Миры Альфреда Бестера. Том 4 - Альфред Бестер

— Линда! — простонал он. — Мне было бы легче идти на юг пешком.

— Джим! — Линда подбежала к нему и стала пылко обнимать. — Джим, ты ангел. С тобой все в порядке?

— Да, — проворчал он. — Отпусти меня, Линда, я не могу дышать.

— Мне даже нечем как следует тебя отблагодарить. Я мечтала об этом целую вечность. Не знаю, что смогу сделать, чтобы отплатить тебе. Все, что ты хочешь, только назови!

— Ладно, — сказал он, — ты уже подстригла меня.

— Я серьезно.

— Разве ты не научишь меня управлять машиной?

— Конечно. Как можно быстрее. Это, по крайней мере, я могу сделать.

Она села на стул, не отрывая глаз от пианино.

— Не делай много шума из ничего, — сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. Он сел перед клавишами, смущенно улыбнулся Линде через плечо и, спотыкаясь, стал наигрывать менуэт.

Линда затаила дыхание и сидела, выпрямившись.

— Так ты играешь? — прошептала она.

— Чуть-чуть. В детстве я брал уроки музыки.

— Ты умеешь читать ноты?

— Когда-то умел.

— Можешь научить меня?

— Я думаю, да, только это трудно. Постой, есть еще одна пьеска, которую я умею играть.

И он принялся мучить «Шелест весны». Из-за расстроенного инструмента и его ошибок это было ужасно.

— Прекрасно, — вздохнула Линда. — Просто чудесно.

Она уставилась ему в спину, на ее лице появилось выражение решительности. Она поднялась, медленно подошла к Майо и положила руки ему на плечи.

— Что? — Он поднял глаза.

— Ничего, — ответила Линда. — Практикуйся пока на пианино, а я пойду готовить ужин.

Но весь вечер она была так рассеяна, что заставила Майо нервничать. Он рано украдкой ускользнул в кровать.

Еще не было трех часов дня, когда они, наконец, разыскали автомобиль в рабочем состоянии. Правда, это был не «кадиллак», а «шеви» с закрытым кузовом, потому что Майо не понравилась идея подвергаться превратностям погоды. Они выехали из гаража на Десятой Авеню и вернулись в Восточный район, где Линда больше чувствовала себя дома. Она привыкла, что границы ее мира простираются от Пятой Авеню до Третьей и от Сорок Второй стрит до Восемьдесят Шестой. Вне этих пределов ей было неуютно.

Она передала Майо руль и позволила ему ползать по Пятой и Мэдисон, учась трогаться с места и останавливаться. Пять раз он стукался бортами, одиннадцать раз глох и даже въехал раз задом в витрину, которая, к счастью, была без стекла. Он разнервничался до дрожи в руках.

— Это действительно трудно, — пожаловался он.

— Вопрос практики, — успокоила она его. — Не спеши. Я обещаю, что ты приобретешь опыт, если позанимаешься месяц.

— Целый месяц?!

— Ты говорил, что с трудом обучаешься, не так ли? Вини не меня. Остановись-ка здесь на минутку.

Он заставил «шеви» остановиться.

— Подожди меня.

— Ты куда?

— Сюрприз.

Она вбежала в магазин и провела там полчаса. Когда она появилась снова, то была нагружена черными футлярчиками величиной с карандаш, жемчужным ожерельем и театральными туфельками на высоких каблуках. Волосы ее были уложены в новую прическу. Майо с изумлением смотрел, как она садится в машину.

— Что все это значит? — спросил он.

— Часть сюрприза. Рули на восток на Пятьдесят Вторую стрит.

Он с трудом тронулся с места и поехал на восток.

— Зачем ты переоделась в вечернее платье?

— Это платье для коктейля.

— Для чего?

— Для того, куда мы едем… Осторожно, Джим!

Она схватила руль и едва успела отвернуть от разбитой вдребезги мусоровозки.

— Приглашаю тебя в знаменитый ресторан.

— Есть?

— Нет, глупый, пить. Ты мой гость и я должна тебя развлекать. Теперь налево. Найди, где тут можно поставить машину.

Затормозил он отвратительно. Когда они вышли из машины, Майо остановился и начал старательно принюхиваться.

— Что это за запах? — спросил он.

— Какой запах?

— Сладковатый какой-то.

— Это мои духи.

— Нет, это что-то в воздухе, сладковатое и удушливое. Я когда-то встречался с таким запахом, но не могу вспомнить, где.

— Не бери в голову. Пойдем.

Она ввела его в ресторан.

— Сюда пускают только в галстуках, — прошептала она, — но, может быть, нам удастся обойтись без него.

На Майо не произвел впечатления ресторанный дизайн, он он был зачарован висящими в баре портретами знаменитостей. Он провел несколько минут, обжигая спичками пальцы, чтобы полюбоваться на Мел Аллен, Реда Бербери, Кази Стиггинса, Фрэнка Гиффорда и Рокки Марциано. Когда Линда, наконец, вернулась из кухни с горящей свечой, он нетерпеливо повернулся к ней.

— Ты раньше встречала здесь этих телезвезд? — спросил он.

— Да. Так как насчет выпивки?

— Конечно, конечно. Но мне бы хотелось немного поговорить о них.

Он подвел ее к табурету перед стойкой бара, сдул пыль и галантно помог ей усесться. Затем он перепрыгнул через стойку, вытащил носовой платок и профессионально навел на красное дерево глянец.

— Это моя профессия, — ухмыльнулся он и принял дружелюбно-безликое выражение бармена. — Добрый вечер, мадам. Приятная ночь. Что желаете?

— Боже, у меня в магазине был сегодня бурный день. Сухой «мартини». Лучше двойной.

— Конечно, мадам. Хлебец или маслину?

— Лук.

— Двойной сухой «Гибсон». Секундочку. — Майо пошарил на полке и, наконец, достал виски, джин, несколько бутылок содовой, содержимое которых, несмотря на запечатанные пробки, частично испарилось. — Боюсь, наш «мартини» несвежий, мадам. Может, желаете что другое?

— О, ну тогда, пожалуй, скотч.

— Содовая выдохлась, — предупредил он, — и нет льда.

— Ерунда.

Он ополоснул содовой стакан и налил виски.

— Благодарю. Налейте и себе, бармен. Как вас зовут?

— Меня зовут Джим, мадам. Нет, спасибо. Никогда не пью на работе.

— Тогда бросай работу и присаживайся ко мне.

— Никогда не пью на работе, мадам.

— Можешь звать меня Линда.

— Благодарю вас, мисс Линда.

— Ты серьезно не пьешь, Джим?

— Да.

— Ну, за Счастливые Дни…

— И Долгие Ночи.

— Мне нравится. Это ты сочинил?

— Ну, вряд ли. Это обычная присказка барменов, специально для парней. Знаешь, а ты соблазнительна. Только не обижайся.

— Не обижусь.

— Пчелы! — воскликнул вдруг Майо.

Линда вздрогнула.

— Где?

— Запах. Как в улье.

— Да? Я не знала, — равнодушно сказала она. — Я, пожалуй, выпью еще.

— Подожди. Послушай, эти знаменитости… Ты действительно видела их здесь? Лично?

— Ну, конечно. За Счастливые Дни, Джим.

— Наверное, все они бывали здесь по субботам.

Линда задумалась.

— Почему по субботам?

— Выходной.

— А-а…

— А каких телезвезд ты видела?

— Каких только назовешь, — рассмеялась она. — Ты напоминаешь мне соседского мальчишку. Я всегда рассказывала ему о знаменитостях, которых видела. Однажды я рассказала ему, что видела здесь Джига Артура, а он спросил: «Вместе с его лошадью?»

Майо не понял сути, но, тем не менее, был уязвлен. Только Линда собралась его успокоить, как бар вдруг мелко затрясся и одновременно раздался далекий подземный гул. Он, казалось, медленно приближался, а затем стих. Сотрясение прекратилось. Майо уставился на Линду.

— Иисусе! Как ты думаешь, может быть, это рухнуло здание?

Она покачала головой.

— Нет, когда рушится здание, это всегда сопровождается ударом. Знаешь, на что это похоже? На подземку Лексингтон Авеню.

— На подземку?

— Ага. Местный поезд.

— Это безумие. Разве может работать подземка?

— Я и не говорю, что это она. Я сказала, что похоже. Налей мне еще, пожалуйста.

— Нужно поискать содовой. — Майо исчез и вновь появился с бутылками и огромным меню. Он был бледен. — Лучше возьми что послабее, Линда, — сказал он. — Ты знаешь, сколько стоит выпивка? Доллар семьдесят пять центов. Вот смотри.

— К черту цену! Жить так жить. Сделай мне двойное, бармен. Знаешь что, Джим? Если ты останешься в городе, я могу показать тебе, где жили все эти твои телезвезды… Благодарю. Счастливых Дней… Я могу взять тебя в рекламное агентство и показать их фильмы. Что скажешь об этом? Звезды, как… как Ред… как там его?

— Бербери.

— Ред Бербери и Рокки Гилфорд, и Рокки Кейси, и Рокки Летящая Стрела…

— Смеешься надо мной? — сказал Майо, опять обидевшись.

— Я, сэр? Смеюсь над вами? — с достоинством сказала Линда. — Зачем бы мне смеяться над вами? Я только пытаюсь быть милой. Я хочу, чтобы ты хорошо провел время. Мама говорила мне: «Линда, — говорила она, — запомни о мужчинах одно: носи то, что они хотят, и говори то, что им нравится». Вот что она мне говорила. Ты хочешь, чтобы я носила это платье? — потребовала она.