Какого цвета любовь? - Наталия Рощина

– Дожди надолго, так что собирайте вещи, ребятки, – весело завершил он, выходя из барака.

Все сразу засуетились, словно боясь опоздать. Жанна Ковалева сняла со стены давно одиноко висевшее на плечиках бирюзовое платье. Она с вздохом посмотрела на него, сложила в кулек.

– Только пару раз надела, – недовольно пробурчала она.

– А ты бы в сад его надевала, – засмеялась Света.

– Не умничай, Совенко, – Жанна нервно складывала вещи в сумку. – От твоего юмора тошнит.

– Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, – вмешалась Даша. Она окинула взглядом присутствующих и улыбнулась. – Завтра будем дома. Зачем ссориться перед дорогой? В автобусе должен быть веселый настрой, песенный.

– Тебе-то что? – зло ответила Жанна, подкрашивая узкие губы ярко-красной помадой. – Ты все равно поедешь с комфортом в личном авто. Видели, видели твоего фраерочка с мамой. По возрасту – папа, а по поведению – особа, допущенная к телу. С папой так не целуются.

– Какая же ты. Какая ты. – Даша от негодования не могла подобрать слова.

– Ну, Ковалева, и все-то ты знаешь, и везде-то ты бывала, – взорвалась Женя. – Тебе нечего завидовать. Договорилась бы с местными. В благодарность за нескучные вечера могли бы отвезти тебя в ***торск в коляске своего мотоцикла.

– Да пошла ты! – сверкнула глазами Жанна и запустила в Женю пустым стаканом. Федотова пригнулась, раздался звон разбитого стекла. – Строят из себя недотрог, а у самих с мужиками сорокалетними полный интим. Деревенские для таких рылом не вышли.

Даша закрыла руками уши, схватила с кровати ветровку и выбежала из комнаты. Она больше не могла находиться с ними в одной комнате, дышать одним воздухом. Оглянувшись из дверей на Женю, Даша быстро вышла из барака и, не обращая внимания на проливной дождь, пошла просто, куда глаза глядят.

Ветровка быстро промокла, Даша почувствовала холод прилипшей к телу ткани. Стало неприятно, а усиливающийся ветер увеличивал эти ощущения. Но Даша упрямо шла, оставляя позади невысокие строения бараков. Вскоре закончилась центральная улица, и Даша вышла на размытую грунтовую дорогу, ведущую к садам. На кроссовки уже было жутко смотреть – грязь снаружи, внутри. Возвращаться назад – тошно, идти вперед – глупо, но Даша выбрала второе. Она замедлила ход, осматриваясь по сторонам, постоянно вытирая с лица стекающие струи дождя. Обхватив руками плечи, она шла, понимая глупость, бессмысленность своего поступка. С каждой минутой возвращение в барак становилось все более невозможным. Почему она так остро восприняла выпад Жанны? Неужели это так важно? Поостыв, Даша решила, что нужно было проигнорировать ее намеки. Женька вступилась за нее – спасибо, вот и нужно было этим ограничиться.

Даша вдруг остановилась. Неподалеку в стороне от сада она увидела невысокое строение, слегка разрушенное. Не было дверей, оконных рам, но крыша на расстоянии казалась в порядке. Можно было пересидеть какое-то время в нем, укрывшись от проливного дождя, а потом вернуться. Почему-то Женя решила, что должно пройти не меньше часа, прежде чем ее возвращение станет возможным. Осторожно подходя к дому, Даша почувствовала неприятный холодок, зародившийся внутри не от беспрерывных капель дождя, а от необъяснимого чувства тревоги. Даша огляделась по сторонам – никого, тяжелое серое небо, кажется, опустилось ниже и выливает на землю бесконечные потоки воды. Капли с силой падают в глубокие лужи, оставляя большие пузыри. Шум дождя усиливается здесь, неподалеку от сада: ветер играет с мокрыми ветками деревьев, срывает с них последние листья. Кое-где на землю падают спелые яблоки. Захотелось поднять несколько сочных плодов и съесть их, глядя в открытый проем двери, но до сада нужно было пробираться через широкую грунтовку, разделенную колесами грузовиков и тракторов на две глубокие борозды. В них образовались непроходимые лужи, хотя, посмотрев на свои грязные кроссовки, Даша намеревалась рискнуть.

Где-то вдали к шуму дождя прибавился еще один непонятный звук. Даша прислушалась – похоже на двигатель мотоцикла. «Кого-то угораздило в такую погоду», – подумала она и отказалась от своего намерения. Подойдя к дому, Даша ступила внутрь и остановилась на пороге, по ногам прошел парализующий движения страх: на матрацах, уложенных прямо на полу, лежали два подростка. Они спали, раскинув руки, открыв рты. Рядом валялись пустые бутылки из-под водки, вина, консервные банки, разорванные упаковки от каких-то продуктов, огрызки хлеба, помидоров. Внутри стоял неприятный запах алкогольных испарений и табака. Даша поморщилась, закрыла ладонью нос. В мгновение ее бросило в жар, стало не по себе. Она ругала себя на чем свет стоит за то, что явилась сюда, поддавшись эмоциям. Здесь была чужая территория, еще более чужая и опасная, чем там, на танцевальной площадке. Она почувствовала эту опасность всем телом. Это ощущение заставило забыть о мокрой одежде и о том, что в кроссовках булькает вода. Нужно было уходить отсюда, пока не поздно, но плечи Даши вдруг сжали чьи-то сильные руки. Она непроизвольно вскрикнула и попыталась обернуться. Кто-то толкнул ее вперед и, быстро перебирая ногами, чтобы не упасть, Даша едва сохранила равновесие. Удержавшись на ногах, она автоматически попятилась к стене, повернувшись лицом к лежащим на полу.

– Пацаны, у нас гостья! – раздался зычный голос Платона, которого Даша узнала сразу.

Проснувшиеся удивленно потирали нераскрывающиеся глаза, а потом в один миг пришли в себя. Резко сели, заправляя в мятые брюки полы рубашек. На их лицах появились нахальные улыбки. Почесав затылок, один из них поднялся и подошел к Даше вплотную. От него исходил запах перегара и нечищеных зубов. Даша снова прижала ладони к лицу, беспомощно оглядываясь.

– Ну, привет, брезгливая, – рыжие волосы Платона слиплись от дождя, лицо скривилось в гадливой усмешке. Поставив большой кулек на пол, он посторонился и в помещение зашел еще один парень из известной Даше неразлучной четверки. Он вытирал мокрое лицо рукавом заляпанной грязью куртки, отчего на щеках остались коричневые полосы. Платон посмотрел на него и засмеялся. – Ленька, ты настоящий индеец, твою мать.

Вслед за рыжим рассмеялись остальные. Одной Даше было не до смеха. Она стояла, опустив глаза, лихорадочно соображая, чем может закончиться ее вторжение на их территорию. Пожалуй, в лучшем случае, ей придется выслушать немало колкостей и пошлых фразочек в свой адрес. Главное, пропускать их мимо ушей. Нельзя отвечать, нельзя. Даша была слишком далеко от проема двери, чтобы быстро выскочить отсюда. Но куда бежать? Она зашла далеко, безрассудно далеко. Даша медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Платоном. Девушка непроизвольно вздрогнула – она увидела в них животный триумф, зловещий блеск. Потом Даша совершила еще одно открытие, показавшееся ей более страшным, – стены помещения были выложены белым кафелем. Из-за неухоженности кое-где плитки треснули, упали, а многие были покрыты черным грибком сырости. Даша ужаснулась – она видела все это, она голову давала на отсечение, что она была в этом страшном доме и испытывала панический страх, даже боль. Пропуская мимо ушей то, что говорил в этот момент Платон, она смотрела на его шевелящиеся губы, думая о своем. Она должна понять, откуда в голове такие свежие воспоминания?