, Джокаста Камерон весьма успешно держала в руках дом, плантации и всех своих людей, вне зависимости от собственной слепоты.

На этот раз удивился Джош.

— А, да с этими проклятыми военными, конечно. Разве она не говорила, зачем мы сегодня сюда приехали?

Прежде чем я успела углубиться в интереснейшую тему взаимоотношений Джокасты Камерон и Британским Военно-морским флотом, в этот ли день, или в какой-либо другой, до нас донесся громкий тревожный крик, раздавшийся на дальнем конце поляны. Я быстро повернулась в ту сторону, и меня тут же чуть не сбили с ног несколько полуобнаженных мужчин, рванувшихся в панике под навесы.

Там, на другой стороне поляны, я давно уже заметила нечто вроде искусственного холма, но у меня пока что не было времени расспросить о нем и узнать, что это такое. Всю расчищенную для работы площадь покрывала сплошная грязь, но холм, в отличие от поляны, зарос травой, хотя трава эта выглядела весьма своеобразно, пестро: отчасти она была зеленой, а отчасти пожухла, и тут и там были видны продолговатые грязно-коричневые пятна окончательно погибшей зелени.

Прежде чем я сообразила, что этот странный эффект бы результатом того простого факта, что холм укрыли срезанным где-то дерном, вся эта гора взлетела в воздух. При этом звук взрыва не последовало, а раздался лишь какой-то приглушенный шум, похожий на чих великана, — и легкий удар вздрогнувшего воздуха донесся до моей щеки.