Черчилль. Династия на вершине мира - Силия Ли

К осени 1912 года Гуни опять была в положении. 25 мая 1913 года она родила второго сына. Крещение проходило в Вестминстерском кафедральном соборе, и Уинстон был крестным отцом. Там получилась одна забавная история, о которой любил рассказывать Перегрин. Гуни прошла ближе к алтарю и начала молиться, в то время как священник, выполнявший крещение, спросил у присутствующих: «Какое имя будут давать ребенку?» Кто-то сказал: «Генри», а Уинстон предложил свое имя – «Уинстон». Гуни не слышала этого разговора, и когда она вернулась к месту крещения ребенка, то увидела, как священник поливал младенца водой и произносил его имя – «Генри Уинстон». Гуни намеревалась назвать мальчика Перегрином. Это мужское имя существовало в роду Берти с 1570 года. Ей не понравилась эта импровизация с именами, и ребенка переименовали в Перегрина, и этим именем его называли всю жизнь. Его четырехлетний брат Джонни не мог правильно произносить имя «Перегрин» и называл его «Пебин». И в семье за мальчиком закрепилось это ласковое прозвище.

В начале апреля 1913 года отношения между Дженни и Джорджем достигли последнего предела. Ему опять вскружила голову любовь к миссис Патрик Кэмпбелл, и в случае отказа ему в разводе со стороны Дженни он собирался унизить ее в глазах общества, начав бракоразводный процесс по своей инициативе. Дженни была хозяйкой светских приемов и в прошлом – женой сына герцога Мальборо, а также, в настоящее время, матерью старшего члена кабинета министров. Позор по поводу второго развода по причине абсолютного распада брака был просто невыносим для Дженни. Им был предоставлен развод на основании супружеской измены, имевшей место в июле, но Джорджу пришлось ждать долгих девять месяцев, прежде чем он смог жениться на миссис Патрик Кэмпбелл. Именно Джек опять разбирался с запутанными финансовыми делами разведенной пары.

Отношения в семье Черчиллей дошли до критического состояния, когда в начале февраля 191-4 года Джек сделал удивительное открытие. Оказалось, что его мать многие годы обманывала своих сыновей, скрывая от них настоящие условия завещания лорда Рэндольфа. Он передал свое имение в доверительное управление с правом для своей жены извлекать доход от имущества при ее жизни и после смерти передать это право своим сыновьям и их детям, но при этом была одна оговорка:

после смерти или второго брака вышеупомянутой жены, в зависимости от того, что наступит ранее <…> часть, не превышающая половины предполагаемой доли каждого сына или его наследников в этом доверительном управлении, предоставляется на улучшение условий его или ее жизни[441].

Уинстон и Джек и не представляли, что они имели право пользоваться частью дохода от имущества уже с 1900 года, когда Дженни вступила во второй брак[442]. В длинном письме к матери от 14 февраля Джек излил весь свой гнев по поводу этого открытия:

Мы всегда считали, как неправ был папа, не предусмотрев для нас никаких средств к существованию за время вашего брака. Мы полагали, что по условиям завещания мы не получаем ни одного пенни, а ты все это время пользовалась доходом в 5000 фунтов стерлингов / [24 000] долларов в год. Это действительно было так, и ты не могла дать нам никакого содержания. Как оказалось, в завещании была оговорка о том, что попечители могли востребовать для нас или наших детей после нашей смерти определенное пособие в случае твоего повторного замужества. Мы с Уинстоном уже сами зарабатываем на жизнь, и пока мы работаем, мы, конечно, не будем просить никаких денег, хотя, по моим подсчетам мы могли бы востребовать содержание в 600 фунтов стерлингов / [2800] долларов в год. Но давай представим, что я и моя семья оказались в бедственном положении – тогда я смог бы потребовать содержание, конечно, я надеюсь, это вопрос отдаленного будущего. Кроме того, если мы с Уинстоном умрем, наши жены окажутся в трудном положении. У них не будет никаких иных средств для содержания детей, кроме наших страховок… и даже в этом случае попечители наших детей потребовали бы деньги на их содержание и образование…. Дело принимает совсем иной оборот, когда я обнаружил совершенно обратное тому, что папа – как нас уверяли – якобы не предусмотрел в своем завещании никакого содержания для нас. Он явно полагал, что пока ты не замужем, ты будешь в состоянии платить нам содержание, и эта оговорка в завещании как раз относится к ситуации, возникшей в связи с твоим вторым замужеством[443].

Уинстон и Джек в течение почти двадцати лет считали, что отец не предусмотрел для них после своей смерти никакого содержания; и в течение четырнадцати лет мать присваивала себе положенные им половины долей полного наследства. Если бы Джек, вернувшись с англо-бурской войны закаленным в боях солдатом, получал свою долю в 600 фунтов стерлингов / [2800] долларов, начиная с 1901 года, то он мог бы стать профессиональным военным. Эта доля его наследства вместе с армейским жалованьем позволила бы ему добиться своей любимой карьеры военного и при этом иметь приличные средства к существованию.

Если Дженни и ответила на это письмо, то оно не сохранилось. Невзирая на такой оборот дел, она писала Джеку из Монте-Карло, где она продолжала посещать казино вопреки возражениям семьи. Она находилась в депрессивном состоянии и трогательно сетовала на то, что никто в семье в ней не нуждается.

16 апреля она получила окончательный развод, и два часа спустя Джордж женился на миссис Патрик Кэмпбелл[444]. Вместе с ней он отправился в турне по Америке, где она гастролировала в пьесе Бернарда Шоу Пигмалион и где он играл небольшую роль мусорщика Альфреда Дулиттла, отца Элизы Дулиттл.

Оставив позади печаль последних дней замужества с Джорджем, Дженни открыла свое сердце для новой любви. Она поехала в Рим на свадьбу сына своей сестры Клары, и там она была представлена богатому тридцатисемилетнему мужчине по имени Монтагю Порч, который влюбился в нее с первого взгляда. Порч служил чиновником колониальной администрации в Нигерии. Он был очень красив, строен, но рано поседел. После первого знакомства Порч начал писать Дженни любовные письма и в последующие месяцы страстно ухаживал за ней.

Однако вскоре над Европой сгустились темные тучи войны. 28 июня 1914 года в Сараево в Боснии произошло убийство эрцгерцога Австро-Венгерской империи Франца Фердинанда и его жены. Австрия подозревала Сербию в тайном сговоре по поводу этого убийства, и жесткие притеснения этой небольшой страны вынудили Россию взяться за оружие и выступить в защиту своего славянского союзника. За этим последовала мобилизация войск в Германии, Франции и Великобритании, и мир скатился к «неизбежной» войне.