Кельтская мифология - Энциклопедия сборник

Существует и еще одна веская причина, почему мы всегда видим вокруг Артура множество второстепенных богов, представляющих собой, по всей вероятности, родоплеменные (клановые) олицетворения весьма и весьма немногочисленных мифологических идей и представлений. Кельты (это в равной степени относится к обеим их ветвям — гэлам и бриттам) были раздроблены на множество кланов и родов, у каждого из которых имелись свои собственные местные боги и божки, воплощающие под разными именами одни и те же основополагающие концепции. Так, у них всех был бог подземного царства, громадный исполин, покровитель воинов и менестрелей, наставник искусства красноречия и литературы, обладатель несметных богатств — тот самый, которого некоторые кланы бриттов почитали под именем Брана, другие — под именем Уриена, иные же величали его Пвиллом, Мархом, Мэтом, Аравном или Огирвраном. Это был верховный владыка Элизиума — точнее говоря, Аида, то есть рая для отверженных, куда прибывали все изгнанные из первобытных средиземноморских пантеонов и откуда вели свое начало причины всех явлений бытия, которого бритты Уэльса именовали Гвином, или Гвинвасом, бритты Корнуолла — Мелвасом, а бритты Сомерсета — Аваллоном, или Аваллахом. По этому последнему имени-титулу его владения и получили название Инис Аваллон, то есть «Остров Аваллона», или, в более привычной огласовке, остров Авильон. Именно там, по преданию, находилась «страна вечного лета», которая в наиболее ранних мифах отождествляется с Аидом, и лишь в гораздо более поздние времена появились сведения, что таинственный остров Авильон находится в Гластонбери, а пресловутый Элизий, «страна вечного лета», — в Сомерсете. Существовал всемогущий правитель небес, «бог сражений и битв», которому поклонялись на возвышенных местах. В руках этого бога находилось «решение исхода сражений». Некоторым кланам он был известен под именем Ллуда, другим — Мирддина или Эмриса. Это был весьма добрый бог, дружелюбно относившийся к людям, на помощь которым он немедленно присылал мощные подкрепления — воинов из подземного царства. Его называли по-разному — то Гвидион, то Артур. Последнего мифы часто изображают в зримом облике солнечного божества с длинными руками и острым копьем, божества, активно помогающего богу земледелия, известному под разными именами: Ллеу, Гвалхмей, Мабон, Овэйн, Передур и пр. У него, вне всякого сомнения, было немало и других имен; кроме того, в мифах часто рядом с ним выступает его брат, считающийся богом тьмы. Эта персонификация одной и той же идеи под разными именами также имеет место в гэльских мифах, хотя там она далеко не столь очевидна. В постоянных войнах и распрях между кланами многие архаические божества исчезли, от других остались одни только имена, как произошло, например, в Ирландии с огромным пантеоном богов Туатха Де Данаан, а в Британии — с огромным кругом споспешников Артура. Другие, будучи богами более сильных и победоносных кланов, даже увеличили круг своих почитателей, подобно тому как их поклонники расширили территорию своих владений. Так продолжалось до тех пор, пока, как и в Греции, верховные боги многих кланов, собравшись вместе, образовали общенациональный пантеон.

Итак, мы попытались объяснить «Явление Артура» с исторической точки зрения. Что же касается мифологического аспекта, то он, как и все сущее по представлениям древних кельтов, пришел из подземного царства. Его отцом, по свидетельству Гальфрида Монмутского и Мэлори, был Утер Пендрагон, но Утер Пендрагон — не кто иной, как Утер Бен, то есть тот же Бран, выступающий под именем «Волшебная Голова» (ибо слово «драгон» [т. е. дракон. — Прим. перев.] является не частью его имени, а титулом, означающим «предводитель войска»). Итак, вопреки легендам, утверждающим, что именно Артур нашел и выкопал голову Брана на холме Тауэр Хилл, откуда та наблюдала — не приближается ли враг к берегам Британии, ибо Артур считал ниже своего достоинства поддерживать свою власть над Британией каким-либо иным путем, кроме сохраняя честь и доблесть (см. главу 20 — «Сватовство к Бранвен и голова Брана»), мы должны признать отцом Брана самого владыку подземного царства. После этого у нас есть все основания утверждать, что и жена его точно так же происходила из того же подземного царства, и не удивительно, что ею оказалась Гвенвивар, чей отец, Огирвран, представлял собой персонаж, во всех отношениях отвечающий представлениям древних кельтов о повелителе подземного мира. Он был громадного роста (недаром его звали Огирвран-великан); был владельцем волшебного котла, из которого родились три музы; и, вдобавок ко всему этому, был патроном бардов, которые почитали его основоположником всех искусств. Более того, само его имя, восходящее к архаическому окур вран (ocur vran), означает злая ворона, то есть ворон — птица смерти.

Однако староваллийские предания приписывают Артуру обладание тремя женами, каждую из которых звали одинаково — Гвенвивар. Эта странная особенность, по всей вероятности, является результатом особого пристрастия кельтов к троичной символике. Для сравнения можно вспомнить трех Этэйн, проходящих по страницам мифо-героической истории об Эохаидх Эйремхе, Этэйн и Мидхире. Одна из этих трех Гвенвивар [113], помимо Гвенвивар — дочери Огирврана, была дочерью Гвирд Гвента, о котором нам не известно абсолютно ничего, кроме его имени, а другая — дочерью Гвитир ап Гврейдавла, того самого «Победителя, сына Лихача», с которым Гвин ап Нудд в одном из более ранних мифов ведет вечную битву за руку Кройддилад, дочери бога неба Ллуда. Эту же длящуюся в вечности борьбу сил света и тьмы за обладание символической девой описывают и на страницах легенд Артуровского цикла, но там она ведется не за руку Кройддилад, которую стремится похитить Гвин, а за прекрасную Гвенвивар, супругу уже не Гвитира, а Артура. По всей вероятности, в корнуолльском варианте этого мифа бог тьмы носит имя Мелвас, а не Гвинвас, или Гвин, как звучит его имя по-валлийски. Мелвас пролежал в засаде целый год, и в конце концов ему удалось увезти красавицу Гвенвивар в свой дворец в Авильон. Однако Артур бросился в погоню за ним и победил этого грозного исполина, точно так же как Эохаидх Эйремх, в гэльской версии этого поистине универсального мифа, был побежден и заперт в сидхе Мидхира в Бри Лейт (см. главу 11 — «Боги в изгнании»). Мифология, как, впрочем, и история, склонна повторяться, и Мелвасу пришлось вернуть украденную Гвенвивар ее законному супругу и господину.

Однако соперником Артура, оспаривающим у него руку и сердце Гвенвивар, в широко известной версии этой истории выступает уже не Мелвас. Наиболее распространенные варианты этой достаточно ранней любовной истории называют соперником Артура его собственного племянника — Медравда. Здесь можно провести параллель между легендой бриттов об Артуре, Гвенвивар и Медравдом и гэльской историей о любви Эйремха, Этэйн и Мидхира. Оба свода мифов взаимно дополняют друг друга; более того, даже имена всех трех пар персонажей имеют перекликающиеся значения. Так, имя Эйремх, как и Артур [114], означает «пахарь» — более чем уместное имя для бога — основателя земледелия. Этэйн, то есть «Сияющая», — более чем красноречивая параллель к имени Гвенвивар, что означает «Белый Призрак»; имена Мидхир и Медравд восходят к одному и тому же корню, означающему буквально «поражать, сражать», а в метафорическом плане — приходить к определенному решению. Попытка объяснения этого мифа в очередной раз ставит вопрос об истинном содержании мифологии. Спешат ли день и ночь сами собой к рассвету, уступают ли лето и зима место блаженной весне, или все это — не более чем символы всходов зерна, от которых зависит сама жизнь людей, всходов, вызванных из небытия магическими заклинаниями земледельца? Когда будет получен ответ на этот вопрос, тогда станет ясным и содержание многих и многих древнекельтских мифов. Соперники, сражающиеся за похищенную невесту, были, есть и будут неизменными; один из них наделен атрибутами света, другой — символами тьмы.

Даже в изложении сэра Томаса Мэлори в легенде об Артуре, заимствованной им из французских любовно-рыцарских романов, достаточно далеко отстоящих от оригинальной версии преданий, мы видим характерную мифологическую замену. Место возлюбленного королевы — супруги Артура, принадлежавшее в легенде Медравду, в романах артуровского цикла занял сэр Ланселот; если он не являл собой некоего неизвестного кельтского бога [115], то тогда его образ представляет собой чистый плод вымысла позднейших норманнских беллетристов. Однако история, в которой Медравд выступает соперником Артура, дошла до нас в тексте «Смерти Артура», где повествуется о том, как сэр Мордред силой взял в жены Гиневру, что тоже является одним из проявлений бунта, поднятого им против своего короля и одновременно дяди. Притягательность этого кельтского мифа оказалась настолько сильной, что он еще в давние времена стал частью псевдоистории Древней Британии. Знаменитые триады рассказывают о том, как Артур и Медравд в отсутствие хозяина (т. е. себя самих) совершали опустошительные набеги на владения друг друга. Так, Медравд отправился в Келли Вик, что в Корнуолле, и съел и выпил там все припасы, которые только смог найти, а в довершение всего нанес оскорбление королеве Гвенвивар. В отместку за этот набег Артур напал на двор Медравда и предал огню и мечу всех его слуг и весь скот. Их соперничество в конце концов завершилось Камлуанской битвой. Это мифическое сражение, которое хронисты изо всех сил старались объявить историческим, насыщено легендарными деталями. Предания гласят, что Артур и его соперник в ходе сражения трижды делились друг с другом силами, вследствие чего эту битву впоследствии стали называть одним из «Трех бессмысленных сражений Британии» — идея, позволившая именовать ее также одним из «Трех преступных переворотов Британии». В этой жуткой сече сумели выжить всего лишь четверо: один — потому, что он был настолько уродлив, что воины врага старались держаться подальше от него, считая его дьяволом; другой — потому, что был так прекрасен, что враги приняли его за ангела; третий был таким богатырем, что против него никто не мог устоять, а четвертым оказался сам Артур. Отомстив Медравду за смерть Гвалхмея, он отправился к себе на остров Авильон — залечивать бесчисленные раны, полученные в сражении.