Эта сторона могилы - Джанин Фрост

— Прародитель, Кира, добро пожаловать, — сказал Кости, как только они подошли к двери.

Я с мысленным вздохом заметила изящную кожаную сумку, которую нес Менчерес. Конечно, они останутся на ночь. Он ехал сюда передать важную информацию; и было бы чрезвычайно грубо, если бы мы выслушали его, а затем отправили обратно. К тому же, он, скорее всего, хотел выработать стратегию, и я не могла винить его за это. Не важно, какой переворот происходил в моей личной жизни. У нас по-прежнему оставалась война, которую мы должны были предотвратить.

— Привет, ребята, — сказала я, обнимая их обоих, дабы восполнить мое первоначальное эгоистичное нежелание, чтобы они оставались.

— Я так сожалею о твоем дяде, — прошептала Кира, ласково похлопывая меня, когда я отпустила ее. — Если есть что-нибудь, что мы могли бы сделать…

— Спасибо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Цветы, которые вы послали, были очень красивы.

Все они были красивы, но после мемориала мы отослали их в местную больницу. Никто из нашей большой команды не захотел взять их домой, а у меня не было места для множества цветочных веточек, букетов и венков.

— Это было меньшее, что мы могли сделать, — ответил Менчерес со своей обычной любезностью. — Я сожалею, что приходится навязываться, когда у тебя такое горе. Однако —

— Все в порядке, — перебила я, снова механически улыбаясь. — Я знаю, что плохие парни не просят тайм-аут только из-за того, что кто-то умер. Я ценю, что вы руководили всем в течение прошлых нескольких дней, но сейчас пришло время нам с Кости вернуться в дело.

Я жестом пригласила их присесть, и, как и положено вежливым хозяйкам, спросила, не хотят ли они что-нибудь выпить. Как и предсказывал Кости, никто из них не попросил подлинную версию «кровавой Мэри», а взяли только воду. Ее, по крайней мере, у меня было полно.

Менчерес подождал, пока я присяду, чтобы погрузиться в то, зачем они приехали.

— Я узнал, что случилось с Надей Бессель, — заявил он.

Я тупо уставилась на него.

— С кем?

Кости тоже в замешательстве вздернул голову. Хорошо, что я не была единственной, кто чувствовал себя потерянным.

— С человеческой женщиной, которую вы искали, — поправился Менчерес. Увидев мой по-прежнему запутавшийся взгляд, он вздохнул. — С той, что работала с репортером, с которым ты дружишь, и которая исчезла, проверяя слухи о вампирах?

— О! — сказала я, когда в моей памяти, наконец, загорелась лампочка. Я совсем забыла о том, что отослала фото и информацию о Наде Менчересу, чтобы он смог распространить их среди своих союзников, дабы найти хоть какую-нибудь подсказку относительно того, что с ней случилось.

— Она мертва? — со смирением в голосе спросила я. Бедный Тимми. Он так надеялся, что с ней все хорошо.

— Нет, — сказал Менчерес, тем самым удивляя меня. — Напротив, ей весьма хорошо, согласно тому, что я обнаружил.

— Тогда к чему этот «ух-ох» тон? — осторожно спросила я.

Его губы изогнулись.

— Мой «ух-ох» тон к тому, что, как ты упомянула, у твоего друга более чем просто платонический интерес к Наде, а она теперь любовница сильного вампира, у которого нет никакого намерения ею делиться.

— О, — повторила я, на сей раз более глубокомысленно. — Его добровольная любовница?

Некоторые вампиры не улавливали понятие «"нет» — значит нет».

— Ее добровольная любовница, — поправил Менчерес.

М-да. Шансы Тимми с Надей только что перешли с отметки «крошечные» к «никогда не случится». Я была рада, что она жива и не удерживается там против желания.

Я считала, что Менчерес приехал с более мрачными новостями об Аполлионе, потому подобное сообщение можно было счесть поводом открыть шампанское, если бы оно у меня было. Сердце Тимми могло и быть разбито, но с Надей могли случиться вещи намного хуже. Она отправилась на поиски вампиров и очевидно нашла намного большее, чем справедливое доказательство их существования.

— Твои источники достоверны? Надя точно с этой вампиршей добровольно или остается там под трансом?

— Я знаю вампиршу, с которой находится Надя, — заявил Менчерес. — Заставлять человека, пусть даже обнаружившего нашу расу, оставаться с нею — очень не похоже на Дебру. Она могла легко отослать Надю обратно без единого воспоминания об ее открытии.

— Если только Надя не как я, — сказала Кира с маленькой улыбочкой. — Когда мы встретились, стирание моей памяти удавалось тебе не так уж хорошо.

Менчерес издал рычание, настолько обрамленное страстью, что мне захотелось отвести взгляд.

— Но ведь в конце сработало необычайно хорошо, — пробормотал он Кире.

Ее мягкий смех тоже был наполнен нотками, которые бы лучше оставить за закрытыми дверьми. Технически, они ничего не делали, а просто сидели вместе на диване, но воздух вокруг них настолько наэлектризовался, что в своем собственном доме я чувствовала себя почти как вуайерист. Я отвела взгляд, принявшись изучать свои ногти, будто внезапно мне приспичило заняться маникюром.

Уголком глаза я поймала ухмылочку Кости. Он знал, как это затронет меня. Однако, конечно же, внезапный жар, начавший исходить от них двоих, не сделал совсем ничего, чтобы смутить его. Менчерес и Кира могли бы начать трахаться как кролики прямо перед ним, а он, скорее всего, просто предупредил бы их, что диван, на котором они забавляются, имеет тенденцию переворачиваться во время такой активности.

Если Менчерес и Кира хотели подняться наверх в гостевую комнату, то ради Бога, но если они собираются остаться здесь, мне нужно разрядить обстановку.

— Это было нехорошо со стороны Нади исчезнуть так, не сказав друзьям, что с ней все хорошо, — сказала я, откашлявшись.

Менчерес начал усмирять потоки излучаемой им энергии, пока комната не вернулась назад к уровню PG—13[12], вместо R[13], плавно переходящего в NC—17[14].

— Дебра из тех, кого вы называете «старая школа», — ответил он, отрывая свой пристальный взгляд от Киры, чтобы посмотреть на меня. — Она не захотела бы, чтобы Надя контактировала с людьми из ее прежней жизни, особенно с теми, кто был заинтересован в раскрытии нашей расы.

Ее прежней жизни. Я почти фыркнула. Это было чертовской правдой, потому что, как только человека вовлекали в мир вампиров, ничто в его жизни уже никогда не могло стать прежним.

Затем я поглядела на профиль Кости, отмечая его вьющиеся волосы, красиво очерченные скулы, темные брови и губы, достаточно твердые, чтобы быть мужскими, и достаточно полные, чтобы считаться греховными. И в моей жизни, как только я погрузилась в мир вампиров, уже ничто никогда не становилось прежним. Но наблюдая сейчас за Кости, я поняла, что никогда не захочу, чтобы было по-другому. Я надеялась, что Надя нашла хоть половину того же огромного счастья в своих отношениях с бессмертным, какое я нашла в своих.