Блюз черной вдовы - Сергей Ковалев

— Вик!

— Ну а что? Обтягивающая черная кожа, заклепки и высокие сапоги — мечта мазохиста. Ей бы еще в руки плетку и наручники. Такие, знаешь — с розовым мехом… м-м-м!

— Вик! — Рысь попыталась сделать сердитое лицо. — А казался таким приличным мужчиной!

— Я притворялся! — кивнул я, довольный, что удалось отвлечь Рысь от мрачных мыслей. — Всегда притворяюсь приличным мужчиной, девушка только расслабится, тут я ей сразу делаю неприличное предложение. От неожиданности многие соглашаются.

"Ой. Ой. Ой. Казанова Урюпинского разлива!"

"Она же понимает, что я шучу! — отмахнулся я. — Чем ты недовольна?"

"Зачем Агата послала Далилу? Вот о чем подумай! Она же знала, что Рысь с тобой и знала, кем для оборотней является Далила".

"Когда я начну понимать мотивы Агаты, то, пожалуй, всерьез задумаюсь: а не возглавить ли мне Совет? Но в данном случае, думаю, Агата посылала не Далилу, а Дюволла — что бы я на него посмотрел".

"А… а что с ним? — в голосе Хайши послышалось смущение. — Я не обратила на него внимания".

"Теневая кровь, — сообщил я. — В нем ее не меньше, чем восемь десятых".

"Может, ее столько и было? — неуверенно предположила Хайша. — Я раньше не смотрела, сколько в нем теневой крови. Да и ты тоже! Мы его и видели-то один раз мельком!"

"Тут ты права, сравнить не с чем. Но вспомни — у нас с тобой сложилось одинаковое впечатление, что он слабак. Да он и был слабаком! В баре он даже с пьяным Отбоем не мог сладить. А сейчас он лихо командует не самыми последними магами, теневой тропой ходит не хуже Ивора! И у его жены внезапно пропала теневая кровь!"

"Хочешь сказать… но так не бывает! Если бы долю теневой крови можно было так легко повышать, мало нашлось бы магов, устоявших перед искушением!"

"Возможно, в этом и дело. Если бы стало известно, что можно отнять у другого мага могущество, что бы увеличить собственное, представляешь что было бы? Маги охотились бы друг на друга, как обезумевшие от голода вампиры. На месте Ивора и других высших магов я бы такую информацию постарался уничтожить без следа. Или хотя бы держать под семью замками".

"Тогда зачем Агата выдала ее тебе?"

"А что она выдала? — хмыкнул я. — Она лишь предоставила возможность догадаться. К тому же способа я не знаю, да и все равно он был бы мне бесполезен".

"Почему же?"

"Ну, я ведь не маг… э-э-э… вот черт!"

"Соблазнительная мысль, да?"

Я ничего не ответил ехидной богине.

Действительно, если есть такой способ… Ведь вполне допустимо, что можно не только увеличить долю уже имеющейся теневой крови, но и поднять ее с полного нуля. Нужно ли это лично мне? Большой соблазн сказать — нет, и преисполниться гордостью от собственного благородства. Но на самом деле я не знаю. Сейчас мне кажется, что я не смог бы отнимать теневую кровь у других существ. Да и не особо мне нужна магия, обхожусь ведь как-то невеликими способностями Хайши. Но ведь сейчас передо мною настоящий выбор и не стоит. Легко быть благородным, когда для этого ровным счетом ничем не надо жертвовать. А если бы узнал способ? И… не у мага отобрать теневую кровь, а, например, у вампира? Вроде тут совесть должна молчать. Ну и, в конце концов, это же не убивает — с Аленой ведь ничего не случилось… И все же что-то есть в таких мыслях тухлое.

Ладно, не стану забивать голову проблемами, которые еще может и не возникнут.

Остров Крит. 1140 год до н. э.

Вой разносился по дворцу, бился в узких коридорах, вырывался из окон и дверей, раскатываясь площади и умолкая лишь в переулках. Люди испуганно прятали глаза и старались обойти дворец стороной. Наверное, так ревел и выл в своем лабиринте Минотавр. Только в вое царя была не столько злоба, сколько бессильная тоска.

Он ничего не мог сделать, лишь выть и бросаться раз за разом на врагов и раз за разом отлетать назад, столкнувшись с невидимым, но непроницаемым барьером. Он знал, что на помощь ему не придут. Даже если бы проклятый жрец не запечатал обе двери такими же невидимыми барьерами — не придут. Не захотят. Оставалось только выть.

Жрецы не обращали на царя особого внимания, лишь старая жрица — да, среди них была одна женщина — поглядывала на Пигмалиона с жалостью. Но дальше этих взглядов не шло. Его уже осудили, и приговор не подлежал обсуждению. Хуже всего было то, что приговор касался не самого царя — он готов был принять любое наказание, лишь бы…

— Я бы тоже предпочел избавить этот мир от тебя, а не от этого удивительного создания, — ответил на его просьбу главный из жрецов. — Потому что оно творило зло по невинности души, не понимая разницы между злом и добром. Ты же стал чудовищем по собственному своему выбору… Увы, твоя мать слишком могущественна, что бы затевать с ней войну из-за тебя.

— Моя мать? — слова жреца так поразили Пигмалиона, что он даже забыл о своем положении пленника. — Но… разве она жива?! Отец сказал, что она умерла, родив меня!

— Он сам в это верит. Твоя мать — один из сильнейших магов, известных мне. Не спрашивай меня, почему она решила бросить тебя и твоего отца. Мысли и поступки Анхинои недоступны моему пониманию. Но знай — всю твою жизнь она приглядывала за тобой… видимо, все же не достаточно хорошо.

— Ивор, хватит! — прервал его коренастый, перевитый толстыми канатами мышц человек, больше похожий на разбойника, чем на жреца. — Он не достоин, что бы с ним разговаривали. Ты нам нужен здесь.

Жрец, которого назвали Ивором, поспешил к остальным, все же упрекнув своего соратника:

— Нельзя быть таким жестоким, Уэда. Возможно, это испытание еще изменит мальчика.

— Помяни мое слово, этот мальчик доставит нам проблем, — проворчала жрица. — Нельзя отнимать у человека любимое существо и надеяться, что он от этого станет добрее! Это же глупо! И жестоко! Лучше бы вы убили их обоих!

— Мы никого не будем убивать, — огрызнулся Ивор. — Это ведь уже обсудили! Давайте приступим…

Жрецы встали вокруг замершей в неловкой позе — словно собиралась взлететь — Галатеи. Вскинули руки. Ивор коснулся лба царицы, и из нее ушла жизнь. Это вновь была самая обыкновенная статуя. Только в глазах ее Пигмалион все еще видел присутствие своей жены. Глаза статуи жили и были полны ужаса. Тогда-то он и завыл.

Ивор уложил статую на пол и достал из принесенного с собою мешка пилу. Примерился и стал деловито отпиливать правую руку. Слоновья кость легко расступалась под бронзовыми зубьями, поскрипывая и слегка хрустя. Отпилив руку, Ивор протянул ее другому жрецу:

— Уэда, храни ее где-нибудь, где никто и никогда не увидит. Сейчас демон внутри спит, что бы пробудить его нужно будет заклинание. Я потом скажу его вам… когда рядом не будет посторонних ушей.