Первый выстрел - Георгий Тушкан

— Ну, черт с тобой!

Юра долго ничего не мог понять. Улучив время, когда Гога сидел за столом один, он подошел к нему.

— Почему ты спрашивал меня об отце?

— Вот еще, буду я каждому молокососу давать отчет. Много будет чести для тебя, сына неблагородного человека…

— Мой отец благородный человек!

— Проваливай!

— А я не уйду, пока ты не скажешь правду!

— Не благородный человек твой отец, а подстрекатель, если он натравил на нас мужиков!

— Как — натравил? Крестьян?

— А так! Захватывайте, говорит, земли помещиков. Это не их земли. Это земли ваших вольных предков. Царица Екатерина все захватила их, раздала дворянам. Ну, а мужичье, конечно, радо стараться! У нас двух объездчиков-черкесов убили. Понимаешь? У деда еще худших дел наделали… Мериносов заграбастали… Сено сожгли… А по их примеру другие мужики своих помещиков грабить стали.

— Отец не мог участвовать в этом.

— А кто натравил? Кто подсказал? Сейчас наши в поместьях сидят, как на вулкане. Сумел твой отец заварить кашу, вот пусть и расхлебывает ее, пока не поздно.

— Не поздно?

— Конечно. Напиши домой, спроси, где сейчас отец. А потом мы ему напишем, как лучше уладить дело, чтобы он под суд не попал. Меня в письме не называй. Когда напишешь, письмо отдашь не воспитателю, а мне. Я брошу. И вообще тайна! Революционная тайна! Ведь мы с тобой царя свергали. А теперь твоего отца выручать надо.

Юра написал письмо и отдал Гоге.

Ответ пришел скоро. Мама просила «ради бога не бросаться очертя голову куда не следует», «не верить вранью». Об отце было всего несколько слов: «Уехал по делам».

Гога прочел, фыркнул и сказал:

— Повадился кувшин по воду ходить, там ему… Ты показывай мне все письма. Держись за меня. В одной партии будем.

Юра отмолчался. Слова Гоги встревожили его. Почему отец обязательно должен «голову сломить». Ведь именно так заканчивалась поговорка о кувшине.

И еще об отце спросил Юру Феодосий Терентьевич, спросил осторожно. Даже оглянулся, не слышит ли кто.

Юра забеспокоился. Воспитатель вздохнул и загадочно сказал:

— Время революции — бурное время…

6

Заканчивалась третья четверть. Все зубрили. Кому нужно было исправить двойку, а кому переправить тройку на четверку, четверку на пятерку. Ведь третья четверть решающая. А тут каждый день новости. Но самым удивительным было то, что любые сногсшибательные новости стали воспринимать как нечто совершенно обычное.

Если отменили самого бога, если на занятия по закону божию можно было не ходить, то стоило ли удивляться, что в Киеве появилось украинское «самостийное» правительство — Украинская Рада, а Временное правительство в Петрограде все же отказалось дать Украине автономию и провозгласило единую неделимую Россию.

Режим в гимназии и в пансионе слабел с каждым днем. Директор решил еще сильнее налечь на военные занятия. Хромой офицер из кожи лез от усердия. Он не только хрипло командовал, но и увлекательно рассказывал о подвигах. И еще показывал приемы штыкового боя, и все, вооружившись палками, которые им дали вместо винтовок, старались «уколоть» друг друга. Потом офицер придумал боевые турниры. Сражались пара против пары, победители против победителей. Сражались поклассно. Третий тоже участвовал. Заворуй и Юра отличались. Поэтому Юре удалось даже три раза получить настоящую трехлинейку, и он научился разбирать и собирать затвор.

На военных занятиях бросали в «противника» бомбы. Старшеклассникам «хромой черт», как прозвали злого прапорщика, даже показал, как обращаться с ручной гранатой — бомбой, как вставлять запал, выдергивать кольцо, бросать ее, зажимая кольцо в руке. Юра и это усвоил.

Всем этим гимназисты увлекались, но… только на военных уроках. В остальное же время «дух свободомыслия», как любили говорить старшеклассники, торжествовал. Младшие попросту разболтались, а старшие разбились на политические партии и с пеной у рта защищали то программу кадетов — конституционно-демократической партии, стоявшей за «порядок, как в Англии», за союзников, за войну (Юра решил, что он сразу верно понял кадетскую партию как военную), то хвалили партию социал-революционеров — эсеров, обещавшую крестьянам землю и волю. Юре нравился их лозунг: «В борьбе обретешь ты право свое», но в гимназии училось мало детей зажиточных крестьян, поэтому голоса эсеров звучали слабо. А вот эсдеков, каких-то меньшевиков и большевиков, никто не защищал. «Это забастовщики», — пренебрежительно говорили гимназисты.

Воспитатели оробели и даже не пытались запретить эти разговоры.

Третьеклассников теперь легко отпускали после обеда в город, но просили гулять поблизости. Во время этих прогулок Юра часто встречал гимназисток, собиравших пожертвования на Красный Крест, но ни разу не видел Иры. Девушки ходили парами. Одна с картонным щитом, на котором было приколото множество искусственных ромашек, другая с железной запечатанной кружкой со щелкой, куда опускали деньги. У всех гимназистов такие ромашки уже красовались на груди.

На тротуарах появилось множество инвалидов, просящих милостыню. По улицам с шиком проносились лихачи с колясками на толстых дутых шинах, с накинутыми на лошадь шелковыми сетками. Лихачи прокатывали взад и вперед по главной улице офицеров, приехавших в отпуск или выписавшихся из госпиталя.

Юра с Петей с завистью любовались фыркающими, с развевающимися хвостами и гривами великолепными рысаками. Вздыхая, Юра вспоминал Илько, Рогнеду, полумрак конюшни…

Много людей выходило смотреть на гонки лихачей, которые затевали офицеры. Лошадей уже знали, о них спорили, держали пари. И, конечно, Юра имел своего любимого рысака, серого в яблоках красавца с изогнутой шеей. Его рысак не всегда вырывался вперед, обдавая грязью отставших, но зато как он красиво бежал, как заносил передние ноги, как вытягивал задние, как храпел, ветром проносясь мимо толпы!

Стояли дворники, тетки в платочках и дамы в шляпах, приказчики возле лавок, стояли реалисты и гимназисты, даже гимназистки. И опять не было среди них Иры, хотя ее одноклассниц он видел. Спрашивать о ней он не стал. И Алеши что-то не видно. Вот поссорился с ним из-за нее. А теперь ни Алеши, ни Иры.

Глава IV. ОХОТНИКИ ЗА ОРУЖИЕМ

1

Однажды на улице Юра и Петя увидели подростка нисколько не выше их ростом, в кепке, с красной повязкой на рукаве. И что самое удивительное — у него на плече висела винтовка, не какая-нибудь берданка, а самая настоящая трехлинейка, правда короче обычной.