Криптономикон, часть 2 - Нил Стивенсон

Рэнди говорит:

— Ты, наверное, еще свяжешься с Ави перед отлетом. Передашь ему от меня сообщение?

— Какое?

— Ноль.

— И все?

— Да.

Дебора, вероятно, не в курсе, что Ави и Рэнди, экономя пропускную способность канала, пользуются двоичным кодом, а-ля Пол Ревир со Старой Северной церковью. В данном случае «ноль» означает, что Рэнди не сумел стереть всю информацию с жесткого диска Гроба.

Как ни заманчиво выглядит зал ожидания первого класса компании «Эйр Кинакута» с бесплатной выпивкой и безупречным восточным сервисом, Рэнди туда не идет. Если он плюхнется в мягкое кресло, то неизбежно впадет в кому, и на самолет его придется доставлять автопогрузчиком. Он бредет по аэропорту, судорожно хватаясь за бок всякий раз, как не обнаруживает там сумки с ноутбуком. В голове все никак не уляжется, что большая часть ноутбука отправилась в помойку перед конторой дилера, где он освобождал «акуру». Пока дилер бегал в банк за пятью штуками, Рэнди отверткой от складного ножа вывинтил винчестер, а все остальное выбросил.

В большом зале висят под потолком огромные телевизоры, показывающие аэропортовский канал, на котором новости сменяются еще быстрее и отрывочнее, чем в обычных телевизионных выпусках, часто перемежаясь прогнозами погоды и биржевыми курсами. Рэнди потрясен, но не то чтобы по-настоящему, удивлен, когда начинается сюжет, в котором одетые по-ковбойски Тайные Обожатели осуществляют свое право носить оружие на улицах Лос-Альтоса, баррикада в «Ордо» рушится перед камерой и полицейские с автоматами врываются в офис. Показывают Лола Комстока — он, садясь в лимузин, отвечает на вопрос корреспондента, очень вальяжный и довольный собой. Общеизвестно, что для телевизионщиков главное — картинка; в таком случае «Ордо» крупно повезло. Все видели, как тупые копы громят высокотехнологическую компанию. «Эпифиту» это ничего не дает, потому что «Ордо», в сущности, ни при чем. Частный конфликт между Дантистом и «Эпифитом» превратился в публичный конфликт между Комстоком и «Ордо». Рэнди зол и растерян.

Он садится в самолет и начинает есть черную икру. Вообще-то не в его правилах налегать на бесплатную жрачку в самолете, но поглощение икры дает декадентское ощущение пира во время чумы, что сейчас как раз в жилу.

Как истинный технарь Рэнди обычно читает листки, засунутые между глянцевыми журналами и санитарными пакетами. На одном из листков написано, что пассажиры султанского класса (так называется первый класс в «Эйр Кинакута») могут не только звонить со своих мест, но и принимать входящие звонки. Поэтому Рэнди звонит Дугласу Макартуру Шафто на сотовый. Номер австралийский, но телефон должен работать в любой точке земного шара. На Филиппинах сейчас шесть утра, однако Дуг уже наверняка не спит. Он и впрямь отвечает со второго гудка. Судя по звукам, он застрял в манильской пробке, возможно, на заднем сиденье такси.

— Это Рэнди, из самолета, — говорит Рэнди. — «Эйр Кинакута».

— Рэнди! Мы только что видели тебя по телику, — говорит Дуг. Рэнди требуется примерно минута, чтобы осознать услышанное; он запил икру двумя стопками водки.

— Да, — продолжает Дуг. — Я, как проснулся, включил Си-эн-эн. Ты сидел на крыше машины и печатал. Что происходит.

— Ничего! Ровным счетом ничего! — До Рэнди доходит, что это большая удача. Увидев его по Си-эн-эн, Дуг скорее сподвигнется на какие-то радикальные подвиги. Он опрокидывает еще стопку и говорит: — Да, сервис в султанском классе просто обалденный. Вообще если ты поищешь в инете на «Ордо», то увидишь, что эта лабуда не имеет к нам ни малейшего отношения.

— Забавно, Комсток тоже отрицает, что это наезд на «Ордо». — Когда вьетнамские ветераны вроде Дуга говорят о правительственных заявлениях, они умеют изобразить скупую иронию, явную, как зубоврачебный бур, приставленный к твоему зубу, но куда более забавную. Рэнди давится водкой.

— Он говорит, это пустяковый гражданский иск, — продолжает Дуг вкрадчиво-шелковистым тоном оскорбленной невинности.

— То, что «Ордо» распространяет ненавистную правительству криптографию, — чистейшей воды совпадение, — догадывается Рэнди.

— Ага.

— Что ж, в таком случае я уверен, это просто наши нелады с Дантистом, — говорит Рэнди.

— Какие нелады?

— Все произошло глубокой ночью по вашему времени. Уверен, утром ты найдешь несколько занятных факсов.

— Ладно, взгляну, — говорит Дуг Шафто.

— Я, наверное, звякну тебе из Кинакуты, — говорит Рэнди.

— Счастливо долететь, Рэндалл.

— Удачного тебе дня, Дуглас.

Рэнди кладет телефон обратно в гнездо на ручке кресла и готовится впасть в заслуженную кому. Однако через пять минут телефон звонит. Так непривычно, чтобы тебе звонили в самолет, что он в первый миг совершенно ошарашен. Еще несколько секунд уходит на то, чтобы посмотреть в инструкции, как ответить на звонок.

Когда он наконец подносит включенную трубку к уху, голос говорит:

— По-вашему, это очень умно? Думаете, кроме вас и Дуга Шафто, никто в мире не знает, что пассажиры султанского класса могут принимать входящие звонки?

Рэнди убежден, что никогда не слышал этого голоса. Голос старческий, но не надтреснутый, а словно отполированный временем, как ступени церкви.

— Кто это?

— Вы рассчитываете, что мистер Шафто перезвонит вам из автомата, я правильно угадал?

— Пожалуйста, ответьте, кто это?

— Думаете, так безопаснее, чем по сотовому? Уверяю вас, нет. — Говорящий делает длинные паузы до, после и в середине фраз, как будто редко общается с людьми и никак не может набрать темп.

— Ладно, — говорит Рэнди. — Вы знаете, кто я и кому звонил. Очевидно, вы держите меня под наблюдением. Надо понимать, вы работаете не на Дантиста. Так на кого же? Правительство Соединенных Штатов? Агентство Национальной Безопасности, верно?

— Обычно ребята из Форт-Мида не звонят людям, чьи телефоны прослушивают. — Для американца неизвестный говорит чересчур четко; скорее он откуда-нибудь из Северной Европы. — Хотя в вашем случае АНБ могло бы сделать исключение — когда я был там, они все восхищались трудами вашего деда. До такой степени, что решили их украсть.

— Полагаю, это самый высокий комплимент.

— Вы могли бы стать миллиардером, Рэнди. Слава богу, этого не произошло.

— Чего ж тут хорошего?

— Вы были бы очень умным человеком, которому не приходится принимать трудных решений — не приходится упражнять свой мозг. Это куда хуже, чем быть тупицей.

— Дед работал на вас в АНБ?

— Ему это было неинтересно. Он говорил, что у него более высокое призвание. Поэтому, пока он строил все более и более мощные компьютеры, чтобы решить задачу Гарварда-Уотерхауза о разложении на простые сомножители, мои друзья из АНБ смотрели на него и учились.

— И вы тоже.

— Я? О нет, паять железки — не мой профиль. Я следил за тем, как АНБ следит за вашим дедом.

— По чьей указке? Погодите, не отвечайте — eruditorum.org?

— Молодцом, Рэнди.

— Как мне вас называть? Понтифик?

— Понтифик — хорошее слово.

— Да, — говорит Рэнди. — Я смотрел в словаре, искал подсказки в этимологии. Это старое латинское слово, и значит оно «священник».

— Католики зовут Папу «Pontifex Maximus», или «понтифик» для краткости, — соглашается понтифик, — но этим же словом язычники называли своих жрецов, а иудеи — раввинов, настолько оно внеконфессиональное.

— Однако буквальное его значение — «строитель мостов», поэтому прекрасно подходит для криптосистемы, — говорит Рэнди.

— И, надеюсь, для меня, — сухо отвечает понтифик. — Приятно, что вы так думаете, Рэнди. Для многих людей криптосистема скорее стена, чем мост.

— Да, черт возьми. Рад познакомиться с вами по телефону.

— Взаимно.

— Что-то последнее время от вас не было почты.

— Не хотел вас смущать. Вы могли подумать, будто я пытаюсь вас обратить.

— Ничуть. Кстати, знающие люди говорят, что ваша система чудная, но толковая.

— Она вовсе не чудная, если в ней разобраться, — вежливо отвечает понтифик.

— Ну… а чему я обязан этим звонком? Очевидно, ваши друзья меня прослушивают — по чьим указаниям?

— Не знаю, — говорит понтифик. — Но мне известно, что вы пытаетесь взломать «Аретузу».

Рэнди не помнит, чтобы когда-нибудь произносил это слово вслух. Оно было напечатано на обертках старых перфокарт, которые он прогонял через перфосчитыватель в Сиэтле. В памяти всплывает коробка из дедушкиного сундука, подписанная «ГАРВАРД-УОТЕРХАУЗ: ЗАДАЧА О РАЗЛОЖЕНИИ НА ПРОСТЫЕ СОМНОЖИТЕЛИ, 1949—1952». Теперь он по крайней мере может привязать понтифика к определенной дате.

— Вы работали в АНБ в конце сороковых — начале пятидесятых, — говорит Рэнди. — Вероятно, участвовали в разработке «Харвеста».

«Харвестом» назывался уникальный суперкомпьютер для взлома шифров, на три десятилетия опередивший свое время и построенный для АНБ инженерами «ЭТК».