«Я сам свою жизнь сотворю» Инженер. Функционер - Геннадий Вениаминович Кумохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оказывается, охота не задалась, и они решили возвращаться домой, но напоследок обойти одну неприметную сопку. Каждый — со своей стороны. Обогнув свою половину горы, приятель Гену не встретил. Он подождал немного, но видя, что Гены нет, решил его не дожидаться и преспокойно вернулся в город.
Гена объявился через две недели. Страшно исхудавший, с разбитым ружьем и исцарапанными руками. Но не потерявшим присутствия духа и чувства юмора. Посмеиваясь, он рассказывал, что встретил на своем пути медведя. Зная, что с мелкой дробью, которой были заряжены патроны, против матерого зверя делать нечего, он залез на дерево и решил дождаться его ухода. Однако зверюга подзаправился провизией из его рюкзака и улегся под деревом, в ожидании чего-нибудь более существенного. Прошло довольно много времени, прежде чем медведь ушел. Обходя нежелательного соседа, Гене пришлось сделать большой крюк и влезть на довольно крутой каменистый склон. К вечеру пошел снег, стало скользко и, вдобавок ко всему, он растянул сухожилие. В поисках пологого спуска он и провел больше недели, путешествуя по незнакомой горной гряде. Питался замерзшими ягодами, пока не закончились спички, согревался у костра, на ночь устраивал себе шалаш из лапника.
— А в остальном все было нормально, — неизменно добавлял Гена, когда к нему особенно приставали с расспросами.
Ту осень я проводил в командировках в Капустином Яре, дожидаясь, кстати, Федина, который должен был сменить меня в качестве старшего по группе. Но Гена все не ехал, как оказалось, по причине своего скитания в тайге. Наконец, он приехал, уже слегка отъевшийся, а не отощавший после вынужденного поста.
Приближался выходной, после которого моя командировка, наконец, заканчивалась. Я узнал, что на этот день запланирована поездка на Ахтубу большой группы командировочных. Я увязался вслед за ними и в последний момент со мной согласился ехать и Гена. В отличие от летней командировки, когда я брал с собой спиннинг, в этот раз с собой у меня был только моток лески, да несколько разнокалиберных крючков. Но я не унывал. От нечего делать, во время многочасовых дежурств в прицепе, который уже начали осваивать военные, я принялся мастерить из медной тонкой жести зимние блесны. Постепенно у меня накопилось несколько вполне приличных блесенок, и мне очень не терпелось опробовать их в деле.
Наконец, наступило долгожданное воскресенье. Автобус привез нас на берег реки. Оказалось, что у кого-то была надувная резиновая лодка, и мы в числе желающих переправиться на другой берег поплыли через быструю реку. Я опять был за гребца. Весло было одно и загребать нужно было по обе стороны лодки. Поэтому я сидел на мягком ее бортике, почти касаясь воды полой теплой меховой куртки, которые нам выдали по случаю наступления ранних холодов. За пару раз я перевез всех желающих, и мы с Геной отправились дальше пешком через луг, предварительно договорившись о времени обратного отплытия. Место было мне знакомо. Совсем неподалеку мы останавливались во время нашей прошлой поездки на Ахтубу. Я знал, что за лугом длиной извилистой полосой проходит старица, в которой я летом поймал небольшую по здешним меркам щуку.
С ориентировкой на местности у меня по-прежнему все было в порядке, и скоро мы выбрались к желанной старице. Здесь я срезал два небольших прута, которые в первом приближении должны были сойти за удилища, привязал к ним лески и оснастил блеснами. Затем я закинул блесну и едва она коснулась воды как в нее вцепился порядочный окунь. Я сунул его в пакет и снова закинул удочку. И опять окунь. Я передал другую удочку Гене, мы договорились держаться поблизости, и я целиком отдался любимому занятию.
Окушки были все как на подбор с ладонь величиной, но клевали они так жадно, словно очень торопились покинуть свою родную стихию. Едва дождавшись паузы в клеве, я перешел к соседней прогалине в кустах и жор начался с прежним азартом. Места в полиэтиленовом пакете больше не было, и я стал складывать свои трофеи просто в нитяную авоську, которые тогда были обычным делом.
Так я переходил по бережку старицы, пока не почувствовал, что авоська уже порядочно оттягивает мне руку. Скоро подошел Гена, который к моему удивлению, не поймал ни одной рыбешки. Но он, кажется, совсем этим не был смущен. Мы решили перекусить и отправиться в обратную дорогу.
Что касается провизии, то с этим у нас было достаточно плохо. Гена в отношении еды вообще не заморачивался, а у меня был только кусок сала с перцем, который я хранил еще с приезда из Москвы за неимением холодильника просто за окном, хлеб и фляжка с техническим спиртом, который нам непременно выдавали по требованию. Спирт оказался как никогда кстати, потому, что сало было уже с заметным душком и не будь у нас этой дезинфицирующей жидкости, у нас могли возникнуть проблемы.
Весело переговариваясь, мы отправились в обратную дорогу. В пути прямо из-под ног рванула большая степная гадюка, а потом Гена обнаружил большую россыпь шампиньонов, мимо которой я прошел бы мимо, потому, что в детстве мы с отцом собирали грибы только в лесу, но уж никак не на лугу. И мой улов и Генины грибы были с восторгом встречены нашими командировочными, которые пополнились приехавшими из Калинина парнями. Уже в общежитии я узнал, что кроме меня с уловом вернулся еще один рыболов. Но каков был его улов: два огромных окуня!
Но, честно говоря, я восхищался не горбылями, к тому же мои окуньки в сумме весили гораздо больше, а чудесными блеснами, которые мне показал удачливый рыболов.
Наутро наша смена отправлялась домой. Наступил промозглый пасмурный день, в котором густой туман дополнялся холодной изморосью. Мы погрузились сначала в автобус, который довез нас до станции, а затем в пригородную электричку. На станции я зашел в туалет, глянул в мутное зеркало и обратил внимание, что отросшие за время командировки волосы на висках как будто побелели.
Под стук колес в легкой дреме появились следующие строки.
