Несносная Херктерент - Владимир Чистяков

— Ещё из ворвани раньше делали глицерин, а из него — нитроглицерин, а из него…

— Динамит. Это я и так знала, только не знала, что и тут без китов не обошлось.

— Киты много для чего годятся… В одном из кашалотов нашли огромный кусок амбры под двести кг.

— Амбра… Что-то знакомое. Не помню, для чего её используют.

— У Софи спроси. Она продуктами, содержащими амбру, регулярно пользуется.

Марина хмурится, морща нос.

— Мне дела нет до того, что эта обжора трескает — разнесёт, как хрюшку — все дружки разбегутся.

Адмиралу почему-то становится весело.

— Хм. Амбру вообще-то не едят. Её при производстве духов используют.

Марина заметно оживляется, облокачивается о стол.

— Ну-ка — ну-ка, давай-ка поподробнее, где там у кита эта амбра находится.

— В кишках и находится, как этот продукт образуется — до сих пор спорят. Находят обычно в нижнем отделе толстых кишок кашалота. Когда амбра свежая, она черная, мягкая и очень скверно пахнущая. На воздухе быстро затвердевает, теряет неприятный запах и обретает специфический приятный аромат. Такая амбра серая и имеет очень сложную слоистую структуру, хорошо видимую на изломе. В ней часто попадаются непереваренные клювы кальмаров.

Марина просияла.

— Здорово! Обязательно расскажу Соньке и прочим модницам, что они каждый день мажутся старым китовым дерьмом. Их нежные натуры этого не переживут. Я особым модницам зимой рассказывала, как на зверофермах зверюшек убивают, чтобы мех не попортить. С подробностями про раскаленный металлический прут, куда и как именно его засовывают. Некоторых стошнило. Про амбру история не хуже будет. Особенно, если учесть, что она наверняка наружу… э-э-э традиционным путём выходит!

Ухмылочка довольная — предовольная, глаза аж сияют.

— Хм. Марина, знаешь, есть анекдот почти про тебя. У одного моряка спрашивают: «Ты почему с флота так рано вернулся?»

«Комиссовали!»

«Почему?»

«Болезнь!»

«Какая?»

«Не знаю, но весь корабль от меня тошнило!»

Марина ухмыльнулась до ушей.

— Мне понравилось! И в самом деле, почти про меня.

— Ничем тебя не проймешь!

— Историями про китов, пожалуй, стоит попытаться.

— Ладно, слушай дальше. Подарок сделали по старинному обычаю — на самом деле, есть такой указ Дины IV — император может потребовать с каждого добытого кита свою долю — кусок мяса, вырезанный с головы до хвоста.

Лучшие части туши кита — губы, плавники и лопасти хвоста.

Вообще, существуют три сорта китового мяса — красное- продольные мышцы, кстати, рекомендую блюда из него попробовать — в мясе много какого-то вещества, полезного для роста человека.

Марина с притворной грустью вздыхает. С одной стороны, походить на великих предков лестно, но с другой — стоять на физкультуре последней — как-то не очень.

— Тебя в детстве, похоже, только мясом этого сорта и кормили. Вон какой вымахал.

— Потом ещё есть хвостовое мясо — то, что между спинным плавником и основанием лопастей хвоста. Спинная часть вкуснее, чем боковые. Но самыми лучшими считаются куски, находящиеся возле лопастей хвоста. Их едят сырыми, нарезав тонкими ломтиками, приправив соевым соусом, тертым имбирем или хреном.

Третий сорт — мясо, находящееся под брюшными бороздами. Оно самое жесткое, из него консервы делают, а также китовую ветчину и китовый бекон.

Мясо китов — полосатиков — самое безопасное из всех сортов мяса — в нём никогда не бывает паразитов, к которым восприимчив человек.

Марина заказала жаренного красного мяса, выдержанного в имбирном отваре.

— Возвращался на рефрижераторе. Подошел пустой, а этот, доверху набитый мясом, пошел домой. По пути видел, как стадо кашалотов, выставив из воды хвосты, било ими по воде. Волны расходятся, шум и плеск очень далеко слышен.

— Зачем они так делают?

— Никто не знает. Мы бьем китов уже которую сотню лет, и по-прежнему, многого не знаем о них. Читал я — на погибшем материке был храм какого-то морского бога. Если китобои добывали беременную самку, то эмбрион отвозили туда. Там были пещеры, в них хоронили неродившихся китят. В специальные книги записывали их имена, данные, как было принято у почитателей этого бога. Считалось, что так души китов смогут возродиться вновь. В «Музее Кита» видел бесценную реликвию — одну из таких книг с Погибшего материка. Там последние даты — за несколько месяцев до катастрофы. Говорят, уже на Архипелаге китобои чуть ли не до прошлого века поклонялись этому богу, и даже хоронили в скальных пещерах китят. Только записей уже никаких не вели.

— Уже на берегу меня в шутку сфотографировали в робе китобоя, ветровке и с ручным гарпуном.

— Я получила ту фотографию, тебя на ней не сразу узнаешь.

Знаешь, Софи фото тоже понравилось, она с него своего «Китобоя» написала. Золотая медаль юношеской выставки.

— Знаю, конечно, картина эта всем на Архипелаге очень понравилась. Администрация округа даже хотела «Китобоя» приобрести, и перед входом в Музее Кита повесить. Когда узнали, что картина небольшая, всерьез задались вопросом, согласится ли художник сделать с неё копию где-то пять на три метра — такое у них на стене пространство пустующее, сколько лет уже не могут решить, как вход в музей достойно оформить. Запрашивали даже Высочайшего Позволения, чтобы стену украсить мозаичным конным портретом Его Величества. Отец отказал. Сказал, что в «Музее кита» портрет царствующей особы уместен только в кабинете директора.

В музее мне не верили, когда я говорил, что это девчонка рисовала. Мне командир «Кэретты» за рюмкой чая как-то раз целый вечер доказывал, что лично этого китобоя знает, а его лайка вообще от одного из псов китобоя происходит.

— А чей вообще тот пес с фото?

— Свой собственный. В порту их много живет. За мной случайно увязался, вот и попал на снимок. Хотя, может, и чей-то он, собаки там привольно живут, бегают, где хотят.

Командир «Кэретты» чуть с кулаками не кинулся, благо, мы оба уже «хорошими» были, когда я ему сказал, что автор «Китобоя» никогда в море не ходил. Решил с чего-то, что я клевещу на опытного моряка. Как он ржал, когда я фото показал! Сказал, что у Софи морская душа.

— Такая вся морская — преморская, — буркнула Марина, — вспомни, какая она зеленая-презеленая на твоем корабле была.

— Ну, так и я в первом походе тоже бревном лежал. Не все, как ты, выносливые.

— И ты её защищаешь. — с недовольной гримасой ворчит Марина.

— Хватит дуться! Еггты сами всегда за себя постоять могут. Забыла?

— Нет, — Марина довольно ухмыляется, — Морской все-таки меня, а не Соньку зовут! Дальше рассказывай!

— А ты, кстати, знаешь, почему тебя зовут именно Морской, а не как-то иначе?

— Тоже какая-то история есть?

— Да не история.

— Всё равно, расскажи!

— Что имя по еггтовской традиции тебе фактически дали ещё до рождения, знаешь?

— Конечно, мне просто не нравится быть Диной.

— Я знаю. Отец просто предложил такое имя Оттуда. Сказал: «Море привело меня сюда. Должна быть память об этом событии. Память в её имени. Пусть в имени будет шум моря, запах соленого ветра, да и рев шторма, если понадобиться». Так ты стала Мариной.

— По-о-онятно, — протянула девочка, — море решил во мне увековечить. Как в памятнике. Я живой памятник. Даже забавно.

— Вечно ты что-то придумываешь…

— Ага. Ты ещё про Архипелаг не дорассказал.

— Так слушай. Лайки с Архипелага зовутся китовыми, или лайка — рыбоед. Кстати, видел я как-то раз, как разделывали вытащенного на берег кита.

Срезают жир огромными ножами-лопатами на длинных рукоятках. Часть жира очищают и от мяса, и от шкуры укладывают в бочки и везут в соседний городок вытапливать. Часть только промывают — пойдёт на изготовление бекона. Но туша громадная, от поселков довольно далеко, люди срезали жир, забрали мяса, кто сколько мог. Потеплело, мясо начало портиться. А большая часть туши досталась собакам.

Псы, наверное, со всего острова сбежались. В жизни больше такой громадной своры не видел.

Ты бы видела, как эти псы рвали мясо. Громадные куски разрывали мгновенно. Не понимаю, почему северных лаек «белыми демонами» зовут. Китовые куда как страшнее. Хотя, и не такие красивые, в основном грязно-серые с подпалинами. А так — настоящие демоны. Злые и бесстрашные. Не успей люди первыми, они бы того кита, пожалуй, целиком бы сожрали.

— С «белыми демонами» на белых медведей ходят…

— От рыбоедов тот медведь тоже бы живым не ушел. Ученые пишут, что раньше на Архипелаге была популяция волков. Белые медведи тоже встречались. И я, кажется, знаю, куда они все подевались.

Каперанг не верил, что художник, создавший «Китобоя», на Архипелаге никогда не бывала, и в море её тошнит. Чуть ли не тельняшку рвал, доказывая, что автор сам чуть ли не китобой.