Чудо - из чудес - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Сергей Сергеевич пообещал сегодня же договориться с самыми лучшими специалистами.
И все равно, как сказала бы Лена, это оставило какой-то досадок в душе Стаса.
Трудно было даже понять, почему.
К тому же, когда Сергей Сергеевич предложил подвезти детей на машине, и Стас отказался, ссылаясь на то, что не хочет, чтобы Лена начинала знакомство со столицей с самого неприятного, что только в ней есть — автомобильных пробок, мама заметила, что не подари они свой «Лексус» Ване, то едь они в такой машине, перед ними все только бы расступались!
Сергей Сергеевич, перехватив вопросительный взгляд сына, виновато развел руками.
Ну, проговорился, с кем не бывает!
К тому же, он надеялся, как всегда, на лучшее, что мама только оценит такое благородство сына.
Но…
Все было ясно!
Стас взял деньги на билеты у отца, который считал, что олимпиады — это углубленное продолжение учебы, за которую тот обязался платить до тех пор, пока сын будет учиться.
Лена, как Стас ее ни отговаривал, тоже положила в куртку свой кошелек.
Со вздохом надела совершенно не идущие ей очки.
Новые, красивые было решено заказать сразу же после того, как окулист после тщательного обследования выпишет точный рецепт.
И они, под ручку, как муж и жена, вышли из дома.
Дорога к ближайшей станции метро шла через Старый Арбат.
Эта одна из самых популярных улиц у москвичей и гостей столицы с первого же шага категорически не понравилась Лене.
Она оглушила ее громкой музыкой, идущей со всех сторон, от которой Лена совершенно отвыкла в Покровском и которой, казалось, не замечал, привыкший к такому, Стас.
Тут — безвкусной.
Там — визжащей.
Здесь — вообще слышался какой-то непонятый пустой набор быстро-быстро проговариваемых под надсадно повторяемую мелодию слов…
Неприятно поразила огромным скоплением народа, праздно идущего в нескольких направлениях и образующего самый настоящий людской водоворот, куда сразу втянуло и их со Стасом…
Напугала страшной толчеей, которая едва не разнесла их в разные стороны…
Вначале Лена, по выработанной с детства деревенской привычке, здоровалась с каждым встречным.
Но вскоре сама, без подсказок деликатно выжидавшего Стаса, поняла, что здесь это не принято.
Больше того — неуместно.
Да и невозможно!
Оглушенная, подавленная и растерянная Лена шла, плотно прижавшись к идущему, словно ни в чем не бывало, Стасу.
И только время от времени просила его приостановиться около талантливо играющих на самых различных инструментах уличных музыкантов…
Фокусника с обезьянкой…
Около известного актера, выступавшего на фоне театра перед телевизионной камерой, собралась такая толпа, что им пришлось, уже крепко взявшись за руки, протискиваться сквозь нее.
Особое внимание Лены привлекла одиноко стоявшая в сторонке маленькая девочка-скрипачка, в раскрытом футляре от скрипки которой лежала мелочь и две-три скомканные денежные бумажки.
Судя по цвету — копеечные рублики.
Лена подложила к ним аккуратно развернутую — свою.
Из самых крупных, которые у нее были.
Чтобы это не выглядело просто, как милостыня, она немного послушала, как, даже не оживившись, продолжает водить смычком по струнам девочка.
Дальше людей было поменьше.
Хотя начиналась настоящая ярмарка с большими и маленькими матрешками, ярко расписанными деревянными ложками и балалайками, палехскими шкатулками с изображением храмов и хороводов, всякого рода хохломой — и прочими русскими сувенирами для иностранных туристов.
Включая потертые офицерские и солдатские шапки, кожаные планшеты, пионерские галстуки, гимнастерки, если не военных, то первых послевоенных лет и даже копии старых буденовок.
Все это совсем не заинтересовало Лену.
Зато около лотка с канцелярскими принадлежностями она придержала Стаса за локоть.
— Тебе что-то здесь нужно? — спросил он и попросил: — Ты только говори, не стесняйся! Я сразу куплю!
— То, что нужно, пока сразу не надо, — как-то неопределенно ответила Лена. — А вот батарейки для дикто… то есть, плеера нужны! — быстро поправившись, сказала она. — И чем больше, тем лучше!
—Хочешь слушать музыку, чтобы не скучать, пока я буду в отъезде? — понимающе улыбнулся Стас.
Лена неопределенно пожала плечами и честно ответила:
— Скучать я и так буду!..
— Хорошо, купим, но только не здесь, а там, где продают настоящие!
— И не сейчас, — торопливо добавила Лена. — Все будем делать только после благословения. Тем более, на такое дело!
— Какое еще дело? — насторожился Стас, заметив, что она закусила губу, и начиная чувствовать, что Лена что-то явно не договаривает.
— Не торопи! Придет время, увидишь, — умоляюще поглядев на него, попросила она. — Я ведь и сама еще не знаю, что у меня получится…
— Хорошо, — слегка недоумевая, согласился Стас.
И почти сразу забыл об этом.
Потому что и так был весь в мыслях о том, в какое агентство им лучше зайти за билетами на самолет, о предстоящей олимпиаде, наконец, — что из столичных достопримечательностей показать Лене в первую очередь после Иверской часовни…
Попросив Лену минуточку подождать, он забежал в стеклянный магазин у станции метро.
И вскоре вышел с тремя огромными красными розами.
— Стасик! — увидев их, обрадовалась Лена, но тут же вздохнула: — Спасибо тебе, конечно. Но ведь я же просила — все только после благословения!
— А это вовсе и не тебе! — продолжая держать цветы у себя, деловито ответил Стас. — Тебе я позже куплю!
— А кому же?! — во все глаза уставилась на него Лена.
И услышав:
— Пресвятой Богородице! Поставим в вазу перед ее чудотворной иконой!
Радостно подхватила мужа под руку.
И продолжила путь по чужой, незнакомой Москве…
2
Стас с пониманием смотрел на жену…
На первую ступеньку эскалатора, ведущую глубоко вниз, Лена ступила с присущей для многих, до этого ни разу не ездивших в метро людей осторожностью.
И даже страхом.
Но, еще теснее прижавшись к Стасу, вскоре ничего, привыкла.
И даже принялась разглядывать проплывающие справа-слева наверх, так и бросающиеся сами в глаза, яркие щиты с рекламой.
Их вид и содержание ей явно не нравились.
Лена слегка нахмурилась.
В вагоне метро, куда они втиснулись и где их уже, наоборот, люди прижали друг к другу, увидев журналы и книги, которые читают сидящие пассажиры, она только покачала головой.
Нахмурилась еще больше.
Прикрыла глаза.
И только легкое шевеление губ выдавало то, что она в это время творила молитву.
Стас с пониманием смотрел на жену.
Что она видела в Покровском, кроме дома и храма?
Особенно после того, как закончила школу.
И теперь, в многолюдной, шумной Москве, где каждый идет словно сам по себе, не замечая другого, с ее постоянным потоком машин, пестротой лиц и одежд, неожиданно пугающим щелканьем то и дело меняющих изображения баннеров, напоминала рыбку, которую выбросили из воды на берег.
«Золотую рыбку!» — улыбнулся Стас, глядя на желтую куртку жены с лисьим воротником.
И уже начиная посматривать на привычную для него Москву ее глазами…
Только в Иверской часовне, хотя та и была совсем небольшой по сравнению с огромным метро, Лена, наверное, снова почувствовала себя рыбкой, брошенной в спасительную воду.
Тем более что им удивительно повезло.
Как раз читался акафист Иверской иконе Пресвятой Богородицы.
Сама икона, большая, удивительно красивая, на которой Божия Матерь была изображена в окружении апостолов, была густо увешана благодарственными приношениями.
Сделанными из серебра и золота — маленькими серебряными ногами — от людей, которые после молитвы перед ней вновь обрели возможность ходить.
Такими же символическими руками — в благодарность за чудесное избавление от болей и неподвижности.
