Академия 2 (СИ) - Шиленко Сергей

Она фыркнула и закатила глаза: — Наконец-то! Я всё ждала, что ты спросишь меня об этом с тех пор, как начала обучать тебя основам заклинаний. Старшекурсником признается тот, кто зарекомендовал себя в какой-либо области настолько, что ему можно доверить обучение менее опытных студентов. В каждом Доме существуют свои квалификационные требования. Например, чтобы попасть в Дом Лисы, нужно уметь преподавать боевые заклинания, в частности те, которые действуют против Ужасов.

Дом Медведя требует владения защитной магией, укрепляющей строения и местность. В Доме Змеи основное внимание уделяется магии исцеления и гостеприимства. Дом Волка очень похож на Дом Лисы: они ориентированы на боевые действия, только Волчий дом больше направлен на магических монстров и дуэли. Дом Сокола утверждает, что глубоко осваивает теоретические знания, но я никогда не верила в это. Если бы это было так, то Алиса Цифер была бы старшекурсницей, а Лорен — нет. Некоторые люди утверждают, что Сокол распределяет должности, используя некую внутреннюю иерархию.

— Кажется, никогда не встречал хоть одного старшекурсника из Дома Ворона, — я на мгновение задумался и нахмурился, потому что ни одно имя не приходило мне на ум.

— Да. Я здесь, в школе, уже… десять лет? Да, десять лет. И тоже никогда не встречала старшекурсников из Дома Ворона, но ваша группа довольно маленькая, и все они изучают разные предметы, — покачала головой подруга.

— Десять лет⁈ — мои мысли о старшеклассниках оборвались, когда пришло осознание того, что Анна учится в этой школе уже половину своей жизни. Я стал, как вкопанный. — Так ты ходишь в Академию уже десять лет⁈ Мне казалось, это что-то вроде колледжа…

Она озадаченно наклонила голову: — Вообще-то некоторые люди тратят десятилетия на изучение магии. Это сложная тема, и школа поощряет людей учиться как можно больше. Разве в вашем мире не так?

— Ну, нет. Учёба в колледже обычно составляет четыре года. Некоторые специальности требуют дополнительного времени, например, магистратура или докторантура… — я замолчал, видя, что эльфийка выглядит всё более и более потерянной.

— Я не знаю, что означают многие из этих слов: 'Master’s deh greh"? — она попыталась повторить, но получилось коряво.

Неосознанно часть сказанного прозвучала по-немецки, видимо, не найдя эквивалента в том языке, на котором мы говорили. Я нахмурился, сузил глаза и, надвинув на них очки, принялся объяснять: — Допустим, я хочу стать историком. Для этого мне бы пришлось поступить в колледж на четыре года и, помимо всего прочего, прослушать кучу курсов по этому предмету. Закончив всё это, у меня будет диплом историка. Но если бы я захотел преподавать историю, мне бы понадобилась более высокая степень, и нужно было бы вернуться в школу для получения дополнительного образования. Сдав эти курсы, я получил бы диплом о высшем образовании, но если бы я захотел преподавать в колледже, мне, вероятно, понадобился бы ещё более высокий уровень образования: для получения докторской степени, нужно учиться около восьми лет.

Она кивнула: — И за восемь лет вы узнаете всю историю своего мира? Это удивительная система преподавания! Недаром вам так трудно даются наши занятия…

У меня отвисла челюсть, а мозг «завис». — Ладно, может, она и права, что восемь лет — это очень мало… — закрыл рот и выдохнул.

— Знаешь что? Пойдем-ка купим побольше кексов, думаю, что-нибудь сладкое сейчас будет очень кстати.

— Кексы — это всегда здорово и умопомрачительно вкусно! — заявила Анна с ослепительной улыбкой. Она с восторгом бросилась мне на шею, обняв так крепко, что я пошатнулся. К тому же мой бицепс оказался зажат между её пышными грудями, и я судорожно сглотнул. Буду очень разочарован, если, проснувшись, узнаю, что это был коматозный сон.

Ангелина, сидя на голове Анны, что-то горячо ей доказывала. Эльфийка категорически не соглашалась с её точкой зрения: — Я не уверена, что согласна. Ореховые кексы — это… технически выпечка. Но кекс — это просто кекс без глазури, а это уже кощунство. Я, конечно, понимаю, почему они тебе нравятся, но ты ведь можешь получить столько же орехов от кекса с глазурью из орехового крема…

Пока Анна сравнивала лакомства, содержащие то количество сахара, которое хотела она, и то количество орехов, которое жаждала Лина, мне оставалось только предаваться горьким размышлениям о своём туманном будущем. Я предполагал, что проведу здесь, в Академии, четыре года и потом смогу делать всё, что захочу, но теперь жестокая реальность обещала мне десятилетия непрерывной учёбы… Да… Интересно, а сколько живут дракониды? И вообще, почему, чёрт возьми, он называется homo draconic? Это… латынь? Кажется, латынь… Почему человек-дракон в другом измерении назван так, будто его открыл биолог с заднего двора? Ух, мир Тарила может иной раз так запутать! Мне срочно нужно усадить Антонину за стол переговоров и наконец получить ответы на все вопросы о моём пребывании здесь.

В конце коридора показалась дверь кафетерия, а эльфийка с Ангелиной всё ещё самозабвенно обсуждали виды пирожных и кексов.

— Если бы я ел столько сладостей, как Анна, то, пожалуй, был бы размером с один из дирижаблей, которые видел в прошлом семестре, — подумал я, останавливаясь у дверей кафетерия. Просто чудо, как ей удается съедать такое количество сахара и оставаться одной из самых очаровательных женщин, которых я когда-либо видел!

Приблизившись к эльфийке, нежно прикоснулся губами к её губам, заглянул в глаза и тихо шепнул: — Ты потрясающая. Я люблю тебя, Анна, всегда помни об этом.

Она покраснела до кончиков ушей и прикусила нижнюю губу. Быстро кивнув, она поцеловала меня в ответ: — Я тоже тебя очень люблю.

Мы прошли к фуршетным столам.

— Когда ты рассказала, как долго здесь учишься, я понял, что не представляю, что буду делать со своей жизнью после окончания Академии… И это заставило меня понять, что я хочу быть уверенным, что в моей жизни есть ты, — тихо сказал Анне и услышал странный писк.

Эльфийка стояла, прикусив нижнюю губу. Она выглядела безмерно счастливой, но в глазах скопились слёзы. Я открыл было рот, готовясь успокоить её, но этого не потребовалось. Подруга снова обхватила меня за шею и осыпала лицо градом поцелуев.

— Ты такой замечательный, Иван! Думаешь обо мне, о Боже, я не могу поверить, как… — и тут я совершенно перестал понимать, что она говорит, эльфийка перешла на свой родной язык. Слова звучали мелодично и красиво, сплетаясь, как кружевное полотно.

Придерживая её за талию, я счастливо и глупо улыбался и тут заметил, что на нас смотрят все, кто сидел за столиками…Студенты, преподаватели… Даже работники обеденного зала и те пялились во все глаза.

— Что это за вульгарное и неуместное проявление чувств в общественном месте⁈ — как гром среди ясного неба прозвучал громкий голос рядом с нами. Я повернулся, чтобы рассмотреть незнакомого мужчину. Он очень походил на человека, но был выше меня примерно на полголовы. Чёрные волосы, тёмно-карие глаза… ничем непримечательный, самый заурядный человек. Да и одет мужчина в официальный костюм, который в моём старом колледже выглядел бы повседневным. В руках у него был тонкий серебряный нож, на котором выгравированы фокусирующие руны. Он провел лезвием по воздуху, оставляя синие линии, образовался круг, и мужчина произнес какое-то одно слово.

Синее кольцо вдруг вспыхнуло и ударило между мной и Анной, отбросив нас на три метра друг от друга. Человек в костюме скрестил руки на груди, пристально глядя на нас. — Ну, и что всё это значит? — спросил он снова чуть спокойнее.

— Э-э-э… сказал я, — не совсем понимая, что происходит, но предполагая, что этот человек — профессор чего-то там, —…мы разговаривали?

— Под разговором обычно подразумеваются слова, вылетающие изо рта, а не языки, которые в него входят, — строго сказал мужчина. Выражение его лица, казалось, становилось всё более серьёзным с каждым мгновением. Тишину, воцарившуюся в столовой можно было есть ложками.